Увидеть лицо

Кривцов отвернулся от вазы и со злым вызовом посмотрел на остальных, пытаясь разглядеть, что сейчас скрывается за тихим блеском глаз каждого.

— Предупреждаю — кто станет комментировать, сразу в морду дам!

— Тогда, значит, не обидишься, если и ты получишь в морду за какой-то из своих комментариев? — чуть хрипловато произнес Виталий, и Олег взглянул на него с изумленной обидой. — Не бери к сердцу, это я на всякий случай. Ты не услышишь комментариев.

— А ты себя простил? — Алина внимательно смотрела на вазу, словно Феникс, возродившуюся из небытия. — Ты сам?

Олег пожал плечами.

— Это было давно, я был всего лишь глупым пацаном. Не знаю. Я давно не думал об этом. Понимаешь… это такое, о чем… о чем помнишь всегда, но никогда не вспоминаешь. Поэтому, когда я увидел ее… меня словно по голове шарахнули.

— Как и всех, — пробормотала Марина. Ключи сорвались с ее пальца и, тяжело звякнув, упали на пол. Она наклонилась было за ними, но передумала и откинулась обратно на спинку кресла.

— Ключи, — произнес Жора. Он не спрашивал — просто констатировал факт их существования. Марина покосилась на него, потом на ключи, и ее пальцы нервно заскользили среди волос, в который раз заплетая все время расплетающуюся косу. Она специально не закрепляла ее никаким шнурком, чтобы заплетать снова и снова — ощущение гладкости собственных волос, послушно подчиняющихся ее рукам, успокаивало.

— Не мои, — сказала она и закинула ногу за ногу. — Моей подруги по начальной школе… Дилярам… Дильки.

— Таджичка что ли? — поинтересовался Жора. Марина покачала головой.

— Узбечка.

— Начальная школа?.. — Олег хмыкнул и потер переносицу. — Так и вижу, как Маришка с косичками и портфельчиком, в белых гольфиках спешит на урок чтения…

— Заткнись! — отрезал Виталий. Олег чуть виновато кивнул.

— Ага. Это я так. На лирику просто потянуло.

— Но я ничего такого не сделала, — недовольно пробормотала Марина и ногой оттолкнула ключи подальше от себя. — Я всего-навсего…

— Мы же договорились! — Жора посмотрел на нее не без угрозы. — От твоего «всего-навсего» может многое зависеть — не забывай об этом.

— Ладно! — почти выкрикнула Рощина и забросила полузаплетенную косу за спину. — Я позвала ее в гости… мы всегда играли вместе после школы, но в этот раз она отказалась, потому что мать велела ей посидеть с больной теткой. А я очень хотела, чтобы она пошла ко мне… ну и украла у нее ключи. Она пошла ко мне позвонить… но мы заигрались, и она позвонила только через два часа. К тому времени я ей ключи уже обратно подбросила… ну, и в общем, дома ей никто не поверил… ей такое было!.. потому что в ее отсутствие тетке приспичило поесть, она потащилась на кухню… а по дороге с ней случился какой-то приступ… ну и она… умерла.

Олег открыл было рот, но тут же закрыл его и посмотрел на Алину, но та на этот раз ничего не спросила.

— А что же эта… Диля? — Ольга зевнула. Марина пожала плечами.

— Да ничего. Вряд ли она о чем-то догадалась. Да и, к тому же, после этого случая мы больше не дружили. Мать мне запретила. Сказала, что нельзя дружить с человеком, для которого наряжаться в чужие платья важнее, чем приглядывать за больными родственниками.

— И ты ничего не сказала?

— Разумеется, нет, — Марина взглянула на нее со снисходительным презрением. — Как и ты, как и все остальные. Чего? Мы ведь договаривались, что нравоучений не будет. Соблюдайте уговор! А ты сама?! Что ты сделала?!

— Ничего, — Ольга закрыла глаза. Ее губы чуть подрагивали.

— Что ты сделала этой кислотой?

— Ничего, — ее глаза открылись и насмешливо оглядели потенциальных слушателей. Брови-усики чуть приподнялись, придавая лицу выражение милого, бесхитростного недоумения. — Будете пытать?

— Возможно, — ответил Виталий без тени насмешки в голосе. Кривцов задумчиво сказал.

— Я в подвале видел пассатижи. Э, да чего там далеко ходить, когда в соседней комнате полно оружия! Знатоки средневековых пыток утверждали, что медленное и вдумчивое потрошение и шинкование делало людей необыкновенно разговорчивыми.

На этот раз брови-усики встали почти вертикально.

— Вы офонарели?!

— Если понадобится, я сама этим займусь! — прошипела Кристина из своего кресла. — Я не хочу, чтоб меня из-за тебя убили!

— Если мы отсюда выберемся, я позабочусь, чтобы ты, звезда херова, до конца жизни сортиры на вокзалах скребла! — Ольга, приподнявшись, выглянула из-за спинки дивана. — До конца жизни!

— Это мы еще поглядим! Ты не знаешь, какие у меня связи! Даже не представляешь!

— Скрести сортиры всяко лучше, чем лежать в холодильнике, — ободряюще заметил Олег. Жора неожиданно припечатал столешницу широкой ладонью, отчего подпрыгнула стоявшая на ней посуда, потом со столь же неожиданным для такого проявления эмоций спокойствием произнес, глядя на Ольгу.

— Продолжай.

— Ладно, — Ольга скривила губы. — Мне было восемнадцать, я работала в модельном бизнесе… Дальше надо объяснять? Или сами сообразите?

— Плеснула в личико красотке-конкурентке? — негромко спросил Виталий, глядя на баночку с кажущейся совершенно безобидной жидкостью. Лицо Харченко исказила гримаса то ли отвращения, то ли страха.

— Да. Таньке Дердюк. Редкостная была стерва… и мужика у меня увела денежного и перспективного… Постервозней меня была, даже…

— И что с ней стало? — потрясенно спросил Петр, ошеломленный что такое страшное происшествие обсуждают таким непринужденным тоном. Ольга покосилась на него с сонной иронией.

— Как что? Инвалидом она стала. Без зрения, речь потеряла, да и внешний вид ее значительно ухудшился. Моделью, понятно, она быть перестала… — Ольга криво улыбнулась, потом прикусила губу, и глаза ее вдруг стали невероятно старыми. — Вы не представляете, как быстро разбегаются все мужики, если женщина теряет привлекательность, более того, становится инвалидом. Любить из жалости умеют только бабы. Ну… — Ольга потянула к себе сигареты, — по крайней мере, она осталась жива. Одно время я даже хотела послать ей денег, но не знаю, где она сейчас и что с ней.

— То есть, хочешь сказать, ты раскаялась? — Жора хмуро посмотрел на нее.

— Я? С чего вдруг?! Если б я не сделала этого с ней, она сделала бы то же самое со мной. Но за любое удовольствие надо платить? Ты романтик, Жора, ты не поймешь.

— Удовольствие?!

Его передернуло. Сейчас он не понимал, как мог переспать с этой женщиной, из глаз которой во всей своей уродливости выглядывал редкостный и расчетливый цинизм. Несмотря на привлекательную внешность, Ольга теперь казалась омерзительной, словно кусок гниющего, нашпигованного опарышами мяса, небрежно завернутый в красивейший нежного цвета гипюр. Жора отвернулся и, глядя на разбивающиеся о стекло дождевые капли, с облегчением подумал — как хорошо, что он не имел глупости влюбиться в Ольгу, чья изобретательность в сексе его просто ошеломила. Как хорошо, что это осталось всего-навсего затейливым пьяным перепихоном!

— Да ты просто психопатка! — заявила Кристина, резко вскидывая голову, отчего черно-красные волосы веером взметнулись над ее плечами. — Это ты всех поубивала! Маньячка!

Ольга искренне расхохоталась, откинув голову на спинку дивана.

— Да уж лучше быть психопаткой, чем такой дурой, как ты! Ох!.. — она ладонью вытерла выступившие слезы. — Представляю себя подвешивающей алебарду к потолку! Господи! Весь «Вавилон» помер бы от смеха. А Альку я выкинула из окна и тут же кинулась втаскивать обратно для улучшения собственной репутации?! Или совесть во мне взыграла! — Ольга щелкнула зажигалкой, посмотрела на крошечный лепесток пламени и задула его. — А ты у нас, значит, прямо дева Мария! В незапятнанных белых одеждах! Тебе рассказать, какие интересные штуки народ под кайфом иногда вытворяет?! Думаешь, я не заметила, что ты вечно подпудренная?! Да и сейчас тоже!