Узнать тебя

— Что в понедельник нам нужно отнести Тишку Мишке и собрать некоторые вещи с собою. Может еще что-нибудь купить твоей племяннице?

— А, я что-то совсем не подумал об этом. Я не знаю, что ей нужно, так-то у них все есть.

— Давай купим игрушку, какую-нибудь мягкую?

Он почему-то стал немного грустным. Я опять что-то не то сказала?

— Только не медведя — говорит он.

Странно.

— Почему? Мне, кажется, все девочки любят больших и мягких медведей.

— Нет, Олесь — говорит резко, но потом добавляет тише — я дарил сестре на последний новый год такого.

Вот почему. Беру его за руку, чтобы почувствовал поддержку.

— Значит, купим зайца — отвечаю ему.

Его мой ответ обескураживает, он удивленно смотрит на меня, но потом он начинает смеяться, ура! Значит, я все правильно сделала.

— Олесь, ты блин, ну я не могу — смеётся он.

— Все решили с зайцем — говорю ему.

— Ага.

— Ты сам-то ешь, салат очень вкусный, спасибо — говорю ему.

— Я старался, хотел приготовить, что-нибудь, но не нашёл ничего кроме этого.

— Салат вкусный и колбаса Тишке понравилась. Так, что ужин удался — ерничаю я, чтобы немного подбодрить его. — И к тому же на ночь есть вредно — добавляю веский аргумент.

Он улыбнулся.

— Да, наверное — отвечает он.

Мы наконец-то справились с салатом, больше есть не хотелось.

— Ты чай будешь? — спросил Кирилл.

— Нет, я что-то наелась салатом.

— Я тоже.

— Я уберу тогда всё — встаю из-за стола.

— Нет — он встает и берет мен за руку — а как же танец, после романтичного ужина, все по правилам — он притягивает меня к себе.

— Но у нас нет музыки — говорю ему.

— А эта не сойдет? — он кладет мою руку себе на грудь, туда где стучит его сердце и смотрит так пристально.

— Более чем — только и могу сказать от нахлынувших эмоций.

Мы не шагаем, а просто раскачиваемся из стороны в сторону под биение его сердца под моей рукой, которое ускоряется с каждым нашим движением. Он смотрит на меня безотрывно, а я тону в его прекрасных глазах. Он обнимает меня за плечи и улыбается.

— Ты очень красивая, Олесь — говорит он хрипловатым голосом и заправляет мне прядь волос за ухо.

— А ты самый лучший, такого для меня никто никогда не делал, Кирилл.

Он смущается немного.

— Нравиться мелодия? — говорит он мне на ухо.

— Лучше ничего не слышала — отвечаю честно.

Он улыбнулся.

— Я очень тебя люблю, Олесь. Ты самое важное и ценное, что есть у меня, и я очень хочу быть достойным тебя.

О чём он опять? Или сегодняшний случай посеял в нем сомнения в себе?

— Ты самое большое счастье в моей жизни, Кирилл — говорю ему, чтобы не сомневался.

— А ты- моё.

Он немного наклоняется и целует меня нежно и трепетно, постепенно унося пол из-под моих ног, затем жадно и требовательно, не прерываясь даже для того, чтобы сделать вдох. Не выдерживаю и зарываюсь руками в его волосы, не могу оторваться от него ни на секунду.

Когда мы, наконец, отпускаем друг друга, Кирилл тихо говорит:

— Мы сбились с ритма — усмехаясь.

— Ага, но я не против.

— Я тоже — отвечает.

Он берет меня на руки, я вскрикиваю от неожиданности.

— Кирилл я так разучусь сама ходить.

— Ага — он сильнее притягивает меня к себе.

Он заносит меня в комнату и опускает на диван.

— Я сейчас все уберу и вернусь.

— Но я же хотела все убрать.

— Отдыхай солнышко — он скрывается за дверью.

Меня переполняют чувства к нему. Я никогда не танцевала под стук сердца любимого человека. Это не просто признание в любви это гораздо больше. Это признание близости души скорее. Мне не хватит слов, чтобы выразить сейчас, что я к нему чувствую. Он очень дорог мне как никто другой. Он стал самым близким мне. Мне кажется, что слова люблю, даже будет недостаточно, чтобы определить мои чувства к нему.

Через некоторое время Кирилл заходит в комнату, и ложиться рядом. Он все еще не спит на спине. Он поворачивается ко мне лицом.

— Спасибо за самый лучший ужин в моей жизни.

— Да, ну прям, скажешь — смущается как всегда.

— Да, лучший, потому, что он был с самым невероятным человеком, с тобой Кирилл.

— Ага, невероятным, нервным и припадочным — говорит он.

Ему все еще неприятно, из-за случившегося за столом.

— Нет, ты не такой, ты нормальный и то, что было за столом, это нормально.

— Ага, конечно — ворчит он.

— Кирилл, ты припадочных не видел, наверное, поэтому так считаешь.

— А ты видела?

— Да у нас сосед был эпилептик и однажды с ним случился припадок в подъезде. Не забуду никогда. Это страшно. Но ты даже не смей сомневаться в себе, Кирилл. На месте тебя другой бы с ума сошел от, произошедшего с тобой. Не многие люди могут выдержать такое горе. Но ты сильный и ты справляешься, ты молодец. А то, что ты так отреагировал на огонь это нормально, потому, что у тебя живы воспоминания о пожаре. Возможно, через некоторое время ты сможешь на него реагировать как раньше. Ты необыкновенный и очень сильный. Я очень тебя люблю. Не смей даже думать ничего подобного о себе, слышишь.

Он кивнул в ответ и взял меня за руку.

— Спасибо, солнышко — сказал тихо.

— Иди сюда — я потянулась обнять его, и он прижался ко мне.

Обнимаю его за плечи, мне так хорошо рядом с ним. Как он может сомневаться в себе? Ведь он самый лучший, по крайней мере, для меня.

Мы лежим так некоторое время, не отпуская друг друга. Но постепенно меня смаривает сон.

***

Дорогие читатели, завтра выходной. Продолжение в понедельник. Спасибо, что читаете.

Глава 71

Кирилл.

Когда Олеся засыпает, я аккуратно отпускаю её и укрываю. Господи спасибо, за неё. Я не знаю, что бы я делал и как бы все это пережил без неё. Но то, что случилось со мною за столом очень напрягло меня. Неужели, так будет каждый раз, когда я зажгу спичку или увижу костёр? Это очень пугает меня. Олеся обняла и успокоила меня как никто другой. Наполнила душу теплом, а не тревогой и страхом.

После нашего неудавшегося романтического ужина мне захотелось сделать что-то приятное для Олеси и ничего не пришло на ум как пригласить её на танец. Конечно, я помню про её ногу и особо двигаться не собирался. Но вот музыки у меня не было. Поэтому пришлось импровизировать. Мне вдруг захотелось раскрыться перед ней душой и показать ей себя. Где-то я читал, что любовь это жертвенность, это как вырвать из груди сердце, чтобы даровать другому, и тут же увидеть чужое, окровавленное и еще бьющееся в ладонях перед собой. И мне захотелось отдать ей своё. Хотя оно давно уже её, с самого первого дня, когда увидел её в парке.