Увидеть лицо

— Надежно.

И тотчас же они услышали, как изнутри сухо щелкнул замок. Олег зло усмехнулся.

— О, проворно! Как прибздел-то мальчонка… ой, простите, мамзели, сорвалось! А ты куда это собралась?

Вопрос относился к Кристине, которая медленно пятилась по коридору в холл.

— В свою комнату, — она застыла, подозрительно оглядывая всех покрасневшими глазами. — У меня жутко болит голова, я хочу лечь спать! Я не буду сидеть с вами всю ночь — и не надейтесь!

— В этом все равно нет смысла! — поддержал ее Петр, почесывая щетинистый подбородок. — Нас убивают и когда мы порознь, и когда мы вместе. Какая разница? Я тоже пойду спать. По крайней мере, если умру, так хоть выспавшимся. А вы? Что скажете?

— А что сказать? — Виталий отвернулся от двери и медленно пошел по коридору. — Делайте, как знаете? Каждый теперь полагается только на себя.

— Это верно. Ты не подумай, я не говорю, что вас опасаюсь, — извиняющимся тоном произнес Сливка. — Но с другой стороны, абсолютно верю я только себе. И дверь открою, если меня об этом одновременно попросят два голоса. Одному не открою. Учтите. Ладно, до утра!

Олег отрешенно кивнул. Кристина сделала несколько шагов спиной вперед и снова остановилась.

— Если это не он, то это кто-то из вас, — тихо произнесла она. — Я, вообще-то, не считаю себя такой уж положительной. Я, если честно, так себе… и да-же не знаю теперь, кто я на самом деле. А вы… — она коротко глянула на Петра, — мне кажется, что вы лучше меня. Во всяком случае, кажетесь такими. Хорошие люди. Именно таким всегда и удается настоящее зло. Потому что таких людей, как я, всегда тянет спрятаться за вашу спину. И вы надежно прячете, честно защищаете… а потом поворачиваетесь лицом. И это уже совсем другое лицо. Я боюсь вас.

Петр покачал головой и пошел по коридору к лестнице. Проходя мимо Кристины, он задумчиво затормозил, и Кристина тоже застыла, явно не желая идти первой. Петр немного постоял, потом сплюнул и направился дальше почти бегом. Кристина выждала несколько минут и только потом пошла следом.

* * *

Они проводили Алину в ее комнату, несмотря на все заверения, что с ней все в порядке и она вовсе не устала. Но Виталий настоял, потому что не хотел, чтобы девушка присутствовала на кухне, где им с Олегом предстояло еще кое-что сделать. Кроме того, Алину буквально шатало от изнеможения, и видно было, что держится она с большим трудом.

Уходя, Виталий оставил ей пистолет.

— Там еще пять патронов, — сказал он. — Только все же сначала спрашивай, кто там, а потом стреляй.

— Ладно, — устало сказала она, держа пальцы на ручке замка. — Вы… я посплю пока.

— Не забудь запереться, — Олег подмигнул ей, вызвав на ее лице кислую улыбку.

— Ты сейчас сказал что-то очень глупое.

Она захлопнула дверь, и почти сразу же щелкнула замком. Не раздеваясь, повалилась на кровать и тут же уснула, обнимая пистолет, словно любимую куклу.

Олег провел в комнате Алексея осторожный, но тщательный обыск, и его усилия были вознаграждены парой стерильных бинтов и упаковкой таблеток ампициллина. Он заново перевязал Виталию плечо, после чего сунул ему упаковку.

— Возьмите это и запейте водой. Антибиотик — то, что тебе сейчас надо! Аллергии у тебя нет?

— Нет, — Виталий взял таблетки и пошел к раковине за водой. — Запасливый сукин сын! О здоровьичке пекся!

Олег поднял голову, прислушиваясь к глухим ударам, воплям и истерическому смеху, непрерывно летевшим из комнаты отдыха.

— Интересно, когда он устанет? Он, кстати, по-моему, бильярдный стол к двери придвинул. Боится. Ты и вправду думаешь, что это не он?

— Не знаю. Ты слышал, что он тогда бормотал? Про «Десять негритят»? Боялся, как бы убийца не спрятался среди трупов. Если убийца он, то чего ему этого бояться?

— Ну, он ненормальный.

— Разве что.

Олег помолчал, потом посмотрел на прикрытое простыней тело.

— Слушай, как мы его поднимем? Тебе так лучше вообще… Водила, сука, хоть бы помог! В нору спрятался!

— Хрен с ним. Еще удивительно, как он столько продержался. С самого начала был на взводе, — Виталий поставил мокрый стакан на стол. — Рохля он, да и семейный, к тому же. Риска не хочет.

— Рохля рохлей, а серебро-то тырит!

— Ладно, давай делом займемся! — Виталий подошел к Жоре и присел на корточки, глядя на него. — Поднятьто, конечно, не поднимем. Волоком потащим. Ты за одну руку, я за другую. Проем широкий — вдвоем пройдем.

— Только там в морозильнике такое на полу! — Олег покачал головой и воткнул сигарету в пепельницу. Виталий вздохнул.

— Значит, придется слегка прибрать.

— Твою мать!

— Во-во!

— Слушай, давно хотел тебя спросить — а это не ты маньяк?

— Да пошел ты!..

— Я так и думал.

Спустя полчаса они захлопнули дверь морозильной камеры, после чего Олег опустился прямо на пол, съехав по двери спиной, и достал сигареты.

— Будешь?

— Давай.

Виталий, морщась от боли в плече, сел рядом, и они закурили.

— Черт, — хрипло сказал Олег. — И подумать не мог, что буду таскать мертвецов, как дрова… и курить… вот так…

— Как так?

— Нам не выбраться отсюда, — вдруг с неожиданной уверенностью заявил Кривцов. Виталий слегка укоризненно посмотрел на него сквозь дым.

— Ерунды не говори!..

— Брось! Ты же умный мужик, ты же уже это понял. Все здесь сдохнем! Блядь, не думал я, что так закончу…

— Уж от кого-кого, но от тебя я таких разговоров не ждал.

— А ведь вот… — Олег механически потер ладонью щеку. В подглазьях у него залегли глубокие, похожие на синяки тени, и он казался старше на добрый десяток лет. — Страшно мне, Виталя, страшно до… — он сглотнул. — Не думал я, что когда-нибудь такое вслух скажу. Я… я всегда… Тебе ведь Алька нравится, да?

Воробьев, помедлив, кивнул.

— Правильно. Она хорошая девчонка, — Олег прижался затылком к двери морозильной камеры и закрыл глаза. — Не хотел бы я ее так же тащить.

— Хватит! — резко сказал Виталий. Олег невесело усмехнулся и встал. Надломленный, поникший, он был сам на себя не похож.

— Будь реалистом, старик. Будь реалистом. Никого нам здесь не спасти… даже себя. Будь реалистом — тогда не будет так больно.

— Олег…

— Я устал, — сереньким, невыразительным голосом произнес Кривцов и подошел к окну. Уткнулся лбом в стекло, глядя на мокрую ночь. Виталий тоже встал и опустился на табурет, положив локти на стол. Его самочувствие немного улучшилось, чего нельзя было сказать о настроении. Он запустил пальцы в свои волосы, потом посмотрел на стоящую на столе чашку и резким движением руки смел ее на пол. Чашка разлетелась вдребезги.