Увядание

Мне не с чем здесь больше прощаться. Не осталось и следа от девушки с озорной улыбкой, умеющей так чудесно танцевать. Она ушла отсюда навсегда, чтобы, соединившись со своими сестрами, обрести где-то свободу. Но если бы в эту секунду Дженна была рядом, она бы наверняка сказала: «Вперед».

Часы на прикроватной тумбочке показывают мне время – 9.50. Возникает ощущение, что Дженна буквально выталкивает меня за дверь.

Ухожу молча. Не прощаясь.

26

Спускаюсь на лифте на первый этаж и прохожу через кухню в полной уверенности, что там никого нет. Едва притрагиваюсь к дверной ручке, как за спиной раздается голос:

– Холодновато для прогулки, не правда ли?

Резко поворачиваюсь. Из коридора появляется старшая повариха, убирая со лба засаленные пряди.

– Немножко пройдусь, – оправдываюсь я. – Не уснуть никак.

– Ты поосторожней там, блондиночка, – говорит она. – С такой погодой шутить опасно. Выйдешь погулять, заплутаешь, и поминай как звали. Никто же такого не хочет, верно? – добавляет она с хитрой улыбкой.

– Разумеется, нет, – осторожно отвечаю я. Что ей известно?

– Вот на всякий случай кое-что, чтобы согреться.

Когда она подходит ближе, замечаю у нее в руках термос. Она сует мне его в руки. Он такой горячий, что я чувствую его тепло даже сквозь перчатки.

– Спасибо, – благодарю я.

Она открывает мне дверь.

– Осторожно, – напутствует она, сопроводив слова хлопком по плечу. – Там холодно.

Делаю шаг наружу. Когда оборачиваюсь, чтобы поблагодарить ее, упираюсь в закрытую дверь.

Снегопад усиливается. Я долго пробираюсь по сугробам: чтобы замести следы, уходит много времени. Отойдя на достаточное расстояние от дома, начинаю тихонько звать Габриеля, но ветер заглушает мой голос. Ощущение, будто я снова в центре урагана, на сей раз снежного. Наткнувшись на дерево, на ощупь бреду по краю рощи и все громче зову его по имени. В конце концов нахожу голограмму. Бросаюсь к дереву и ныряю сквозь него. Сейчас я далеко от дома и могу кричать во весь голос:

– Габриель! Габриель!

Но он все не идет. И я понимаю, что скоро мне придется сделать выбор: направиться к океану без Габриеля или пойти назад в снежный вихрь и попробовать разыскать его. В любом случае, обратно я не вернусь. Даже если Габриель сам никогда не плавал на лодках, ему о них все равно известно больше, чем любому из моих знакомых, а я так и вообще в этом деле профан. Но самое главное, я боюсь того, как поступит Вон, если Габриель останется в особняке после моего исчезновения. Распорядитель сразу догадается, кто помог мне бежать. Решено.

В ту секунду, когда я осознаю, что не смогу уйти без Габриеля и мне придется отправиться на его поиски, кто-то хватает меня за запястье.

– Рейн.

Оборачиваясь, теряю равновесие и падаю прямо в его объятия. Во второй раз, уже посреди другой бури, он пришел, чтобы помочь мне устоять. Я так хочу рассказать обо всем, что произошло за этот ужасный месяц без него, но времени нет. Ветер становится еще сильнее, и слов уже не разобрать, поэтому мы просто бежим, рука об руку, в темноту.

В завываниях ветра мне чудятся голоса. Вот смех моих родителей, вот Роуэн будит меня на мое очередное дежурство, вот плачет малыш Сесилии, а Линден говорит, что любит меня. Я не останавливаюсь. Не отвечаю. Мы то и дело вязнем в сугробах или спотыкаемся о ветки, но каждый раз помогаем друг другу подняться. Ничто не может нас остановить. Наконец добираемся до ворот. Они, разумеется, заперты.

Находим считывающее устройство, но моя карта-ключ не срабатывает. Неужто я и вправду думала, что все получится так легко?

– Что теперь? – перекрикивает ветер Габриель.

Иду вдоль забора, ищу, где же он заканчивается, но скоро становится яснее ясного, что конца у него нет; он, должно быть, огибает все имение кольцом длиною во много миль.

Что теперь?

Я не знаю. Не знаю.

Спасение так близко. Просовываю пальцы сквозь решетку, и вот моя рука оказывается на свободе. Мне почти удается ухватиться за ветку растущего по ту сторону забора дерева. Безумным взглядом шарю вокруг. На деревья забраться невозможно; ветви расположены слишком высоко; ограда обледеневшая. Пытаюсь сколоть наледь с решетки. Бесполезно. Но я не оставляю попыток до тех пор, пока Габриель не оттаскивает меня прочь. Расстегнув свое шерстяное пальто, он прижимает меня к своей груди и запахивает его поверх нас обоих. Стоим на коленях, привалившись к сугробу, и мне кажется, я знаю, какие слова вертятся у него на языке. Выхода нет. Мы замерзнем и умрем.

Но я совершенно не чувствую ни капли покорности судьбе, которая овладела мною во время урагана. В ту ночь я была совершенно уверена, что умру, и все же какой-то внутренний голос приказывал мне идти вперед и не сдаваться: забравшись на маяк, я увидела выход. Это не могло быть простой случайностью.

Габриель целует меня в лоб. Но даже его губы, всегда такие теплые, похолодели. Я немного отстраняюсь, поднимаю воротник его пальто, чтобы прикрыть ему от ветра уши. Он прячет руки в моих волосах, обхватывает меня за шею, и так мы согреваем друг друга.

Достаю из кармана зажигалку Дженны, но на ветру почти невозможно ее зажечь. Мне приходится высвободиться из-под пальто Габриеля, и он закрывает зажигалку ладонями так, чтобы ветер не уничтожил огонек пламени. На ум приходит история, которую я вычитала в одной из книг библиотеки Линдена. Она о девочке, которая была на грани жизни и смерти и жгла спички, чтобы согреться. Каждое маленькое пламя очередной спички оживляло в ней новое воспоминание. Но сейчас мое единственное воспоминание – о Дженне, о ее маленькой, но яркой жизни, дрожащей в наших руках, единственном источнике света в окружающей тьме. Наверное, все, чего бы я хотела, – осветить ее огоньком все вокруг и смотреть, как это место полыхает, подобно тем жутким занавескам. Поджечь одно дерево и наблюдать, как огонь перекинется на все остальные. Но ветер слишком сильный. Мне чудится, что эту вьюгу каким-то образом навлек Вон. Боюсь, что завтра утром он найдет наши с Габриелем тела, замерзшие и безжизненные, в шаге от заветной цели.

Не бывать этому. Такого удовольствия я ему не доставлю.

Я обдумываю свою затею, как вдруг ветер доносит до нас чей-то голос. Решаю, что мне это опять грезится, но Габриель тоже вглядывается в белую тьму. Мы можем разобрать только размытые очертания фигуры, бегущей к нашему маленькому огоньку.

Вскакиваю и тяну за собой Габриеля. Это Вон. Он пришел разделаться с нами или, хуже того, затащить в подвал, привязать ремнями к операционным столам, а после пытать нас и калечить в той самой комнате, где лежат тела Роуз и Дженны. Срываюсь было с места, но Габриель останавливает меня. Человек подходит ближе, и это вовсе не Вон.