Ужас приходит в полнолуние

Как я уже сказала, наступил вечер, близилась очередная ночь. И снова, как во все предыдущие вечера и ночи этой жуткой недели, меня постепенно охватывало смутное беспокойство. Может быть, потому, что день сегодня был донельзя жаркий и душный: с самого утра на поселок стали наползать тяжелые фиолетово-серые тучи, которые к ночи обязательно должны были разразиться грозой. Духота стояла просто чудовищная — ни дуновения ветерка. Термометр показывал тридцать четыре в тени. Даже дышать, не то что передвигаться, было тяжело. Хотелось упасть где-нибудь в холодке, лучше в воду, и не шевелиться. Но дождь все не начинался. Только небо было сплошь затянуто тучами: ни звездочки, ни луны.

И еще мне было страшно. До жути. Но этот свой страх я упорно старалась скрыть и от Кирилла, и от деда. Страх перед тем, что мы задумали, страх перед темнотой, просто страх — ведь я обыкновенная слабая женщина. И должна признаться, что с недавних пор очень боюсь темноты. Потому что где-то там, под ее покровом скрывается убийца, который, возможно, в эту самую минуту выходит на охоту.

На меня.

А тут еще этот горе-охотник ни с того ни с сего на меня полканов спускает. Как будто я виновата, что его по башке огрели.

— Все, готово, — сказала я, злобно глядя на Кириллов затылок. — До свадьбы заживет.

Не очень удачная шуточка вышла, честно говоря: я невольно поморщилась. И, чтобы скрыть смущение, повернулась и отошла к раковине, открыла краны и принялась тщательно отмывать заляпанные йодом руки.

Из-за шума воды я и не услышала, как он подошел ко мне. Только внезапно почувствовала, как вдруг он осторожно обнял меня сзади за плечи: обнял нежно и сильно. Я замерла и прикрыла глаза — сердце у меня ухнуло вниз, провалилось куда-то в пятки (наконец-то я поняла смысл этого замечательного выражения!), а потом заколотилось как бешеное.

Потому что саму себя не обманешь: весь день, с самого утра я подсознательно надеялась, что он наконец решится. Что произойдет нечто подобное.

— Стася, ты на меня сердишься? — услышала я над ухом жаркий шепот.

— Ты с ума сошел?! За что же мне на тебя сердиться? — прошептала я в ответ, открывая глаза.

— Не знаю. За все, что сегодня… сегодня утром между нами произошло. Если ты для себя решила, что это — ничего не значащая случайность, так, недоразумение, и мне обо всем надо забыть, то я…

Он умолк, не договорив. И тогда я сделала самое разумное, что могла сделать в этой ситуации.

Я повернулась к нему.

— О господи, Кирюша! Как же я по тебе соскучилась, — прошептала я, обняла его и крепко прижалась губами к его губам.

Все-таки я молодец!

Должна честно признаться: нацеловались мы всласть. Причем вели себя, как партизаны возле бункера спящих гитлеровцев: целовались, словно оторвавшиеся восьмиклассники, но изо всех сил старались не издавать подозрительных звуков — дед наверняка не спал, а его кабинет — наискосок по коридору, в двух шагах от кухни.

А дверь в кухню я закрыть не успела. Не до того было.

Наконец я нашла в себе силы оторваться от Кирилла (мне пришлось просто вырываться из объятий этого здоровилы!) и пихнула его на табуретку. И теперь он сидел и таращился на меня со счастливо-обалдевшим видом.

Я прислушалась: из кабинета не доносилось ни звука. Слава богу.

— Ты чего это? — спросил он.

— Про деда забыл? А если бы он сюда вошел?

— А что тут такого? Подумаешь, поцеловались разок. Мы же взрослые люди.

Я подозрительно на него уставилась:

— Слушай, я надеюсь, ты деду ничего не сказал?

— О чем? — Кирилл сначала спросил, а потом спохватился, с запозданием поняв суть моего вопроса.

— О нас, разумеется!

Он ухмыльнулся:

— Конечно нет. Хотя сдается мне, Станислава Федоровна, что твой умница дед сразу же все просек. Еще тогда, когда узнал о нашей встрече в парке. Про которую я ему тоже сразу не рассказал.

— Кстати, а почему ты не рассказал?

— На продолжение не надеялся, — снова ухмыльнулся он.

— Тебе лишь бы шуточки шутить… — проворчала я. — Приехал, охмурил невинную московскую девушку и радуется теперь, злыдень. А я ведь про тебя вообще ничего толком не знаю. Дальше-то что будет?

— Дальше я его поймаю. И тогда у нас будет шанс наконец по-настоящему познакомиться, — улыбнулся он, вставая.

И поцеловал меня.

Дед настоял, чтобы до станции мы дошли пешком. Потому что у убийцы, который наверняка за нами следит, не должно возникнуть и тени сомнения, — пусть думает, что Кирилл действительно уезжает. Кирилл поначалу начал бурно протестовать — мол, а как же вы домой пойдете, опасно и так далее. Но дед его возражения отмел, безапелляционно заявив, что он все учел. Сказал Кириллу, что обратно домой мы доберемся без проблем. Как именно — он даже пояснять не стал. Дед — он такой: учел значит учел. И нечего спорить и расспрашивать. Поэтому, зная дедов характер, Кирилл спорить не рискнул. Я — тем более.

От дедова дома до станции — двадцать минут прогулочным шагом. Мы проделали его за пятнадцать: как ни храбрились, невольно ускоряли и ускоряли шаг. Особенно я. А ведь мы шли по непривычно ярко освещенным улицам поселка — это местные власти со страху постарались, везде фонари починили, хотя еще позавчера половина из них не работала. Дополнение: по абсолютно безлюдным улицам. И дома почти все стояли темные, словно вымершие. Люди уехали, бросив все. Жутковатое было зрелище. Как после атаки нейтронной бомбы.

Мы свернули с улицы, узкой тропинкой вышли к платформе и поднялись на перрон — тоже залитый светом и пустой. Нет, не пустой: посреди платформы, у небольшого станционного здания, виднелась одинокая мужская фигура. Человек стоял под фонарем спиной к нам.

Сердце у меня тревожно екнуло, я резко остановилась.

Человек повернулся на звук наших шагов. И я облегченно перевела дух, потому что это был Антон Михайлишин собственной персоной. Он был одет по-домашнему — в джинсах, кроссовках и рубашке с коротким рукавом. Так вот что имел в виду дед, когда говорил, что у нас не будет проблем с возвращением домой: он заранее приготовил нам надежного провожатого. Теперь понятно.

— Добрый вечер, — поздоровался Антон, когда мы подошли к нему. А потом обратился к Кириллу: — Что так быстро уезжаешь?

Тут я смекнула, что Антон ничего не знает о наших планах — осторожный дед не стал его в них посвящать.

— Убийцу вы поймали, так что делать мне больше нечего, — улыбнулся Кирилл. — Да и отпуск заканчивается. Я ведь у вас проездом — мне всего пару дней догулять осталось.

— Я пойду куплю тебе билет, — сказал дед Кириллу и направился к светящемуся окошечку кассы.