Увидеть небо

– Не бросать же машину на дороге.

– Дальним светом вы ослепляете встречный транспорт, - он в совершенстве знал правила и гордился этим.

– По-другому не получается, - я открыл дверь и показал ему свое нехитрое приспособление.
– Мне до стоянки сто метров осталось.

– Что в багажнике?
– благодушно спросил он, судя по всему отбирать права или снимать номера у него желания не было.

– Пусто, - сказал я, открыв фургон.

Некоторое время он размышлял о том, брать с меня деньги или не брать и если брать, то сколько. Но определиться в этом вопросе ему помешала рация, которая захрипела о крупной аварии в старом городе. Он вернул мне права и убежал к стоящей невдалеке машине.

На стоянке я поставил "москвич" рядом со своей восьмеркой, заплатил деньги охраннику, предупредив о том, что завтра фургон заберет Серега и пошел домой.

Моя квартира досталась мне чудом, на излете перестройки, как молодому специалисту, вне очереди. Был когда-то такой хороший закон. Ее освободил начальник проектного отдела, никто на нее не позарился. Подумаешь однокомнатная хрущевка, в строительной организации можно рассчитывать и на лучшее. Так я бросил общагу. Знали бы они, что будет лет через семь.... Знать бы, что будет завтра!

Света приготовила плов. Было как всегда вкусно. Я читал газету. Все как в настоящей семье. Все слишком привычно. Наверное, так и должно быть в жизни. Телевизор, газета, дети. Но я не воспринимал происходящее, как свою жизнь. Это была игра.

Раздался телефонный звонок. Света привычно взяла трубку, как будто имела на это право. Звонил Сергей. Я отчитался перед ним за свою поездку к Игорю.

А потом мы легли в постель. На мокрой от пота простыне мы исполнили какой-то чудный ритуальный танец, как два шамана, изображающих весеннюю пляску змей, сплетенных в один клубок. Но показательного выступления у нас не получилось. Так - обязательная программа.

Отдышавшись, Света произнесла:

– Коль, я давно хочу спросить, почему Серега называет тебя дальтоником?

– Я не вижу синий цвет.

Она немного помолчала.

– С рождения?

– Нет, с шести лет, после травмы.

– А какого цвета небо?

– Серого с желтизной.

– А море?

– Тоже.

– Но ты ведь должен его помнить.

– Кого?

– Синий цвет.

– Когда закрою глаза, я его помню.

Я был благодарен ей за то, что она заткнулась. Если бы она меня пожалела, я бы психанул. Мы долго лежали молча, зная, что не спим. Потом она сказала:

– Коль, я буду увольняться от вас.

Я промолчал.

– И к тебе больше приходить не буду, - она подождала.
– Просто была зима, нам было холодно поодиночке. Я пережила эту зиму. Спасибо тебе. Теперь мне нужно определяться. Скажи что-нибудь.

– Есть варианты?

– Да.

Я опять промолчал.

Потом, когда она заснула, я остался один на один со своими вещами, которые заполняли темную комнату. Они были куплены мной совсем недавно, когда у меня появился относительный достаток и потому не имели истории, не знали слез, скандалов и нервных потрясений. Я задумался над ее словами и понял, что ничего не испытываю.

2.

Мне приснилось море, бесконечное, синее, разрывающее душу. Море, которого я уже никогда не увижу. С белыми барашками пены, без всякой желтизны и серости. Оно сливалось у горизонта с голубым небом, а пена превращалась в облака, которые уходили вертикально вверх и были повсюду, на сколько хватало глаз. Сквозь шум прибоя и крики чаек я слышал Светкины шаги, звуки кухонной возни и тихой музыки. Вместо соленого запаха водорослей я чувствовал запах свежего кофе и гренок. Потом все куда-то исчезло. Хлопнула дверь. Света ушла, а я остался спать потому, что сегодня суббота - мой единственный выходной.

Окончательно я проснулся от звонка в дверь. Звонок был долгий и настойчивый. В такое время так звонить мог только Серега.

Я скинул одеяло, нащупал ногами тапочки под кроватью и пошел открывать прямо в трусах. Пока я шел из комнаты в коридор, звонок прозвенел еще раза три.

Я зло сказал: "Иду, иду" и щелкнул замком. Дверь влетела в квартиру, как от взрыва, стукнув меня по подбородку. Я успел понять, что это - не Серега, получил еще один удар в живот и оказался на полу. Мимо меня в комнату пробежало несколько человек, кто-то заломил мне руки за спину, защелкнул наручники, поднял и прислонил лицом к стене. После этого дверь закрылась и наступила относительная тишина.

Скрипели половицы, слышались отдельные фразы, смысл которых я не мог понять из-за шума в голове. Я где-то читал, что на грабителей лучше не смотреть. Если ты их не видел, то больше шансов остаться в живых. Поэтому я молчал, не шевелился и не делал попыток повернуть голову. О том, что происходит, я старался не задумываться, на ум могло прийти самое плохое и тогда мне стало бы страшно.

Через некоторое время, хотя реально, наверное, пролетели лишь секунды, кто-то сказал:

– Обыщите.

После удара дверью с моей головой, по всей видимости, стало не все в порядке. Я неправильно понял смысл сказанного и со смелостью умирающего сказал глупость:

– В трусах у меня ничего нет.

Люди заржали так заразительно и беззлобно, что мне сразу стало легче, а когда меня развернули лицом в комнату и я увидел, что это - менты, у меня вообще отлегло от сердца. Их было пятеро, двое в масках, в бронежилетах, с автоматами, а трое в штатском. Те, у которых были открыты лица, во всю улыбались. Судя по всему, день у них начался удачно. Нормальные ребята. Никто в ближайшее время меня убивать не собирался.

– То, что в трусах у тебя ничего нет, - это твои проблемы, - сказал самый маленький из них. После чего они снова начали хохотать.

Шутник был пижоном. Невысокий рост он пытался компенсировать высокими каблуками, идеальными стрелками на брюках и ослепительной белизны рубашкой. Во всей этой компании он, безусловно, был старшим по званию. Я знаю такой тип людей, они тщательно следят за своей внешностью в любых обстоятельствах, а в пьяном виде бывают ужасными занудами.

Подавив очередной приступ смеха, он, наконец, перешел на официальный тон:

– Чебоксаров Николай Александрович?

– Да.

– Вот ордер на обыск вашей квартиры, - он помахал издалека белым листком бумаги и сразу убрал его в карман. Я очень сомневался в том, что это был действительно ордер, но спорить не стал.

– Ребята, можете идти в машину, - сказал он с ноткой превосходства двум бугаям - спецназовцам, - А ты, Витя, дуй за понятыми, - обратился он к самому молодому из тех, что были в штатском.

– В чем меня обвиняют?
– спросил я.

– Вас пока подозревают. Если подозрения подтвердятся, вам предъявят обвинение, - ответил пижон.