Ужин в раю
Шрифт:
— А когда я уйду, — спрашиваю я, — там что-то будет? Ведь Ангел говорил…
— Ничего он не знает, — говорит старик. — Да я не знаю ничего. Знаю только, что душа умирает. А куда потом она девается, после смерти — не ведаю. Может, у души есть ещё какая-то душа? Не знаю…
— Значит, нет никакого ужина? Ангел врал
— Ужин? Нет, почему же, — отвечает старик. — Есть. Разве только… Что он называл раем? И что называешь раем ты?
Я не успеваю ответить.
Скальпель входит мне в живот.
Страшно попасть в руки Бога.
Боль разрезает меня. И сквозь разрез вползает мне в брюхо.
И рвущие острые когти её хватают моё сердце, глубоко впиваясь в него…
Затылком я бьюсь о стол…
Бьюсь, чтобы болью пересилить боль.
Но не могу… Не могу… Всё сильнее, сильнее, сильнее…
— Ещё разрезик… А вот тут пинцетом поработаем… И главное — глаза… Надо заняться глазами. Пока ты чувствуешь… Это важно! Надо чувствовать! Надо обязательно чувствовать это!
Он оттягивает мне веко. Холодный, острый металл прикасается к глазному яблоку. Уходит внутрь, вглубь…
Темнеет… Что-то течёт по щекам… Слёзы, кровь…
И — резким рывком!..
— Ой, ты пришёл уже! Так быстро, я думала — ты позже сегодня будешь.
Она снимает туфли. В узком коридоре это делать не слишком удобно, она теряет равновесие и задевает вешалку плечом. Одинокий плащ на вешалке, забытый там ещё с весны, вздрагивает, словно разбуженный неожиданным этим толчком. На мгновение рукава его подлетают вверх.
— Ой, чуть плащ не уронила! Слушай, ну ты прямо за мной шёл. И как я тебя не заметила?
— Ничего удивительного… Я тихо шёл. Прямо сзади тебя. Думал — заметишь ты меня или нет.
Надеялся, что нет.— Почему?
— Да вот… Тобой лишний раз полюбоваться. Знаешь, такое чувство как будто сто лет тебя не видел.
— Глупый ты, Серёжка! Утром только расстались. Чего так рано?
— С работы вот… пораньше. Да ну, надоели они мне все. И по тебе соскучился.
— Ой, Серёж, что-то ты сентиментальный стал в последнее время. Где тапочки мои? Опять под диван зафутболил?
— Да здесь они… Вечно под вешалку попадают.
Она идёт на кухню.
Шумит вода.
— Где был сегодня?
— Да так, — неопределённо отвечаю я. — Опять по городу мотался. Слушай, я сегодня в газете такое интересное объявление увидел. Тут, оказывается, недалеко контора есть…
— Что, опять менеджер по рекламе?
— Так с обучением же! — с некоторой обидой отвечаю я. — Хороший же вариант!
— У тебя все варианты хорошие, — отвечает она. — Ровно на месяц… Ну, ладно. Иди сюда лучше, помогать будешь.
— А руки?
— На кухне вымоешь. Здесь тоже мыло есть. А то из ванной тебя не дозовёшься потом. Так, всей готовки здесь минут на десять… Ужинать сейчас будем? Можно картошку на маленький огонь поставить и телевизор пока посмотреть. Как лучше?
— Ужинать? — переспрашиваю я. — Лучше сейчас. Пока не стемнело…
— Ты что, лечь пораньше хочешь? Или, может…
— Устал, Ленуся, — отвечаю я. — Правда, устал… Хотя, «может» — тоже возможно…
— Ещё как возможно, — смеётся она. — Будешь мясо сегодня лопать. Восполнять силы.
Жёлтый, долгий закат.
Третью сотню лет стоит он за нашими окнами.
Любимая, конечно, я не прав.
Здесь никогда не темнеет.
Александр Уваров,2002.