Ужас в Белом Доме

Поэтому Смиту, коий был известен миру как директор санатория Фолкрофт на Лонг-Айленд-саунде, каждый раз приходилось являться самому, дабы лично передать конфиденциальную информацию Римо. Из телефонного разговора Римо смог понять, что на сей раз она касается нового президента и каких-то мер безопасности. Смит будет ждать его в отеле через десять минут — и ровно столько же продлится их разговор, после чего шеф снова исчезнет. Среди многочисленных теорий Смита самой действенной была та, что наиболее опасные задания следует выполнять молниеносно. Чтобы на провал просто не осталось времени.

Встреча же с Римо для Смита даже сама по себе была нежелательной. Если бы Смита заметили в обществе «карающей десницы» КЮРЕ, ему было бы труднее скрыть само существование этой организации, действующей за рамками Конституции и основанной некогда в отчаянной надежде удержать на плаву правительство, неспособное долее выносить бремя собственных законов, но пытавшееся тем не менее обязать к их выполнению народ огромной страны.

Римо следил, как машина, замедлив ход, приблизилась к нему — и в ту же секунду резко сорвалась с места. Таксист видел его — в этом Римо не сомневался. Увидел его, подъехал — и тут же с силой нажал на газ.

Вздохнув, Римо сбросил со ступней мокасины — босые подошвы при скоростном беге всегда казались ему надежнее.

Его черная в обтяжку майка стала еще темнее от пота, а свободные серые брюки на бегу словно прилипли к худым мускулистым ногам. Римо, казалось, летел над влажно блестевшим асфальтом улицы, нагнав такси, он почувствовал удушливый запах бензина. Сильный удар в багажник — и Римо услышал, как щелкнули замки всех четырех дверей.

Американские такси в наши дни превратились в маленькие передвижные крепости — из-за того, что некоторые стали находить дуло пистолета, приставленное к затылку водителя, весьма удобным способом для добычи карманных денег. Поэтому улицы крупных городов и заполнили этакие бункеры на колесах — водитель отгорожен от салона пуленепробиваемым стеклом, двери запираются одновременно поворотом рукоятки у рулевой кнопки, внизу — кнопка звукового сигнала диспетчеру, возвещающего о непрошенном госте... Но водитель желтой колымаги не успел им воспользоваться.

Римо сразу оценил слабое место передвижной крепости — крышу. Вернее, почувствовал — как только оказался на ней. Проткнув пальцами тонкий стальной лист, он прижал снизу указательным виниловую обшивку салона, сверху надавил большим на выкрашенный желтой краской металл — и часть крыши осталась у него в руке, словно ломтик сыра. Еще рывок, еще, еще — и наконец Римо опустился на переднее сиденье рядом с водителем, который, уже потеряв голову, судорожно жал на газ, на тормоза, снова на газ, услаждая слух диспетчера потоками невообразимой словесной мешанины.

— Ничего, если я поеду впереди? — спросил Римо.

— Нет проблем. Сиди, где захочется. Сигарету?

Водитель железного коня наконец опомнился. Даже смог рассмеяться. Ну надо же, напустил в штаны! Теплая струйка стекала по его бедру, и под педалью газа образовалась лужица. Одним глазом доблестный ездок то и дело посматривал на рваную дыру в крыше, постепенно укрепляясь в мысли о том, что на него напал динозавр, питающийся стальными покрытиями. Сидевший справа тощий малый с жилистыми запястьями наконец назвал ему адрес. Оказалось — в гостиницу.

— У тебя, приятель, талант подзывать такси.

— Ты же сам не захотел останавливаться, — напомнил Римо.

— В следующий раз учту. Вообще-то за мной такого не водится, но остановиться в квартале цветных — все равно что пустить себе в башку пулю.

— Каких именно цветных? — поинтересовался Римо.

— Что значит «Каких цветных»? Черных, разумеется. А ты думал, каких? Ярко-оранжевых, что ли?

— Ну, есть еще желтые, красные, коричневые, белые. Есть альбиносы, есть почти розовые. Иногда, — подытожил Римо, — попадаются даже типы цвета жженного янтаря — правда, не очень часто.

— Да брось ты, — водитель мотнул головой.

Но перед мысленным взором Римо уже вставали люди всех возможных оттенков и цветов радуги. И ведь главное в том, что никаких цветов нет, что все это черное, белое, красное или желтое — всего лишь знак принадлежности к расе. Но и между расами по сути нет разницы. А разница в том, как используют люди свои возможности, насколько далеко отстоят от того совершенного образа, по которому создала их природа. Есть, конечно, между отдельными группами людей кое-какие различия — но они ничтожны по сравнению с главным: тем, каковы сейчас люди — и какими могли бы быть, если бы...

В принципе — это как с машиной. Есть же машины восьми-, шести-, четырехцилиндровые. Но если в моторе каждой работает не более чем по одному цилиндру — большая ли между ними будет разница? так и с людьми. Любой из них, сподобившийся привести лишний цилиндр в действие, сразу попадал в ранг героев-атлетов.

Правда, был, конечно, один или два, которые пользовались всеми шестью — или даже восемью цилиндрами...

— "Зебра 42" — вы говорили, вроде вас кто-то ест?

— Нет, нет! Все в порядке, — таксист подмигнул зеркалу.

— Это, значит, и есть ваш аварийный позывной? — повернулся к нему Римо. — «Все в порядке»?

— Да... нет...

— Полный идиотизм, — Римо удрученно покачал головой. — Вот я сижу здесь, на переднем сиденье, полицейская машина — в двух кварталах от нас; сейчас она за нами погонится, и если завяжется драка — представь, кому будет хуже всего.

— Какая... полицейская?

— Вон, сзади.

— О, Бог мой! — пробормотал таксист, заметив в конце улицы блеск полицейской мигалки.

Впереди из-за поворота вынырнул еще один приземистый силуэт.

— По-моему, самое время прижаться к обочине и сдаваться.

— Причем немедленно, — подтвердил Римо.

Он подмигнул водителю — ив следующую секунду тот почувствовал, как руль вырвался из его рук; а потом этот шизик, этот обалдуй, который выломал крышу, этот псих, который не имеет понятия, как порядочные люди садятся в автомобиль, всем своим жилистым скелетом навалился на него — он правил. Колымага словно сошла с ума — дико визжа тормозами, она ныряла, ерзала, прыгала, чуть не врезавшись в полицейский автомобиль, выехавший из-за поворота. В следующую секунду он был уже позади — и после хилых попыток преследования широким разворотом въехал на тротуар, разметав в стороны, словно шары в боулинге, разноцветную гирлянду мусорных баков.

Римо мельком глянул в зеркало заднего вида. Так и есть — ни один из почтенных мусоросборников не удержался на прежней позиции.

Визг тормозов и завывание сирен переплетались со стенаниями таксиста, все еще безуспешно пытавшегося вырвать руль у этого лунатика. Ничего, сейчас он ему покажет. В конце концов, он был чемпионом колледжа в среднем весе — сейчас этот кретин у него допляшется. Два превосходных апперкота — справа и слева — но псих все так же сидел, навалившись на него и вцепившись в руль. Оба роскошных апперкота прошли мимо цели.