Уйти красиво

Поначалу выходило у меня не очень. Она или молча кивала, или односложно отвечала на мои вопросы. И только об Игоре говорила охотно и подолгу. В такие моменты она отвлекалась, забывала о случившемся; голос звучал нежно, а в глазах словно появлялось сияние.

В такие минуты я смотрел на нее и думал о том, как сильно повезло Игорю…

Как-то раз я спросил ее, почему они до сих пор не завели ребенка. Астра надолго замолчала, и я уже успел проклясть свой поганый язык. Подумал, а вдруг у них не может быть детей, а я, дурак, своим вопросом только лишний раз разбередил ее. И без того ей плохо.

Но она, помолчав, все-таки рассказала мне. И причина оказалась куда хуже, чем я предположил.

Когда Астре было лет десять, утилизация прознала про связь ее матери с отцом. Его, впрочем, они тогда не нашли, зато мать за связь с нелегалом приговорили к сокращению срока жизни.

— Понимаешь, Никит, я сама решила не рожать ребенка. Ну представь себе — выпадет ему пусть даже пятьдесят пять лет. Минус тридцать — и остается всего ничего. Пожить не успеет. Игорь, конечно, согласился. У него, правда, срок жизни нормальный, да только вот отцов в расчет не берут, сам знаешь. А теперь, — Астра болезненно скривилась и грустно вздохнула, — объявили амнистию нерожденному третьему поколению. То есть роди я ребенка сейчас, государство закрыло бы глаза на "преступление" бабушки и не стало бы отнимать у него полжизни. Да только мне до срока осталось одиннадцать лет.

Астра снова замолчала, и в глазах у нее появилась такая пронзительная тоска, что мне стало не по себе. Лоб ее прорезала глубокая вертикальная морщина, и я, внимательно глядя на нее, вдруг впервые осознал, что она — старше, чем мне всегда казалось. Наверное, на самом деле ей было где-то тридцать.

Я молча смотрел на нее и ждал, не скажет ли она еще чего. И через несколько минут она заговорила — тихо, едва слышно:

— Я знаю, некоторые решаются на такой шаг — надеются, что вдруг упадут цены, и они смогут когда-нибудь прикупить себе несколько лишних лет. Всерьез рассчитывают на Джек-Пот Лотереи Жизни. На счастливый случай. Но сам понимаешь — шанс мизерный. Настолько нереальный, что выпади он, это было бы подобно чуду. А всерьез ждать чуда и рассчитывать не него — бессмысленно. С такими, как мы, чудес не случается — нам все в жизни приходится зарабатывать тяжелым трудом, вырывать каждую кроху из жадных рук судьбы. Она не расщедрится на то, чтобы подарить мне восемь лет. Игорь предлагал отдать свои, но ты же знаешь, что передачу лет будущим матерям за счет отцов детей запретили. И подвергать своего ребенка такому риску тоже не могу. Ведь я обреку его на страшную жизнь. Понимаешь?

Конечно, я понимал — мне ли не понять! Да и Астра куда лучше других представляла, какая жизнь ждет ее ребенка, решись она родить… Никому не пожелаю участи нелегала.

…Время и правда лучший доктор. Через пару месяцев Астра отошла. Начала улыбаться и радоваться, интересоваться происходящим вокруг, утешать и советовать, поддерживать и ободрять. Снова стала самой собой. Мы не могли этому нарадоваться.

Наконец-то расслабился Игорь. Он жутко переживал за Астру, ходил нахмуренный, озабоченный. Лицо осунулось, в глазах — беспокойство. Был он в те дни как закрученная пружина, но как Астра стала оживать, потихоньку начало отпускать и его.

Вроде бы жизнь входила в нормальную колею.

Но тревога, поселившись в нашем доме еще после первого злополучного звонка, так никуда и не делась. Она витала в воздухе; мы ею дышали и заражались все больше. Стук в дверь заставлял нас вздрагивать. Мы стали настороженно относиться к посторонним людям, приходящим к нам в дом. Волновались, если кто-то из нас задерживался.

Напряжение нагнеталось; стали сдавать нервы. Ожидание новой беды темным призраком витало по дому.

Мы делали вид, что все в порядке. Старались вести себя как ни в чем ни бывало. Отгоняли предчувствия.

— Сергей Анатольевич, это вас, — ассистент протягивал наушник.

— Кто?

— Из руководства телеканала.

Режиссер взял наушник. С минуту слушал. Нахмурился.

— Да, я знаю, что три блока пропустили. Но мы в самом начале несколько лишних вставили, так что… Слушайте, что вам важнее — минутная прибыль или репутация канала?… Да вы не понимаете, у нас рейтинги рекордные. Ре-корд-ны-е. Никогда такого не было!.. Да сами посмотрите!

Повернулся к ассистенту.

— В сто сорок пятой экран активизируй.

Подождал немного.

— Ну? Теперь видите?… Хорошо… Понял.

Ассистент смотрел на него с любопытством.

— Все. До конца трансляции рекламы не будет. Только ролик "Уйди красиво" запусти, — ухмыльнулся режиссер.

Беда нагрянула внезапно.

Я возвращался домой ранним вечером — приятель Игоря просил помочь ему с переездом, так что полдня я таскал коробки и мебель. Устал. Думал, приду и еще успею подремать пару часиков до работы.

Уже издалека я заметил, что почему-то не горит свет в окнах. Я ж говорил вам, какие мы все стали в последнее время нервные да подозрительные. Я сразу прикинул — тетя Света и Астра еще на работе, а вот дядя Коля, Санек, Игорь и Наташка должны быть дома. Куда ж это они все четверо запропастились?

Когда подошел к двери, меня колотила дрожь и руки тряслись так, что я едва открыл дверь. Зашел внутрь, стал шарить рукой по стене в поисках выключателя, а сердце уже ухнуло куда-то вниз. Я знал, просто знал — случилось что-то страшное.

Когда зажегся свет, меня как обухом по голове ударило.

Все было вверх дном. Перевернутая мебель, разбитая посуда, сорванные шторы. Страшные горелые следы от лазеров на стенах…

И никого.

Кажется, я тогда на несколько минут сошел с ума — бестолково метался по дому, носился из комнаты в комнату, хватался за стены, зачем-то поднимал обломки, что-то бормотал.

Пришел в себя только на кухне.

Там, забившись в узкий проход между шкафами, тихо плакал мой Брюшко. Я вытащил его, прижал к себе — моего котенка била такая же крупная дрожь, как и меня.

Чужой страх немного привел меня в себя.

А потом я увидел их…

На столе, покрытом тоненьким слоем пепла, лежали два белоснежных листа толстой, дорогой тисненой бумаги. Я подошел и попытался прочитать, что там написано. Буквы прыгали перед глазами, упорно не складывались в слова; строчки словно плавали — то ныряли куда-то вглубь бумаги, то снова показывались на поверхности.

Как я ни вглядывался, разобрать удалось совсем немного. Но этого оказалось достаточно.

Постановление о немедленной ликвидации… нелегала…биологический возраст — двадцать шесть лет…

"Санек!", — болезненно бухнуло сердце о ребра.

Постановление о сокращении срока жизни за связь с нелегалами… о немедленной утилизации за оказание сопротивления…работникам утилизационной следственной группы… Пескарев Игорь Сергеевич…

Игорь!

Сердце стучало с такой силой, что, казалось, собралось сломать мне ребра.

И тут меня пронзило насквозь.

Астра! Ох, что же с ней будет, когда она узнает!

Я тупо стоял перед кухонным столом. Листы бумаги расплывались белыми кляксами у меня перед глазами, а на руках, испуганно прижимаясь ко мне, тоненько плакал Брюшко.