Узнать тебя

Глава 16

Кирилл.

Я лежал на диване и пытался осознать, как жить дальше без неё. Надеялся, что эта чёртова боль скоро пройдет и отпустит меня. Я теряю единственного человечка, которому, возможно, я был не безразличен. Не знаю, сколько времени прошло с моего прихода, наверное, уже поздний вечер. Раздается звонок в дверь. Идите все к чёрту! Наверное, опять эта тётя Шура, но у меня тихо. Звонят опять. Блин! Поднимаюсь и бреду к двери.

Смотрю в глазок Олеся, чуть сердце не выскочило из груди.

— Кирилл открой, пожалуйста — говорит она.

Услышала меня, наверное. Я должен её оттолкнуть. Мишка прав, я не имею права быть с ней.

— Олесь, уходи — кое-как выдавил из себя, хотя руки сами потянулись к замку.

— Нет, я не уйду, пока не увижу тебя — уже громче говорит она.

Тебе не надо меня видеть.

— Не надо, Олесь, все, уходи — пытаюсь говорить спокойно, хотя внутри все выжигает огнем.

Она ударяет по двери, и я отклоняюсь от неожиданности.

— Я сказала, что не уйду, никуда не уйду, если надо буду стучать тебе весь вечер, пока не откроешь дверь! — кричит она.

Вот упрямая.

— Олесь, уходи — говорю резче и отхожу от двери. Иду в зал и сажусь на диван. Она должна уйти. Должна начать жить без меня. Она разочаруется во мне, как и все остальные. Она стучит по двери, как обещала. Тебе не надо быть со мною. Уходи.

Она продолжает стучать, блин! Слышу еще шум за дверью. Надо посмотреть. Подхожу и слышу тётю Шуру, она ругается на Олесю.

— Да Вы хоть самого Чёрта вызывайте, мне все равно — кричит Олеся в сердцах.

У неё странный голос, она что плачет?

– О, только наркоманов нам тут не хватало. Понаехала молодёжь, управы на вас нет — ворчит соседка.

Надо заканчивать представление. Открываю дверь.

— Шли бы вы, куда подальше! — кричит Олеся, и мне прилетает её кулачок в глаз.

У меня искры посыпались, аж, отшатнулся от двери.

— Кирилл — она испуганно открывает дверь и заходит — прости, я не видела, что ты открыл дверь, это твоя соседка отвлекла.

— Ага, и ты решила выбить мне глаз? — ёрничаю я, закрывая дверь.

— Прости еще раз — говорит она очень виновато.

Так надо взять себя в руки.

— Что ты хотела? — говорю как можно холодно.

— Увидеть тебя.

Соскучилась, солнышко, как я по тебе скучал, не представляешь даже. Только сейчас понял, что безумно хотел увидеть её ещё раз. Последний раз. Сегодня надо поставить точку во все этом и дать ей нормально жить без меня. Выдохнул.

— Вот увидела, а теперь можешь идти — выдавливаю из себя.

— Нет, не уйду, пока не поговорим.

— Нам не о чем разговаривать — пытаюсь сдержать хладнокровие.

— Не о чем? — её голос срывается.

Я должен оттолкнуть тебя, чтобы ты во мне разочаровалась.

— Да, спасибо за помощь, я воспользовался твоим гостеприимством, и сделал все свои дела. Все, теперь мне от тебя ничего не надо — постарался сказать как можно спокойнее, но такое ощущение, что она мне не поверила.

Глава 17

Олеся

— Да, спасибо за помощь, я воспользовался твоим гостеприимством, и сделал все свои дела. Все, теперь мне от тебя ничего не надо — говорит Кирилл не своим голосом. В глазах лед.

Не верю ни единому слову. Опять пытается оттолкнуть и закрыться.

— Ничего не надо! — не удерживаюсь и начинаю колотить его кулаками в грудь. — Да ты совсем меня за дуру держишь! Воспользовался? — он даже не шелохнулся — Да, хватит, врать уже мне и себе, сколько можно Кирилл?! Я все знаю, можешь ничего мне не говорить, только прошу тебя, не закрывайся от меня, пожалуйста — не замечаю, как мои руки легли ему на грудь.

Он тяжело выдыхает и притягивает меня к себе. Ощущаю его сильные руки на моей спине и шее. Он вжал меня в себя. Слышу, как часто стучит его сердце, похоже, он переживает очень сильно.

– Ты ничего не знаешь — говорит он срывающимся голосом мне на ухо.

— Мне Мишка рассказал все — пытаюсь донести до него — я знаю, что произошло с тобой.

Как ты это пережил?

Он отстраняется и отпускает меня и смотрит в упор, во взгляде плещется боль.

— И ты жалеешь меня? — говорит он с горечью.

Мне его жаль, но это не жалость, совсем нет.

— Нет, я не жалею тебя.

Он внимательно смотрит на меня. Надо ему сказать о чувствах и будь, что будет. Решаюсь, глядя в его прекрасные глаза.

— Я …я люблю тебя Кирилл, — у него расширяются глаза — и больше всего на свете я хочу снять с тебя это — касаюсь его щеки и маски.

— Нет, Олесь — его голос срывается, в глазах застыл страх, что ли?

Он боится? Боится, что я отвернусь, как это сделали многие.

— Кирилл, позволь мне, не прячься от меня, пожалуйста.

Он смотрит на меня безотрывно. Сомневается.

Он прерывисто выдыхает, и опускает голову и касаясь щекой моей руки. У него такой вид, как будто он голову под плаху подставил. Неужели разрешил?

Я аккуратно снимаю веревочку от маски с его уха и отодвигаю маску, снимая её. Он неотрывно смотрит на меня. Замечаю красные пятна ожогов на обоих щеках, рубцы и вмятины. Как ему, наверное, больно было. Один уголок губ приподнят кверху. У него такой потерянный взгляд. Он очень переживает, что я отвернусь? Не дождется.

Подтягиваюсь к его лицу, он судорожно выдыхает. Я касаюсь губами его щёк, вкладывая все свои чувства к нему. Ощущаю, что кожа не ровная, но очень нежная, он рвано выдыхает. Целую сначала одну щеку, потом другую и замечаю, что кожа увлажнилась. Его дыхание сбилось, грудь поднимается очень часто. Опускаюсь и целую его в приподнятый уголок губ.

— Я очень тебя люблю Кирилл — смотрю в глаза, по его щеке скатилась слеза.

— Олеся, Олесенька — кое-как говорит он — прости, что я такой.

— Ты самый лучший — обнимаю его за шею, и он притягивает меня к себе, опуская голову мне на плечо. Он плачет, очень сильно, не может принять себя таким, или это последствие всего, что с ним случилось?

Провожу пальцами по его голове и шее, может успокоиться немного. Целую его в шею и обнимаю крепко за плечи, но его тело содрогается каждый раз. Как же ему плохо. Пусть лучше так, чем бы держал все в себе.