Ужастики Хранителя Истории: История Вампира

Затем я услышала смех. Это был Александр. Это был его смех.

– Извини. – проговорил он – Не сдержался.

– Не смешно.

– Но ты испугалась. А это главное в этом доме.

– Кто выбрал твой дизайн? Лавкрафт?

– Ты знаешь этого писателя?

– Читала пару рассказов.

Александр присел напротив меня. В этой тьме я не видела его лица. Я не видела ничего.

– Тебе что-нибудь нужно для интервью?

– Свет. – проговорила я с нажимом.

– Кроме света. Я решил сделать это интервью особенным.

– Особенным?

– Да. Я расскажу тебе свою историю.

Я даже и подумать не могла на такое везение. Ведь я смогу узнать историю этого красавчика. Этого добивались многие, но повезло именно мне.

– Что ты хочешь узнать обо мне? – начал он.

– Все. – ответила я – Но для этого мне пригодится свет.

– Я попробую уладить эту проблему

Я услышала, как он поднялся и куда-то ушел. В комнате стояла кромешная тьма. Он вернулся с декоративной подставкой для свеч. Комнату слабо осветили 5 свеч. Подставку Александр поставил на маленький круглый столик.

– Так лучше?

– Вполне.

Он улыбнулся, и я улыбнулась в ответ. У него красивая улыбка.

– Начнем интервью?

– Я готов. Задавай вопросы.

Глава 3

Я достала из рюкзака блокнот и диктофон и положила их на стол. Александр посмотрел на диктофон.

– В некоторых краях журналисты до сих пор записывают интервью слово в слово. – проговорил он.

– Ну, мне значительно повезло. У меня есть помощник, который облегчает мне жизнь – улыбнулась я, включив диктофон, и, нажав кнопку «Запись».

Устройство пискнуло о начале записи. Александр удобно расселся в своем кресле. В руке он держал содовую, которую так и не отдал мне.

– Расскажи о себе, – начала я – кто ты?

Он немного поерзал. Словно волновался. Обычно на сцене Александр выглядит несокрушимым человеком, несущим свое мнение, а сейчас он застеснялся. Может, это его первое интервью?

– Меня зовут Александр Фарс, и я учусь в средней школе Хэвенстона. Вне школы я увлекаюсь музыкой и мотаюсь по клубам с одной группой.

– Так это разве не твоя группа?

– Нет. Они играли сами по себе, пока я не вышел на них и не предложил сотрудничество.

– И они не пожалели?

– Ну, до меня они ютились в гараже, со мной они мотаются по лучшим клубам этого города.

– Ты пишешь готические песни? Почему готика?

– Я пишу песни под свое настроение, плюс – мне нравится все мистическое, а в готике можно само выразиться, дополнив текст мистикой.

– Вы записали первый альбом, он хорошо разошелся. Будет ли второй?

– Будет. Не думаю, что скоро. Но будет.

Я заметила, как Александр смотрит на меня. Он приглядывается ко мне. Я заметила, как этот парень переводит взгляд от одной части моего тела к другой. Он смотрел на мои ноги – я сидела нога на ногу в штанах -, затем руки. Сейчас он вел себя так, словно сдерживался от какого то порыва, и заострил внимание на моей открытой шее, сглотнув слюну после этого.

– Ты в порядке? – спросила я его.

– Да. В порядке.

Он приблизился ко мне и пристально вгляделся в мои глаза.

– На что ты способна ради любви?

– Э э. я даже не знаю, что ответить.

Этот вопрос выбил меня из колеи. Я привыкла, что вопросы задаю я, а не наоборот.

– Ты хотела чего-то особенного от этого интервью, а вместо этого задаешь банальные вопросы.

– Эти вопросы были выбраны читателями нашей газеты, и твоими фанатами в частности.

– Фанаты. Что за дурацкое слово. Куча девчонок поджидает меня всюду. Они хотят сфотографироваться и взять автограф, а ведь некоторых из них я младше на год. Если бы я организовал бои на место моей девушки, знаешь, сколько бы из них ушло с синяками?

Александр отвернулся.

– Я хотел сделать это интервью особенным. И я сделаю это. Я расскажу тебе историю, историю своей жизни, чтобы ты поняла, почему я пишу свои тексты, и почему в этом доме всегда темно.

– Это твой образ жизни. – неуверенно вставила я.

– Возможно. А еще я поведаю тебе, почему эта улица полнится слухами и мифами, и почему на ней происходят убийства, а люди зачастую пропадают.

Я невольно ахнула. Действительно, Улица Смерти пользуется черной популярностью. На этой улице пропало немало людей за последние несколько лет. Никого из них так и не нашли, а совершенные здесь убийства так и не раскрыли.

– Ты хочешь, чтобы я выключила диктофон?

– Нет. Тебе потом придется прослушать запись еще раз. Чтобы все понять.

Александр повернулся ко мне и приблизился. Мы с ним находились в интимной зоне. Он смотрел на меня изучающе. Всматривался в мои губы и в глаза.

– У тебя красивые глаза, и приятные губы. Ты мне напоминаешь кое-кого.

Я не знала, что ответить на это. Просто улыбнулась. Наверно, это было глупо. Но ничего другого в голову мне не пришло. Он заметил напряжение, созданное им, и вернулся в исходное положение в кресле. Расслабился в нем. Свечи плохо освещали его, но глаза Александра видны были хорошо.

– Ты готов начать? – спросила я.

Он только кивнул. Немного призадумался, словно пытался вспомнить свои младенческие годы.

– История моего странствования по свету началась 17 лет назад. И началась она в Румынии.

***

История моего странствования по свету началась 17 лет назад. И началась она в Румынии.

17 лет назад я родился в Румынии, в одной деревушке в дворянской семье. Ты не поверишь, но там все еще процветает дворянство и крестьянство. Сейчас оно процветает там неофициально. Мои родители были крупными помещиками, но их все боялись. О нашем большом черном замке, расположившемся рядом с обрывом, в который проникнуть можно только через вечно поднятый мост, ходили страшные легенды. Замок был погружен во тьму самым первым основателем моего рода. Он был графом.

По сути, как мне рассказывали родные, этот граф не хотел заводить семью. Единственным фактом его женитьбы на простой крестьянской девушке было возникшее позже желание продолжить род.

Хочешь спросить, почему граф женился на крестьянской девушке? (я только кивнула, его история заинтересовала меня) Потому что он был последним дворянином нашей деревушки. Ему было плевать на правила. Я уверен. Он женился по любви.

Молодожены полностью закрылись от всего мира. Жители деревни слышали пронзительные крики из замка, раздававшиеся по ночам. Они были сильно напуганы, но ничего поделать не могли.