Увидеть лицо

— Алька! — глухо произнес он. Его пальцы сползли к ее затылку и остановились там, крепко сжав волосы. — Алька, какая же ты дура!

— Сам ты!..

Виталий запрокинул ей голову, не дав договорить, и, наклонившись, прижался губами к ее губам. Движение было таким стремительным и неожиданным, что Алина поняла, что именно он собирается сделать, только тогда, когда он уже целовал ее, и прямо перед собой она видела его страшные сверкающие холодом глаза, которые заслонили весь мир. Это был странный поцелуй — страстный, злобный и нежный одновременно — может быть, именно так целовали демоны своих земных возлюбленных, рисковавших умереть от их любви. Она не знала, какую из женщин он сейчас целует — ту Алину в облике этой или эту, которую представлял той, или ее саму по себе… Если думать об этом, то можно было сойти с ума! Она и так потратила на это почти полсекунды. А потом думать расхотелось, и Алина вся потянулась к нему, закрыв глаза и отвечая на долгожданный поцелуй с торопливым отчаяньем и жадностью, словно это был сон, который вот-вот закончится, прижалась к нему всем телом, и ее пальцы скользили среди его волос, которые были такими же жесткими, как и во сне. И снова время и пространство отступили, утратив свое значение, и угрюмо бродили неподалеку, словно стая диких псов вокруг добычи, нападать на которую сейчас было опасно. Важными были только губы, и руки, и смешивающееся дыхание, и тепло тела, которое было так близко, и опущенные ресницы, под которыми больше не поблескивал лед… и это не было сном…

Но псы знали свое дело. Псы были отличными охотниками, и рано или поздно, они всегда все ставили на свои места. Гулко хлопнула где-то наверху дверь, кто-то начал спускаться вниз, громко топая по ступенькам, на одной из верхних площадок раздался детский гомон. Виталий опустил руки и отступил назад, но это движение не было порывистым — оно было спокойным и обыденным, и таким же было выражение его лица, и Алине, у которой против ее воли вырвался тихий болезненный стон, на мгновение показалось, что все это было всего лишь видением, потому что не мог этот человек с такими спокойными и равнодушными глазами только что обнимать ее так, словно вот-вот должен был наступить конец света.

— Извини, — ровно произнес Виталий, потом кивнул в сторону подъездной двери. Алина скривила припухшие губы в понимающей ухмылке, потом тоже кивнула, после чего ее рука молниеносно взлетела в воздух и отвесила Воробьеву звонкую пощечину — такую крепкую, что отбитую ладонь ожгло, словно огнем. На щеке Виталия осталось яркокрасное пятно от удара. Он никак не отреагировал, словно ударили кого-то другого, и по выражению его лица понять что-либо было невозможно.

— Это не за поцелуй, — уточнила Алина, сжимая и разжимая отбитые пальцы. — Это за извинение.

Развернувшись, она быстро сбежала по ступенькам и вышла во двор, но Виталий тут же обогнал ее и подошел к машине, внимательно оглядываясь, потом открыл заднюю дверцу, наклонился и сказал:

— Олег, вылезай. Посадите ее в середину.

— С ума сошел! — возмутились из машины Ольгиным голосом. — Нас и так тут трое!

— Ничего, потеснитесь. Можете кто-нибудь к Олегу на колени сесть. Или его посадить.

— Мне нравятся оба варианта! — с энтузиазмом отреагировал Кривцов, выбираясь из "лендровера". Алина скользнула на освободившееся пространство и столкнулась взглядом с незнакомой женщиной лет сорока, широколицей и пухлогубой. Ее короткие волосы цвета "баклажан" были зачесаны на косой фигурный пробор, на ногтях сверкали стразики, а внимательно оглядывавшие Алину водянистоголубые глаза, обрамленные тонкой сеточкой густо затонированных морщин, казались нездоровыми, воспаленными, словно — женщина страдала от какойто глазной болезни, и эти глаза ее очень сильно старили, хотя в остальном она выглядела довольно неплохо. На ней была короткая дубленка, черные, расшитые серебряными цветами брюки и остроносые ботинки на шнуровке и высокой шпильке. Сидевшая рядом с ней Ольга косилась на женщину с насмешливым любопытством и именно так, как смотрят на хорошо знакомого человека, и вначале Алина невольно подумала, что это какая-то ее приятельница. Но в следующую секунду женщина облегченнозлорадно произнесла:

— Ну, что ж, вижу и ты тут выглядишь не лучшим образом!

Алина чуть прищурилась, теперь взглянув на женщину совершенно иначе. Она не узнала ее голоса, но интонацию узнала сразу же. С такой интонацией мой говорить только один человек и только один человек мог смотреть на нее с такой неприязнью и опаской, которые последовали за ним из сна в реальную жизнь.

— Здравствуй, Марина.

— Я не хочу сидеть рядом с этой ненормальной! — зло сказала Рощина, проигнорировав приветствие. — Я не сомневаюсь, что тут она совершенно не изменилась! Я прекрасно помню, какой она была шизофреничкой! Чуть не убила меня из-за какого-то паршивого паука! — ее передернуло. В этот момент Олег плюхнулся на сиденье рядом с Алиной, буквально вдвинув ту Марине в бок, и захлопнул дверцу. Марина снова дернулась и, рывком отодвинувшись, притиснула Ольгу к дверце так, что у той перехватило дыхание.

— Потише тут!.. со своими телесами! — взвизгнула Ольга и резко двинула бедрами, возвращая Рощину на прежнее место. Олег дружески приобнял Алину, сдвинув кепку на затылок, потом извернулся, улегся ей на колени и из этого положения послал Марине на редкость философский взгляд.

— Тебе бы следовало сожалеть, что она тебя не убила. Это было бы не так больно, как растворяться в аш два эс о четыре. Даже я тебя пожалел, хотя до этого мне то и дело хотелось тебя придушить. Причем душить долго!

— Олег! — резко сказал Виталий, трогая машину с места и не оборачиваясь. Тот хмыкнул и надвинул кепку себе на лицо, после чего сложил руки на груди.

— Еще одно такое высказывание — и я выйду! — Марина отвернулась к окну. — И совершенно необязательно снова мне напоминать, как я… как меня… Это… это, в конце концов, бестактно!

— Да ладно, чего там, — дружелюбно заметила Ольга, — здесь все покойники. Чего стесняться?

— Слушайте, вы! — Марина повернула голову и холодно оглядела остальных. — Вы вытащили меня с работы, практически ничего не объясняя, запихнули в эту машину… Знаете, как это называется?! Похищение человека!

— Ты пошла с нами добровольно, человек! — заметил Виталий, глядя на дорогу. — Ты ведь узнала нас, разве нет?

— Я узнала только тебя и вон, — Марина мотнула головой в сторону Ольги, — ее. А теперь и этого клоуна! — она свирепо посмотрела на прикрытое кепкой лицо Олега, и тот, почувствовав взгляд, поднял руки и проделал ладонями в воздухе элемент восточного танца. — Остальные рожи мне незнакомы! Откуда мне знать, что… Куда мы вообще едем?!

— Сначала за моей тачкой! — Олег поспешно выпрямился, снова перемещая кепку на макушку. — Гаражи на Толстого, туда рули… совсем забыл сказать…

Потом он перегнулся через спинку кресла и тихо произнес Виталию на ухо:

— Помадуто с губ вытри. Этот цвет тебе не идет.

Воробьев зло потер губы, после чего незаметно для остальных продемонстрировал ему кулак, и Олег, удовлетворенно кивнув, опустился обратно.

— А потом куда? — спросила Ольга, закуривая, и Марина тут же демонстративно закашлялась.

— Потом в одно место, где мы сможем нормально поговорить.

— А пиво там есть? — поинтересовался Кривцов, потирая висок.

— Нет, Олег, пива там нет.

— А голые девушки с плакатами "Олег Кривцов — форевер"?!

— У тебя только одно на уме! — сердито буркнул Жора.

— У меня на уме не одно, а очень даже много! — Олег закатил глаза, потом откинулся на спинку дивана и стукнулся затылком. — Господи, да что вы себя ведете опять, как на похоронах?! Неужели вы не рады, что встретились, что все другие живы?! Что вы за люди?! Да, я прекрасно знаю, насколько плохи обстоятельства, насколько неприятный предстоит разговор, но, черт подери, не собираюсь заранее покрываться плесенью!.. Виталя, если ты и на следующем повороте так же в поток ввинтишься, то наши кишки будут с окрестных столбов снимать! Чего ты так гонишь?! Душевней!

Марина снова закашлялась — на этот раз от отвращения. Олег ободряюще подмигнул ей, потом вытянул шею, глядя вперед, после чего махнул рукой.

— Во! Вон туда! Дада! Вот тут тормозни! Я сейчас!

Он распахнул дверцу и умчался к длинному ряду тускло поблескивающих под осенним солнцем гаражей. Жора посмотрел ему вслед с невольным восхищением, потом перевел взгляд на Виталия.

— Слушай, скажешь рецепт? Подумать только — пару часов назад был ну полные дрова, а теперь носится, как мустанг по лугам! И сколько энтузиазма!