Ужас в Белом Доме

— Пошли, Чиун, нам надо работать, — дернул его за рукав Римо. — Никого ничему учить ты не будешь — уж поверь мне.

— Вы гадкий! — резко обернулась к нему мисс Виола. — Грубый! Я... я всегда хотела, чтобы меня уважали за... за мой мозг, если хотите знать!

Римо скосил глаза на ее бюст.

— За правое или левое полушарие?

Глава пятая

Мисс Виола Пумбс пребывала в радостном волнении. Разумеется, именно она найдет таинственного убийцу! И этот симпатичный маленький азиат — ой, он столько рассказал ей про... про покушения. Пупси и его комиссия будут просто в восторге! Может быть, его даже сделают сенатором или губернатором, а она... она тогда тоже должна получить хорошую должность, не какого-то там инспектора, а вице-губернатора... в общем, как там у них называется второе лицо после шефа?

Но сначала ей нужно еще кое-что сделать...

— Не снимая лифчика? — разумеется, такие вопросы может задавать только этот противный Римо.

— Лифчика? Я никогда не снимаю его при людях, мистер Уильямс! Я не эксгибиционистка. Я — сотрудник аппарата федерального правительства Соединенных Штатов Америки, и сниму лифчик только по прямому распоряжению избранного законным путем представителя американского народа!

Выпад мисс Пумбс, как ни странно, убедил Римо. Ладно — может, он и больше нее знает об убийствах и всяких таких вещах, но в конце концов, свои права есть и у нее тоже. И помогала она, надо отдать ей должное, как могла — связалась со Службой безопасности, договорилась с заместителем ее начальника о приеме, и они все втроем прибыли в Вашингтон, и сейчас собираются встретиться с этим самым заместителем и задать ему пару вопросов. Важных вопросов. Виола Пумбс уже знала, что они важные — ей заранее объяснили, что она все равно в них ничего не поймет. Это могло означать лишь две вещи: либо они не хотят говорить ей, в чем дело — либо она действительно ничего не сможет понять. Она вообще мало что понимала, но твердо знала, одно: если попросить мужчину о чем-нибудь, пока он весь дрожит от желания — он ни за что и ни в чем не откажет; зато потом, когда он удовлетворен и чувствует себя прекрасно, просить у него что-нибудь — дело гиблое.

Подобная душевная простота принесла Виоле Пумбс в ее двадцать четыре года семьдесят восемь тысяч в будущем пенсионном фонде, три тысячи в акциях «Филипс Додж», восемь с лишним тысяч на текущем счету и по меньшей мере четырнадцать тысяч в год от американских налогоплательщиков. Ей удалось совершенно правильно рассчитать, что ее лучшие годы приходятся на промежуток между нынешним возрастом и цифрой «тридцать» — и именно в этот промежуток придется как-то научиться обращаться с данным ей от природы серым веществом. Если, конечно, она не выйдет успешно замуж. Но в наши дни это, увы, отнюдь не легко — особенно если учесть, что предпочтителен жених, зарабатывающий несколько больше, чем сама мисс Виола.

И сейчас, пока ни один из ее новоявленных друзей не переступил еще порога заместителя начальника Службы, она собиралась позвонить своему шефу — председателю президентской комиссии.

— Привет, Пупси! — взвизгнула она, когда секретарша наконец соединила ее с кабинетом.

Секретарша шефа уже несколько месяцев пыталась освоить навыки управления телефоном, но каждый раз, когда она уже была близка к заветной цели, приходило время брать отпуск для подготовки к очередному конкурсу — на будущий год секретарша надеялась получить титул Мисс Индианы.

— Я в Вашингтоне, милый, — прощебетала Виола.

— Черт, ты не должна здесь быть! Мы ведь договорились встретиться в этот уик-энд в Миннеаполисе. Ты хоть помнишь, в чем дело? Ну, насчет того, что убийство этого Уолгрина как-то связано с угрозами в адрес президента? Я ведь за этим тебя и послал туда!

— О, да, да, милый, я все расследую. И благодаря мне ты скоро прославишься! Ты будешь знать все-все, что только есть об убийствах!

— Я хочу знать только одно — как бы выбить побольше деньжат для нашей комиссии.

— А на убийствах можно заработать? — спросила Виола.

— Целое состояние. Ты что, не читаешь книжек и не смотришь детективов по телевизору?

— А сколько именно? — пожелала уточнить мисс Виола.

— Ах, оставь, — досадливо поморщился на том конце провода конгрессмен Крил. — Возвращайся обратно в Миннеаполис и следи за домом. Или не следи. Но сиди там, пока я сам не приеду.

— Ну так сколько все-таки?

С подобной темы Виолу было нелегко сбить.

— Понятия не имею. Я слышал, что один парень только что получил триста тысяч от издателя за свою книжку — «Вопль о пощаде», кажется. Это про то, как продажные американские чиновники инспирируют убийства, моя дорогая.

— Ты сказал — триста тысяч долларов? — медленно повторила Виола.

— Ну да. Давай, детка, возвращайся в Миннеаполис.

— А в мягкой или твердой обложке? — вопросы посыпались из Виолы, как из мешка. — У кого осталось право на перевод? И на экранизацию? Плата за телеверсию была тоже оговорена в контракте? И... и гонорары от читательских клубов — был там этот пункт или нет?

— Да не знаю я! Когда речь заходит о его величестве долларе, ты словно с цепи срываешься, детка! Ты просто маленькая жадина. Виола. Виола! Виола! Где ты?

Под звуки своего имени, рвущегося из трубки с разными интонациями, Виола Пумбс медленно нажала на рычаг.

Выйдя из телефонной будки в здании Министерства финансов, она направилась прямо к ожидавшему в вестибюле маленькому милому азиату и наградила его звонкими поцелуями в обе морщинистые щеки.

— Не следует до меня дотрагиваться, — поморщился Чиун. — Если уж тебе непременно хочется трогать, трогай вот этого. — Он указал на Римо. — Он это любит.

— Вы уже готовы, мисс Пумбс? — тяжко вздохнув, спросил Римо.

— Готова, — кивнула Виола.

— Первое, что ты должна запомнить, дитя мое, — вещал Чиун, пока они шли к лифту, — что само по себе убийство пользуется дурной славой в этой стране, потому что здесь всем заправляют любители. Именно они, с их жаждой убивать без разбора и четких условий, представляют позор любой нации. Я говорю это тебе для того, чтобы ты рассказала все слово в слово своей Комиссии и они узнали наконец правду — ибо я опасаюсь, что если что-то не сладится, обвинение падет на меня. А не сладится ничего — потому что мне так и не дали руководить этим делом.

— Чиун, — попросил Римо, — заканчивай, а?

Заместитель директора Службы безопасности отвечал непосредственно за охрану президента. Он никогда никого не принимал в своем кабинете — потому что там хранились списки тех, кто отвечал за охрану Белого дома, охрану президента в официальных поездках, на отдыхе и, что хуже всего — во время публичных выступлений.

Заместителю директора было сорок два года; выглядел он на шестьдесят с хвостиком. Седые волосы, глубокие морщины на щеках и вокруг рта, темные набрякшие мешки под глазами, в которых застыло выражение затаенного ужаса.

Разговаривая, он то и дело подносил к губам стакан с разведенным «Алка-зельцером», которым запивал желудочные таблетки. Они единственные могли справиться с тем количеством сока, которое вырабатывал его давно расстроившийся пищеварительный тракт. Борьба с этой жидкостью давно превратилась в навязчивую идею; и если другие мужчины его возраста просыпались среди ночи, разбуженные желанием бежать в туалет — он в этих случаях тянулся к столику с таблетками. Вообще спал урывками, редко.

Когда он только получил должность ответственного за охрану президента, то впервые обратился к ведомственному врачу с жалобой на нервное расстройство. На что доктор ответил, что состояние его куда лучше, чем у его предшественников, и что ему повезло — с этого года вводится новый стандарт на нервные расстройства.