Узник Гримуара

— Горх, тебя же так зовут? Лира тебя прощает. Вон кивает. Просто она очень волнуется.

Горх поднял голову и увидел интенсивные кивки девочки. Невольно улыбнувшись, тем самым показав свои небольшие клыки, и кивнув в ответ в благодарность за прощение его ошибки. А отделался он по его кодексу чести довольно легко. Встал, поправил перевязь, проверил вещи. Правда, времени к этому моменту становилось все меньше. Дым уже во всю заполнял помещения, и первые языки пламени показались уже у входа. Надо было уходить.

Видимо к такой же мысли пришел и Ульрих, свернув все пожитки в заплечное подобие самодельного мешка, он взял свой тесак. Махнув рукой, парень повел их.

План был гениален и прост. В глазах стража, когда девочка выглянет, она будет весьма красивой женщиной. А главное она будет полностью в центре внимания, наведенного. И когда он, Горх, и молодой воин полезут в соседние окна, на них не обратят внимания, они даже будут невидимы для этих стражей.

А дальше их задача будет спустившись быстро устранить стражу, причем желательно не убивая, и помочь спустится девочке. Почему она раздетая? Как сказал Великий Дух для более простого воздействия и убеждения. Что-то там про то, что картинку заменить не сразу получится и будет сложнее если страж насторожится. Горх не стал в это вникать. Ему, как шаману, хоть и было интересно, но все равно такое не повторить. А как практику, по пути которого он идет, ему было все равно.

Дальше все прошло довольно просто. По крайней мере, когда девушка встала напротив окна и стала выбираться, страж смотрел только на нее и у него чуть ли слюна не капала. Он даже подбежал и предложил ей помочь слезть, активно разминая промежность. Совершенно не обращая внимания на то, как в двух метрах от окна Лиры, спускается массивная и тренированная фигура полуахула-полусеверянина. Горх, прошедший множество тренировок, не издал особых звуков, пока слезал вниз. Более того, он даже смог на одних руках пролезть по трещинам до более-менее сухого места и тихо приземлиться, сразу уйдя перекатом за кучку мусора. Так что когда стражник лениво обернулся, он ничего не заметил и снова вернулся к наблюдению за почти спустившейся Лирой, убеждая ту прыгнуть ему в руки. Даже свое копье отставил к стене и не подумав доставать нож или меч из креплений.

И когда Горх вырос у него за спиной, он тоже не заметил. А дальше тихий удар обмотанной в кожу руки по шлему и ноги стража подкосились. Но он так и не упал. Его заботливо поймал Горх и положил к стеночке. Сразу обезоружив и воткнув кляп. А следом снял легкий кожаный нагрудник и шлем, связал руки и ноги. Аккуратно наколол шейную вену, чтобы тот умер, но не сразу и обернулся. Девчонка смотрела на него во все глаза, однако в её взгляде не было особо отвращения, просто страх и холод. Только вот вещи были не у него, а у молодого воина, и Горх оглянулся, ища его взглядом, но никак не мог найти. А ведь тот должен был уже спуститься. Наконец он заметил его на верхнем этаже. Тот скинул импровизированный мешок и книгу в нем. Вместе с оружием. И стал махать уходить, показывая на руку.

Горх тяжело вздохнул. Снова бросать и уходить? У него видимо что-то с рукой и он не может слезть. Нет. Горх дал слово охранять, и Горх его исполнит. Списать ли за это долг? Нет, это его решение и вообще так надо.

С этой мыслью Горх полез вверх по стене, взобравшись туда довольно быстро, а потом не слушая каких-либо объяснений, довольно грубо взялся на ворот поддоспешника и буквально поднял этого худого парнишку над землей, тут же перекидывая его себе на плечо. Тот, как ахуллу показалось, почти ничего не весил. И Горх стал спускаться. Он думал, что этот Ульрон начнет вырываться, что-то кричать, может просто возмущаться. Но пацан просто вцепился в него и молча висел на плече, обхватив ногами торс. А когда они спустились и Горх снял его с плеча как котенка, то не увидел в его глазах ни злости, ни негодования, ни даже возмущения. Они были простыми, спокойными и без гнили. Ульрон же просто обозначил поклон и тихо сказал. — Спасибо, я запомню, — и кивнув, побежал к девочке, по пути подхватив мешок и доставая оттуда вещи. Причем на одевание эти двое времени не теряли. Парень только накинул на Лиру большую мужскую рубашку, что они сняли с бандита, да подхватили кожаный доспех и шлем. Горху ничего не оставалось, как подхватить копье. А дальше они побежали по темным закоулкам, что очень редко освещались огнями верхнего города и редкими-редкими фонарями. А за их спиной горел дом, и умирало двое врагов, вставших у них на пути.

Глава 23

Лира.

Лира сидела в теплом доме, что был хорошо обставлен мебелью. Этот дом был бывшим штабом одной из мелких банд, название которой Лира не запомнила. Девушка наслаждалась горячим шафом из сухих листьев сладкого дерева, и ее все еще немного потряхивало от пережитого. Все последние дни были ужасны и казались сплошным кошмаром. А еще она боялась себе признаться, что в этом было что-то интересное, романтическое. Прям как те сказки и истории, которые ей читала мама, когда она была маленькая. Нет, она и ее новые товарищи совсем не герои. Они не рыцари в сияющих доспехах, которые разят нелюдей и сектантов. Более того, один из ее новых… друзей. Да, скорее всего, друзей. Так вот, он нелюдь. Могла ли она это представить еще пару дней назад? Или что она будет убивать людей, ее трижды чуть не изнасилуют, один раз чуть не сожгут, дважды чуть не убьют… Да, столько всего она пережила за эти несколько дней, столько за всю свою спокойную жизнь не переживала. Не всегда сытую, иногда беспокойную, но далеко не настолько. Все-таки нравы и жизнь среднего города и дна сильно различаются. Еще она приняла предложение службы страшного духа, которому сама лично приносила жертвы. Ужас! Она стала помощницей злодеев из тех самых книг. Казалось еще немного и их разоблачат, обнаружат священные рыцари и славные хранители людской расы. Клановые воины уничтожат их… Но прошел день… прошел второй и ничего не случилось. А еще это небывалое спокойствие, решительность и даже лихость, особенно в первое время. Она от себя этого не ожидала, но ей понравилось. Страшно представить, но ей стало это как-то даже нравиться. Как кровь бежит по венам, взбудораженная обстоятельствами, а она в компании друзей смелая воительница. А еще она увидела другую сторону жизни, и клановые больше не казались ей великими и могучими защитниками от грязных нелюдей и приспешников страшных богов. Вот, она служит богу или как говорит полукровка — Великому Духу. И что? Она — это она. Даже лучше! Смелее и решительнее, не то, что та мямля и плакса. Словно переродилась. Да, вера ее переродила, и она стала иной. А еще ей дали обещание на месть! За отца, за мать, за ее разрушенную жизнь. За то, что ей пришлось бежать, голодать и скрываться в грязи. Ходить по этим вонючим улицам. Убивать. Ведь если бы не эти знатные *защитники*, то мама и папа были бы живы, а она, возможно, просто стала со временем сама чуть смелее и решительнее. Ей бы не пришлось все это делать. Она скучала по ним и прошлому спокойствию, которого так временами не хватает. Но думать было в последнее время некогда, а жалость к себе уходила вместе с тихими слезами. Зато оставалась горечь, обида и решительность. После того случая, когда ей пришлось привлекать внимание мужчины своим телом… Да, она знала, что тот видел не ее, а какой-то идеал, но этот огонь в глазах мужчины ей даже понравился. Она поняла еще одну свою сильную сторону. Да-да! Она поняла, что это оружие, и что это попытался донести до нее Бог, которому она служит. Она слабее этого Горха и даже заботливого Ульриха, но она по-своему сильна. Сильна своей красотой. Она отвлекает парней и мальчиков, и они думать перестают о чем-то другом. Вот только ей захотелось стать по-настоящему красивой, а не только с помощью силы Бога. Но вспоминая то время, когда она услышала о своей задаче… Сейчас ей очень стыдно за себя прошлую. А тогда… Тогда Лире было страшно, обидно и стыдно за тот приказ своего бога. Быть голой перед мужчинами для подлости! Это шло вразрез с ее воспитанием и всем, что она читала. Она думала, что после этого станет грязной, а все ее будут презирать. Прям как эта нелюдь, который бросил на нее взгляд, словно на кусок дерьма с червями, который его заставляют есть. И даже хуже. Недаром в его глазах было видно, что тот готов убить ее просто за ее низость. Но все изменилось, когда сам Бог, ее повелитель и господин, заступился за нее. Правда сначала Ульрих… Если бы он отказался, как и бог, она бы не смогла выжить. Да и не захотела бы, наверное, жить. Но когда сам бог вмешался и рассказал о ее важной миссии, даже нелюдь признал ее важность, и в его глазах осталось лишь уважение. Он, похоже, даже начал на нее заглядываться! Нет, он конечно сильный и мужественный… а еще он воин и у него такие мышцы…Нет-нет-нет! Что за вздор лезет ей в голову? Ульрих лучше, вот! Прошло всего лишь пара суток, но казалось тот побег из горящего дома был вечность назад. Как же она себя накрутила! Но поразмыслив, она поняла, что ничего постыдного не сделала. Наоборот помогла своим товарищам! А еще это было приятно. Нет, не вылезать голой через окно. А внимание и обожание в глазах мужчины. Но внимание вниманием, однако ей все больше нравился именно Ульрих. И она ему похоже тоже. Она видела как тот заботится о ней и даже… Даже чуть не начал противоречить приказу Бога. И не страшно, что он слабый. Она тоже обделена мускулами, но они смелые, а еще именно он нашел их господина и смог столько времени выжить без него в этих ужасных условиях! И именно его заслуга, что они сейчас в тепле. И далось им это… Не сказать что легко, но и не так уж и сложно. Сначала они бежали. Долго и упрямо. Было страшно, особенно ей, и холодно. Казалось грозный владыка внешней энергии вот-вот догонит и спалит их. Обрушит гнев небес. Потом они спрятались в каком-то доме и пару дней не выходили. Только кушали и спали. За это время рука Ульриха пришла в норму. Они ждали, пока все уляжется, но на улице продолжало шуметь. Те люди и нелюди даже обыскивали дома, только их на чердаке не нашли. Оказывается, бандиты убили стражу, а стража решила проредить их ряды. В результате происходили небольшие побоища и стычки. Сейчас успокоилось, и началась волна передела сфер влияния среди банд. Все это время она пыталась обратиться к богу, но тот не отвечал. Видимо решил, что они сами справятся. Нелюдь что-то говорил о том, что Дух очень много сил потратил. Но как? Ведь владыки сильнее, как говорят. Неужели целый Бог, ну пусть будет Великий Дух — слабее владыки? Ей что-то нелюдь попытался объяснить, что тот древнее и пока не восстановил свои силы, но она не хотела верить. Может это конечно и правда… Но она всё равно не верит. Ее бог, ее владыка мудрый и сильный. Просто у него дела и вообще он считает, что они справятся сами! Вот! Это испытание! Да она была и сейчас уверена, что это было испытание! Тогда произошел совет и Ульрих выступил категорически против того, чтобы делать ее приманкой. А она… Была благодарна? Да. Тогда да. А еще боялась. Сейчас же она не знала. Страшно конечно и стыдно, но так будоражаще и интересно… А еще это обожание. Чувство как ты одним своим присутствием приковываешь взгляды. А потом наказание этих негодяев, когда они понимают, что жертва тут не она. И оглядываясь назад, Лира не понимала, как так быстро она изменилось. Она стала какой-то… Охотницей? Хищницей? Так вот, тогда против этой идеи выступил Ульрих. Горх, вроде так имя ее нового друга полукровки, был “за”, ибо считал, что следует действовать согласно плана и приказа их повелителя. Вспоминая этот момент, Лира снова не узнавала себя. Сейчас она бы повела себя по-другому. Вот точно-точно! Девушка была, по крайней мере, в этом уверена. Все-таки принятые тогда решения сильно повлияли на нее.

Однако… Горх. — А я говорю надо следовать указаниям Великого Духа! Да, это постыдно для нее и опасно, но мы должны служить. Я буду служить, пока не отдам долг. Если вы не хотите рисковать, и ты боишься за Лиру, то я сам выполню долг! — Горх уже перешел на повышенные тона, причем временами буквально рычал. И тем удивительнее, что его акцент в это время не сбивался. — Ты не понимаешь! Она не воин и не бандитка! Лира почти никогда не жила в нижнем городе. Она нежная и хрупкая! Она не воитель как ты, Горх! А если ты пойдешь, то подставишь нас, тебя схватят, убьют и, возможно, узнают где мы! Одумайся, дикий ахул! — Ульрих сам уже не выдерживал и перешел на крик, причем уже хриплым голосом, который в будущем обещал превратиться в брутальный мужской бас. Они сидели в сыром чердаке, который вонял сыростью, а доски грозили превратиться в труху. Стульями служили полугнилые бревна из обвалившейся стены на первом этаже, а светом служило солнце, лучи которого пробивались сквозь обвалившуюся крышу. Вода и еда заканчивалась, запасов беглецы взяли совсем немного при побеге. И сейчас от нервов и голода все были на взводе. Если Ульрих и Горх сидели напротив друг друга, то Лира сидела чуть в стороне, в темноте и не вступала в беседу. Скорее она затравленно смотрела на товарищей, которые, казалось, готовятся вцепиться друг в друга. Девушка испуганно переводила взгляд то на одного, то на другого. Ей было страшно. Горх это замечал, но закрыть тему и отступить ему мешала гордость. Да и сидеть и ничего не делать это даже не слабость, это предательство по отношению к Великому Духу, что отдал и так немногочисленные силы, чтобы они смогли выбраться из засады. Ульрих тоже замечал состояние девушки, но считал, что это для ее же блага. Нельзя же ее подставлять, а вдруг они не успеют или что-то произойдет? Вдруг противник будет сильнее? Тогда ее… ее… Ульрих слишком хорошо знал, что могли сделать отбросы со *свежим мясом*, как они говорили про тех, кого выкидывали из среднего города. — Агрх! — буквально прорычал Горх после еще нескольких бесполезных попыток достучаться до разума этого мелкого чурбана, куколки воина и, выдохнув, чуть успокоился — Хорошо. Что ТЫ предлагаешь? Сидеть тут дальше? Завтра не будет еды, и голод всё равно начнет гнать нас на улицу. Но тогда мы будем ослаблены. А слабый воин это слабый противник, это жертва. Но не мы должна быть жертва. Жертвой должна быть они. Понимать ты, глупый юдишка? Ульрих оскалился и подался вперед- Я не юдишка, синий ахул, я Ульрих, что перешел на первую ступень практика! И я стану величайшим воином и полководцем в этом гребанном мире. И не стоит меня оскорблять, иначе я тебя сам сделаю глупым. Надеюсь, мы друг друга поняли, и не будем выпускать кишки. Иначе я тебя буду называть синим. А сидеть мы не будем! — хищная улыбка вылезла на лицо молодого и худого подростка. — Мы будем убивать. Мы будем убивать, и забирать себе территорию, пока тут идет война банд. Ты силен, я теперь тоже чего-то стою. И мы будем убивать, вербовать и делать нашего повелителя сильнее. Чтобы самим быть сильнее. А ты или можешь оставаться с нами, или валить, как только отдашь свой долг. А мы останемся. Ведь так, Лира? Ульрих перевел взгляд на Лиру, и та медленно кивнула, заворожено смотря на распалившегося парня. Горх тоже не ожидал такого напора. И усмехнувшись, тоже подался вперед, опустив свое лицо на уровень Ульриха, из-за чего казалось тот над ним навис. Но Ульрих не дрогнул.

— Хорошо, юдишка. Хорошо… — Горх ударил себя в грудь. — Признаю твое право называть меня синим, юдишка. Теперь я для тебя Синий Горх, а ты Юдишка Ульрих. И если вы хотите идти так далеко, то нужно думать лучше. И я останусь с вами. Идем мочить мелкую банду? Оскал полукровки был настолько предвкушающий, что Лира, которая смотрела на всё это, еле-еле проглотила ком в горле. Ульрих казалось бы, ничего не заметил. Он смотрел на Горха еще некоторое время, кивнул и чуть отошел. — Нет, мы не идем просто мочить мелкую банду. Мы идем мочить мелкую банду с умом! — Ульрих даже поднял свой палец вверх, чтобы подчеркнуть свою мысль, этот жест он подсмотрел у хозяина крупного постоялого двора. — Ых-ых-ыхы! — заржал Горх так, что казалось стены вот-вот затрясутся. — А-ха-ха-ха! — поддержал его Ульрих — Хи-хи-хи… — послышались тихие хихиканья от Лиры. А потом все трое просто ржали, выпуская моральное напряжение последних дней и главное принимая каждый для себя какое-то решение. А главное, находя опору в виде плана на ближайшее будущее. Не надо переживать, надо думать и делать. Это намного лучше, чем сидеть как крысы, переживать и висеть в неопределенности. Остались только детали…

Глава 24

Ульрих

Ульрих не обладал каким-то знаниями о штурме зданий и захвата ОПГгрупп, он не мог изготовить газ или яд. По сути, его знания ограничивались тем небольшим и насквозь прогнившем необразованном мирке, где он жил. Но он был не обделен смекалкой и зачатками планирования. Без планирования жизнь даже простого человека тяжела. Не получится накопить на дорогие вещи, если не брать кредиты, не получится построить свой бюджет, что уж говорить о семейном. Даже жить не получится нормально, только от зарплаты до зарплаты с займами у друзей, так как ты почти всю зарплату спустил в первый же день. Что уж говорить о таком мире, где жил этот пацан? Тут ему приходилось планировать, где взять покушать. Какие варианты есть, чтобы помыться, сколько еды в день ему позволено съесть, где спрятаться, чтобы тебя не достали. Ведь каждый его день был борьбой за выживание. Не за жизнь в понимании современного человека, которому плохо без палки колбасы или шоколадки, а за выживание, где съесть пару полу сгнивших овощей уже за радость. И ты знаешь, что если тебя не посадили на нож — уже хорошо. Смог пробраться в средний город и украсть ватрушку — вообще жизнь удалась. И если ты что-то забудешь, что-то не учтешь или неправильно распределишь в планировании свои цели и задачи, плохо их выполнишь — в лучшем случае ты будешь голодать. Или умрешь. И это выживание было каждый день. Дни складывались в недели, недели в месяцы, а месяцы в годы. И лучшего учителя у Ульриха не было. Но столь суровый учитель позволил развить заложенные в нем и его характере зачатки смекалки, научится планировать и все обдумывать, грамотно взвешивать свои силы. Переживания за Лиру его уже не так сильно волновали.

Ульрих об этом не думал, да и не мог он мыслить такими категориями, сравнивая себя с землянами. Он не мог сравнить себя даже со знатью, только что-то слышал о них, и воспринимались они вроде слухов и легенд. Он даже представить себя в виде полководца не мог, просто знал о них еще от отца, что рассказывал ему сказки и мифы. Так что он думал о другом. А точнее о поставленной перед ним задаче.

План Духа был неправильным, тот видимо не до конца разобрался в специфике нижнего уровня. Или оставил исполнение идеи на Ульриха. И Ульрих не подведет. Что же не так в специфике этого уровня? Тут одиночки это слабые изгои. Они никто. Ульрих мог бы сказать, что одиночки тут это самый низший уровень пищевой цепочки. Такие как они не будут наглеть и рисковать. Как не стал бы и он, если бы уже почти не сдался. Увидь они девушку, они не будут пытаться ее поймать или тем более воспользоваться. Нет. Они пройдут мимо, а потом за еду расскажут о ней в ближайшей банде. А потом будет облава силой одной банды, если это ее территория. Или всех соседних, если нейтральная. Причем в случае охоты на одиночек — последнее реальнее, так как одиночки не суются в зоны контроля банд. Если только не хотят продать какую-то информацию, какие-то находки или продать себя. Есть те, что продают свое тело. А так просто шариться или жить на территории банды это прямая дорога закончить жизнь не самым приятным способом.

Ему в голову и пришел в какой-то момент план следующих действий. Почему ему? Потому, что насколько бы Синий ни был опытным воином, но он был чужаком в нижнем городе как и Лира. Они просто не знали всех этих неформальных законов. Это только кажется, что тут властвует только закон силы. Да, он конечно важен и первичен, причем как личной силы, так и силы в других проявлениях. Но помимо силы тут имеются иные законы и неформальные правила. Ибо даже в столь жестком и жестоком месте никому не нужен дикий *беспредел*. Иначе тут не выжил бы никто. Тем более кто-то вроде *старого* Ульриха.