Увидимся в Новом Свете

– Так, до вечера ты лежишь и думаешь, а вечером все мне расскажешь. Как только начнет темнеть, мы засеем часть земли, что перекопали. Нам некогда ждать. Завтра снова нужно копать. Я хочу поговорить с этой Пакахонтас, ну, девушкой-идейцем. Она плохо, но говорит на английском. Мне нужна картошка.

– У тебя углеводное голодание?

– Я не могу тратить время на обсуждение войн между племенами, когда наша жизнь тоже висит на волоске. Нам нужны деньги, а лучше, золото, или там, шкуры. Мы должны быть самостоятельными, Клер. Давай пока оставим поиски Хоботка…

– Не «хоботка», а Хобомока…

– Ну, это мелочи, которые дали в твоей голове корни, а в моей сейчас, знаешь ли, ни одного ростка…

– Кроме картофельного…

– Прекрати, я хотя бы пытаюсь думать о том как здесь выжить, потому что в любой момент нас могут отдать замуж, и все, детка, о нас не напишут ни в одном учебнике.

– Ладно. Обещаю, что я не встану. А ты пока поговоришь с ними, да. Меня раздражает это воскресенье, меня бесит, что нельзя занять чем-то руки, чтобы не разозлить этих сумасшедших, - Клер села, но не рвалась больше встать.

– Я отправлю к тебе сестру. Она принесет еду. А ты пока все вспоминай, только, прошу, без вспышек активности, хорошо? Прижми зад и включи мозг.

– Обещаю, иди, найди уже свою картошку. Я бы сейчас не отказалась от жареной. С луком и запивать ее холодным молоком в прикуску с черным хлебом, - она замычала, и я готова была поддержать ее, потому что каша из маиса с тыквой порядком надоела.

– Кстати, ты можешь стать основателем «Крошки – картошки», - она просмеялась мне в спину, но я была рада тому, что она, наконец, начала смеяться.

Индейцы мельтешили у костра, мужчины продолжали строгать из деревянных чурок что-то, похожее на ножи. Господи, как же зовут эту девушку – Пакахонтас? Зря я ее так обозвала, и сейчас это имя прилипло в моей голове. Самое страшное, что это имя не выдуманное, оказывается, у него есть хозяйка.

– Пэвэти, - точно, вроде так. – Пэвэти, я хочу ближе с тобой познакомиться, и так ты быстрее научишься говорить на английском.

– Я тебя добрый день, - она снова улыбалась и шла мне на встречу, как умалишенная.

– Правильно «Я желаю тебе доброго дня». Запомнила? – я взяла обе ее ладони в свои, надеясь, что ничего противоестественного не делаю.

– «Я желаю тебе доброго дня», - повторила она.

– Я хочу с тобой погулять. Ходить, понимаешь? Ногами ходить везде, и говорить, - я говорила и показывала пальцами и лицом что я собираюсь делать.

– Она просто плохо говорит, но с головой у нее все хорошо, - Сквонто от костра смотрел на нас, улыбаясь. Я отметила, что у него красивый разрез глаз, ровная матовая кожа, полные губы и сильное тело. Он вставал с земли практически без помощи рук. Надо заняться своими мышцами, иначе, я буду походить на цыпленка для бульона, и поднять смогу только ложку.

– Я хочу, чтобы ей было легче, - я продолжала его рассматривать. Никакого намека на усы или бороду. Совершенно чистое лицо. Красивый. После новомодных бородачей с прыщами в прошлом мире, этот казался кукольным красавцем. Его сила была не искусственной, не приобретенной, а будто всегда жила в нем, он родился с ней, и она только крепла все эти годы. Лет тридцать – максимум. Жалко, если его и правда, убьют.

– Она сильная, как и ты, только чуть сильнее, - он махнул ей, и что-то сказал очень быстро на своем языке. Я даже не запомнила сочетание этих гортанных звуков.

– Мне нужен картофель. Он где-то здесь растет. Знаете, это такие клубни, - я показывала руками.

– Ионас, кубиас, папас, - за моей спиной говорила Клер, и я хоть и должна была разозлиться на нее, она и правда, могла выяснить информацию лучше меня.

– Вы хотите чуно? – Сквонто даже встал.

– Нет, нет, мы знаем, как сделать из него кое-что очень вкусное. Можно его достать здесь, - Клер снова была в экзистенциональном состоянии, и, если она опять потеряет сознание, значит этот мир ей просто противопоказан.

– Что такое «чуно»? может мне и понравилось бы? – я шепотом спросила у нее, за одно присмотревшись, нормально ли она стоит на ногах, но дело обстояло лучше, чем в первый раз. Сквонто прошел мимо меня и подошел к Клер.

– Я подержу вас, мисс, или вы опять упадете, - он снова что-то сказал Пэвэти, и махнул рукой на меня. В это время он подвел Клер к лавочке и усадил, что-то нашептывая на ухо.

– Я показать ионас, папас, идти, идти, - Покахотнас тянула меня за руку в сторону леса.

– Не бойся, иди за ней. Все хорошо, она приведет тебя к твоему «Лэйсу».

Она шла впереди, и все время пыталась соединить между собой несоединяемые слова, которые на ее взгляд, должны были стать понятными мне предложениями, но после пяти минут морфологического разора я плюнула, и стала запоминать дорогу, потому что мы все дальше уходили в лес.

– Э, тебе не кажется, что здесь совсем не место вашим «папасам»? Тут можно найти подосиновики или грузди, но картошка растет иначе, девочка, долго еще?

– Идти, двигать, доверять, папас, - она, надеюсь, имела в виду, что если я хочу найти картофан, я должна доверять ей, и двигать ногами, но мы были в пути уже почти час, и мне становилось страшно.

– Там, там, брать папас, давать красный, или ты, - она указала на маленькие бусины, что висели на кончиках шнурка, которым был затянут верх сорочки.

– «Красный»? – я показала, что я не понимаю, и она показала на подол моей юбки, принадлежавшей когда-то одной из заключенных, и покоящейся сейчас на дне океана. Прости, "губка - Боб", но теперь тебе эта юбка не нужна.

Чуть выше края подола, по всей ширине темной, почти вишневого цвета юбки была пришита красная полоса из материала, похожего на атлас. Может это и атлас, но цвет он точно поменял. Выцвел, полинял от стирок. Она показала, что ей нужна эта полоса и «колокольчики» из железа, надетые на узел шнурка.

– Ты давать это, она указала на полосу и «колокольчики», а люди давать папас, ионас, - она наклонилась, выставляя руки вперед, показывая, что она дает что-то, а потом принимает что-то у невидимого человека.