Узбекская трагедия – 2

Однако за годы, пока Малика сидела с ребёнком, ситуация на рынке труда изменилась. Теперь в Узбекистане были востребованы специалисты, которые без проблем изъяснялись на узбекском языке. Безусловно, школы с русским языком обучения были, но оказалось, что школьная программа по истории претерпела значительные изменения. Малика об этом не знала, так как её сын ещё учился в начальных классах, когда она собралась вернуться на работу в школу, и уроков истории у них не проводили.

Увидев современные учебники по истории, Малика поразилась тому, что Советский Союз в них был представлен исключительно, как зло, с которым пришлось мириться узбекскому народу, зато басмачи, от рук коих страдали в том числе и трудившиеся на земле дехкане, показаны настоящими героями. Об индустриализации и поддержке их региона – ни слова. Целые вехи из истории узбекского народа 19-20 веков были просто-напросто вычеркнуты и даже про Великую Отечественную войну рассказ был так скомкан, как будто бы создатели учебника боялись, что ученики узнают некую секретную или нежелательную информацию.

Случайно разговорившись в школьном коридоре, где она дожидалась директора, с одним учеником девятого класса, который не знал, кто такой Гитлер, женщина вдруг поняла, что она сама теперь не хочет преподавать историю, явно переписанную в угоду их президенту.

И хотя к тому времени Малика уже не была той наивной девушкой, свято верившей, что Советский Союз – это лучшая страна в мире, и знала про расстрел рабочих в Новочеркасске, про насильственную коллективизацию, раскулачивание, страшный голод тридцатых годов, насильственную депортацию целых народов и другие преступления коммунистического режима, она помнила всё то хорошее, что было связано с СССР, и не хотела предавать эту память о прошлом. Другое дело, что вернуться назад в СССР Малика тоже уже не хотела. Возможно, миссия страны, которая существовала семьдесят лет, была в том, чтобы дать отпор коричневой чуме, и уйти с мировой сцены.

В подавленном настроении Малика вернулась домой. Вечером с работы пришёл Алишер. Накануне он убеждал жену, что поиск работы в её возрасте – это пустая трата времени. Но Малика его не послушала. Женщине было грустно и одиноко в четырёх стенах. Она хотела бы приносить людям какую-то пользу, чувствовать свою персональную нужность, наконец, зарабатывать, а не просить денег у мужа. Алик считал её желание блажью и теперь, узнав, что супруга сама уже не хочет работать в школе, насмешливо ухмылялся. Опустив голову, Малика молча накрыла на стол, а затем заперлась в ванной комнате, где дала волю слезам.

Конечно, будь у Малики хорошие подруги, ей было бы немного легче. Но с подругами у неё как-то не заладилось, а муж всё больше отдалялся. Иногда Малика брала в руки свои альбомы и смотрела их с Аликом школьные фотографии, фото со свадьбы, с их совместных прогулок по Ташкенту, смотрела и не верила, что она могла быть такой счастливой, что муж мог ей улыбаться настолько искренней улыбкой, что у них были общие интересы, цели, что они нуждались друг в друге и верили, что этот мир создан для них двоих, а их счастье будет длиться вечно. Но теперь они общаются с Алишером, как люди, скованные одной цепью…

После неудачной попытки устроиться на работу у Малики началась депрессия. Женщина полностью зависела от мужа. Конечно, Алишер давал ей деньги на ведение хозяйства, но чиновнику, тратившему большие суммы на свою одежду и посещения салонов красоты, и в голову не приходило, что его супруга также хочет хорошо выглядеть, что у неё могут быть какие-то свои потребности. Некогда незаурядный, амбициозный парень, став чиновником, начал мыслить довольно примитивными категориями. Так, он был уверен, что в условиях, когда подавляющая часть народа живёт на грани нищеты, Малика должна радоваться, что ей не нужно думать о куске хлеба насущного, бояться завтрашнего дня, что она может себе позволить не работать, полностью сконцентрировавшись на заботе о муже и сыне. Лишних денег мужчина не давал жене по двум причинам.

Конец ознакомительного фрагмента.