Уйти красиво и с деньгами

Лиза давно знала, что никакой полудницы нет (прогрессивный Павел Терентьевич говорил, что пугать детей всякой дрянью могут только темные, отсталые люди). Однако послеобеденный жар, знойная тишина, запах перегретой земли и вялых листьев всегда казались Лизе таинственными. Ведь в этот час в жухлой траве, в голых колючках крыжовника, в сиренях всегда кто-то тихонько, на разные голоса сипит и потрескивает. А воздух изгибается волнами, как муаровый! Лизе давно хотелось увидеть в этих зыбких потоках мираж – дальнее озеро, или глинобитный караван-сарай, или какой-нибудь далекий город вроде Семипалатинска, перенесенный сюда тысячей отражений в пыльных частицах. Она читала, что такое вполне может быть, и надеялась увидеть что-то чудесное, когда вглядывалась в раскаленную марь. Но всегда – и теперь! – качались в волнах зноя лишь ближайшие крыши, заборы и заросли лебеды, которая от засухи сделалась хрупкой, а ее стебли и края листьев окровавились, совсем как у кладбищенской земляники.

Впрочем, сегодня огородная картина была веселей, чем обычно: над аккуратным забором Фрязиных, который положил предел зарослям одинцовской лебеды, улыбались две очень похожие черноглазые физиономии. Одна физиономия была под вязаной шляпкой с висячими полями, а другая простоволосая, стриженая. На макушке стриженой головы топорщились два вихра (отчего няня Артемьевна обычно делала вывод, что у Вовы Фрязина будет целых две жены).

– Откуда вы? Где прятались? – закричала Лиза близнецам. – Я тут со скуки пропадаю!

Мурочка сделала страшное лицо и приложила палец к губам:

– Тише! Она! Ее разморило, она накрылась мокрой простыней и спит в новой беседке. Слышишь?

Лиза еще от своего дома услышала какой-то хриплый мерный звук. Она даже подумала, не полудница ли голос подает, но потом себя пристыдила – нет никаких полудниц в природе!

– Так это Аделаида Петровна храпит? – обрадовалась Лиза. – А я думала, может, Дамка… Впрочем, ерунда. Есть дела поважнее. Идите-ка сюда!

У Одинцовых беседок не было, зато имелась довольно укромная скамейка за бывшим каретным сараем. На этой скамейке Лиза и поведала близнецам о Кашином утреннем визите и страшных Кашиных словах.

– Ты предлагаешь наше дело совсем бросить? – разочарованно протянул Вова. – Кашины страхи – полная ерунда! Ничего опасного не вижу. Каша всегда была слегка полоумная.

– А страшные люди? Вы с Рянгиным их сами видели, – напомнила Мурочка.

– Если не лезть им на глаза, они и знать ничего не будут, – отмахнулся Вова. – Я считаю, наблюдение за склепом надо продолжить. А главное, нужно проследить в городе за Зосей Пшежецкой, узнать, с кем она встречается, куда ездит, кто с ней водится. Вдруг появится кто-то подозрительный – в гриме, с накладной бородой?

– Размечтался! – сказала Мурочка. – Где ты видел такие чудеса? И потом, ты сумеешь отличить накладную бороду от настоящей?

– Конечно! Ник Картер умел, а я не смогу? Во-первых, искусственные бороды тусклые, чрезмерно окладистые и густые. А во-вторых, они неподвластны порывам ветра.

– А если ветра не будет?

– Значит, надо подойти и как бы невзначай, указывая, скажем, на горизонт или летящую птицу, задеть рукой сомнительную бороду. Если она посажена на клей, легко отделится от лица.

– А если она настоящая?

– Останется торчать.

– А ты не получишь по затылку? – усомнилась Мурочка.

Вова обиделся:

– Почему же сразу по затылку? Я ведь извинюсь, если борода настоящая. На меня никто и не подумает, что я сыщик. Можно самому загримироваться.

– Где ты возьмешь тусклую бороду? – спросила Лиза.

– У отца, где же еще! Когда зимой любители «Не в свои сани не садись» играли, отец изображал како-го-то купца и бороду себе клеил. Она до сих пор у него в столе валяется. Во всяком случае, месяц назад валялась, сам видел.

– А по-моему, – сказала Лиза, – ничего мы не узнаем. Только влезем куда не надо.

Вова гордо сощурился:

– Что ж, барышни могут перетрусить, уклониться и умыть руки – это как раз их слабонервное дело. Но, скажем, Ванька Рянгин этого всего так просто не бросит. Он ведь даже на кладбище, к сторожу, ходил!

Лиза сразу оживилась:

– Ну, и что он разузнал? Ты у него спрашивал?

– Да так, – неопределенно ответил Вова. – Никаких ценных сведений добыть не удалось, если не считать того, что сторож Матвеев действительно похож на зверя. Он косматый, немытый и полунемой.

– И это все?

– Почти. Сторож выпил рянгинскую водку. А когда Рянгин стал выспрашивать его про склеп и людей, которые там бывают, выпучил глаза, замычал и стал дрожащими от ужаса руками тянуться к горлу.

– Он хотел задушить Ваню? – испугалась Лиза.

– Зачем? Сторож хватался за свое горло. Неопределенными междометиями, хрипя и разбрызгивая хлопья пены, указывал в сторону склепа. Затем, едва не теряя сознание от ужаса…

– Никогда не поверю, чтоб Рянгин рассказывал такими дурацкими словами, – возмутилась Мурочка. – Ты, Чумилка, попросту скажи: сторож ничего не сказал. Он же немой!

Володька замахал руками:

– Нет, он полунемой! Большая разница! Сторож говорил: «Там, там!» – и указывал на склеп. Он говорил: «Они! Они!» – и яростно хватал себя за горло – стало быть, «они» его задушат, если он проговорится. Он хрипел: «Он! Он!» – и тыкал себе на средний палец правой руки средним пальцем левой руки.

– А это что значит? – удивилась Мурочка.

– Откуда я знаю! Наверное, если немой проговорится, какой-то «он» отрубит ему этот самый средний палец.

– Ты же говорил, его задушат!

– Задушат «они», а «он» палец отрубит! А потом немой указал Рянгину на дверь и, хрипя, стал снова сжимать свое горло. Потом он протянул руки к Ванькиному горлу.

– Он все-таки хотел душить Рянгина! – ахнула Мурочка.

– Ну, Ваньку так просто не задушишь, – с уважением заметил Вова. – Сторож просто хотел сказать, что если Рянгин не уйдет, его задушит тот, кто обычно всех душит.

– Да кого же задушили? – не поняла Мурочка. – Ничего такого не было!

– Пока не было…

Лиза слушала все это молча, прислонившись затылком к прохладному кирпичному боку сарая. Она думала о том, что белобрысый Ваня Рянгин не так прост. Не побоялся полоумного сторожа – громадного, чернолицего, зловонного. Ночью ходил на кладбище. Вместе с мужиками таскал ведра на морохинском пожаре. Да ведь он самый необыкновенный человек из всех, кого она встречала! И почему только сейчас она это поняла? Тетины гости, соседи, мальчишки с Почтовой и с дачи, сослуживцы отца, офицеры местного гарнизона все скучные, как персонажи Чехова или лебеда у забора. А Ваня совсем не такой!

Эта мысль настолько поразила Лизу, что она решительно встала и сказала:

– Пойдемте-ка в сад Копытиных.

– По такой-то жарище? По пыли? – захныкала Мурочка.

– Лучше уж на Неть, – предложил Володька. – Там свежее! Я могу лодку зуевскую взять, если только Зуев с утра не уехал на ней рыбачить.

– На качели хочу! – уперлась Лиза.

Мурочка покачала головой:

– На качели? Ни за что! В такую жару меня сразу затошнит. Лиза, ты с ума сошла, что ли?

– Я могу пойти, меня никогда не тошнит, – галантно согласился Вова. – Только на Нети куда лучше! Если, конечно, Зуев не поехал рыбачить.