Уздечка для сварливых

– В этом некого винить, кроме самой миссис Гиллеспи. Думаю, она привыкла никому не доверять, потому и держала все в секрете. Как она сама говорит в письме к Рут: «В этой семье слишком много тайн». Если бы она упомянула о своих планах хотя бы адвокату, то, возможно, была бы сейчас жива.

– И все-таки мы задавали не те вопросы, Чарли. Инспектор издал сухой смешок.

– Правильный вопрос задать сложнее, чем найти ответ, старик. Почитай «Автостопом по Галактике», там так и написано. И не расстраивайся по этому поводу.

Купер, который в последнее время старался восполнить пробелы в литературном образовании, достал блокнот и записал название. По крайней мере эта книга должна читаться легче, чем «Отелло», которого он пытался осилить в настоящий момент. Сержант засунул карандаш обратно в карман и передал Чарли свой разговор с подрядчиком.

– В первый раз они вели переговоры шесть долгих недель, пока не сошлись в цене. Судя по всему, миссис Гиллеспи была асом в деле телефонных переговоров и не уступала, пока не добивалась своего. Бедный старик, – произнес детектив с чувством. – Орлофф, должно быть, решил, что пора действовать, когда увидел, что история повторяется. И благодаря Матильде это было несложно. Потребовалось лишь напечатать письмо и отправить его на следующий день по почте. Говард утверждает, что его фирма сразу же потеряла интерес к участку, так как они ей ясно дали понять, что при нынешнем положении дел на рынке недвижимости просто не могут предложить лучшую цену.

Чарли взял письмо и внимательно его прочел.

– На столе в гостиной стояла переносная печатная машинка, – вспомнил он. – Давай отправим ребят, чтобы они быстренько сравнили шрифт. Дункан приложил все усилия, чтобы подделать подпись, и при этом наверняка забыл, что у машинок тоже есть свои характерные особенности.

– Он не мог так упростить нам задачу. Но, как оказалось, мог.

– «Дункану Джеремайе Орлоффу официально предъявляется обвинение в убийстве Матильды Верил Гиллеспи... В субботу, шестого ноября... – монотонно читал дежурный офицер, не производя особого впечатления на Купера, который знал все формулировки наизусть. Вместо этого его мысли обратились к пожилой женщине, которой пустили кровь и надели на голову ржавый каркас. Ему стало жаль, что он не был знаком с ней. Несмотря на все ее грехи, это все равно было бы честью. – Просьба о залоге отклонена ввиду серьезности предъявленных обвинений. Магистрат настаивает на немедленном заключении под стражу».

Купер взглянул на Дункана Орлоффа, только когда тот ударил своими маленькими толстыми руками себя в грудь и разразился слезами. Это не его вина, причитал он, это вина Матильды. Матильда виновата во всем. Он больной человек. Что станет без него с Вайолет?

– Крушение гиганта, – шепнул дежурный офицер Куперу, слушая прерывистые рыдания.

Детектив нахмурился.

– Она заслуживала лучшего, – сказал он Дункану. – Ее должен был убить смелый человек, а не трус. Кто дал тебе право разыгрывать из себя Бога и распоряжаться ее жизнью?

– Смелому человеку не потребовалось бы убивать Матильду, сержант Купер. – Орлофф поднял глаза на полицейского. – Не смелость нужна была, чтобы убить ее, а страх.

– Страх перед несколькими домами в вашем саду, мистер Орлофф?

Дункан покачал головой.

– Я такой, каков я есть, – он поднес дрожащие руки к лицу, – и это она сделала меня таким. Я провел всю свою взрослую жизнь, избегая женщины, на которой женился, и постоянно мечтая о той, которая никогда не была моей. Нельзя прожить сорок лет в аду и не сломаться.

– Поэтому вы вернулись в Фонтвилль, чтобы возродить свои фантазии?

– Вы не можете их контролировать, сержант. Это они контролируют вас.

– Но вы вернулись пять лет назад.

– Знаете, я ничего у нее не просил. Может, только несколько общих воспоминаний. Хотя бы мира. Через сорок лет я многого и не ожидал.

Купер с любопытством смотрел на него.

– Вы сказали, что убили ее из страха. Об этих фантазиях вы говорите? Вы так боялись Матильду, что смогли заставить себя убить ее?

– Я представлял, как занимаюсь с ней любовью, – прошептал он.

– С Матильдой?

– Конечно. Я никогда не занимался любовью с Вайолет. Я не мог.

«О Боже, – подумал Купер с отвращением. – Неужели у этого человека нет ни капли сострадания к своей бедной жене?»

– Не могли или не хотели, мистер Орлофф? Тут есть разница.

– Не мог, – произнес он еле слышно. – Матильда делала некоторые вещи, – Дункан дрожал словно одержимый, – которые оскорбляли Вайолет. Так что для нас обоих было удобнее, если я платил за то, что мне требовалось.

Купер поймал взгляд дежурного офицера из-за головы Дункана и цинично улыбнулся.

– Вы этим намерены оправдать свои действия? Вы убили Матильду Гиллеспи за то, что она дала вам вкусить от запретного плода, который впоследствии могли предоставить только проститутки?

Из влажных губ Дункана вырвался прерывистый вздох.

– У вас никогда не было причин бояться ее, сержант. Она не владела вами, потому что не знала ваших тайн. – Он грустно смотрел на Купера. – Разумеется, вы догадались, что, когда мы покупали боковой коттедж, наш юрист обнаружил разрешение на дальнейшее строительство на земле «Кедрового дома». Да только мы все равно купили жилье, так как Матильда согласилась включить в договор условие, по которому у нас было право вето на любые дальнейшие решения по данному вопросу. – Он усмехнулся. – Я виню себя, потому что знал ее намного лучше, чем моя бедная жена. Этот договор стоил меньше, чем бумага, на которой он был написан. Ей пришлось рассказать мне о соглашении с Говардом, потому что на окончательном документе требовалась моя подпись. Но когда я заявил, что мы с Вайолет будем возражать против плана, по которому ближайший дом будет стоять в десяти ярдах от нашей задней стены, она рассмеялась мне в лицо. «Не глупи, Дункан. Ты разве забыл, сколько я о тебе знаю?»

Когда он не продолжил, Купер спросил:

– Она собиралась шантажировать вас, чтобы вы подписали договор?

– Конечно. В тот день мы были в гостиной. Она оставила меня на пару минут и вернулась с книгой из библиотеки. Потом прочитала мне отрывки. – Страдальческий вздох вырвался из груди Дункана. – Это был один из ее дневников, полный лжи и непристойностей. И не только обо мне, но и о Вайолет тоже – интимные подробности, которые Вайолет рассказала ей, когда была навеселе. «Ты хочешь, чтобы я размножила это и распространила по деревне, Дункан? Ты хочешь, чтобы весь Фонтвилль назавтра узнал, что Вайолет до сих пор девственница, потому что требования, которые ты предъявил в первую брачную ночь, были столь отвратительны, что ей пришлось запереться в ванной?– Он запнулся. – Ее это явно развлекало; начав читать, она все никак не могла остановиться. Матильда прочитала мне отрывки о Марриоттах, о викарии, о бедных Спедах – обо всех.

– И вы вернулись позже, чтобы прочитать остальные дневники? – предположил Купер.

Дункан беспомощно пожал плечами:

– Я был в отчаянии и надеялся найти в них что-нибудь, что можно было бы использовать против нее. Я сомневался, что в ранних тетрадях найдется что-то стоящее, так как требовалось неопровержимое доказательство против Матильды, которое в то же время не затрагивало бы никого другого. Но за исключением намеков на пристрастие к наркотикам Джоанны, на воровство Рут и ее уверенности, что Сара Блейкни – дочь, родившаяся у нее от Пола Марриотта, остальное было лишь перечислением ее антипатий. Эти записи были порождением нездорового ума, она использовала дневники как способ избавления от своего яда. Если бы у Матильды не было возможности выразить себя на бумаге, – он покачал головой, – поверьте мне, она была бы совершенно невменяемой.

– И все же, – произнес задумчиво Купер, – убийство было крайней мерой, мистер Орлофф. Вы могли бы использовать против нее проблемы дочери или внучки. Миссис Гиллеспи была гордой женщиной и не захотела бы, чтобы эта информация стала достоянием общественности.

Грустные глаза Дункана снова остановились на детективе.

– Я никогда не планировал убивать ее, по крайней мере до того субботнего утра, когда к ней пришла Джейн Марриотт. Я собирался пригрозить, что расскажу о том, что мне известно, доктору Блейкни. И как я вам уже говорил, ее убил страх. Смелый человек сказал бы: публикуй и иди к черту.