Узник Гуантанамо
Шрифт:
– Эй, хватит там! Иди окно паси! – Вожак повел носом и приказал: – Ты и ты – вниз! На подкрепление к тем чертям! Черный ход – прочно?
– Там баррикада – все в норме! – заверили его.
Двое, сердито хлопнув дверьми, затопали вниз по широкой лестнице. Качнулись у них над головами яркие женские кофточки на вешалках.
И над крышей «Лебедушки» грянул пулеметный гром…
Тарасова опередил похожий на грузина лейтенант: точным одиночным выстрелом он срезал противника, и звук этого выстрела
Артем первым вбежал на первый этаж. Со стороны сквера уже хлопали одиночные выстрелы: не удержался-таки Белорыбин, пустил третий взвод с фланга. Пускай – уже все равно. Удача – это «Гамма», а «Гамма» – это удача…
«Дашенька! – мысленно орал Тарасов, перебегая между одежными стойками. – На пол! На пол падай! Падай и лежи, моя девочка, только не вставай!.. Даша-а-а!..»
– Ур-р-а-а! – гулкое эхо покатилось по пустому залу: третий взвод, как спущенный с короткого поводка, рванул по заглохшему и будто тоже напуганному эскалатору.
Неопытные лейтенанты гнали бойцов через свет, на второй этаж.
Артем, на секунду присев за кадкой с пальмой, оценил обстановку и взял вправо, углубился в полутемный служебный коридор. Не успел он сделать и десяти шагов, как перед ним, осторожно пятясь, возник тип в сдвинутой на затылок балаклаве. Тарасов мягко прыгнул вперед, ударил врага в жилистую, вполоборота повернутую, шею автоматным цевьем и, без паузы, сделал подсечку. Террорист оказался крепким: охнув, он осел на пол – в лицо Артему уставился автоматный ствол. Тарасов отбил оружие и, оценив слабую хватку противника на рукоятке, рванул чужой «калаш» на себя.
– А-а! – выдохнул здоровяк, готовясь заорать благим матом, но Артем избавил его от этой необходимости: сокрушительным ударом ботинка послал врага в глубокий нокаут.
На лестнице справа засиял свет: кто-то врубил электричество. Наверху все грохотало, и жалобно стонали стекла. На мгновение возникла пауза: боекомплект у бэтээров прикрытия кончился. Слышнее стал перестук автоматных очередей в торговом зале, где окопались террористы.
Держа оба ствола на предплечьях, Тарасов взлетел по ступенькам. Его опасения подтвердились: прижатый огнем спецназ лежал на пластиковом полу, елозя мокрыми ботинками, а из глубины обширной подсобки огрызались автоматы террористов.
– Тема! Ко мне! – раздался из глубины вестибюля голос Белорыбина.
Артем занял удобную позицию у стены и крикнул в ответ:
– Давай сам ко мне! Тут сквозняков нету!
Пыхтя, Саня свалился рядом и, сдвинув на сторону каску, забубнил в ухо Тарасову:
– Хрень полная получается, Тема! Заложники – целы вроде все! – заперлись в соседнем помещении, а эти козлы – вон в зале… Если догадаются и через стенку начнут пулять, крови много будет…
– Что ж ты бойцов в обход не пустишь?
– А нету обхода – глухой угол! И окон там нет, и с чердака хода нет, потому как самого чердака нет…
– Давай тогда на ура брать. У меня в Конгонии такое получалось.
Белорыбин помотал головой:
– Мне за «ура» уже разжалование светит. Гоглидзе, мудак-подросток, комвзвода который, у меня под суд пойдет за эту психическую атаку! Журналюги записали это «ура», и уже сюжет на первом вышел: типа того, что «Гамма» возрождает
славные традиции с подначкой так сказали… Да и вообще…– Все равно пощупать их надо! Сейчас и сразу! – решительно заявил Артем.
Затрещал автомат из сумерек. Пуля со звоном срикошетила от каски Тарасова.
– Видал! У них тоже, брат, какая-никакая, а подготовка! – протянул Белорыбин и, понизив голос, добавил: – У нас переговоры с террористами не ведутся, а оказывается, ведутся: мне прозрачно намекнули на неприятности, причем звонили не из нашего штаба…
– А откуда?
– Бери повыше, как говорится…
Бойцы поспешно сосредоточивались на направлении броска.
– «Двухсотых» у нас нет? – спросил Тарасов.
– Не-а. Раненых трое, один тяжело, в живот… Зато половину засранцев положили.
– Вниз пару бойцов – там еще один отдыхает…
Артем мечтательно оглядел однообразный в белую полосочку простор потолка и сказал:
– Знаешь, Саня, несмотря на наши терки, скажу: хороший ты парень. Комбат хреновый, а парень хороший…
– Ты это к чему клонишь? – насторожился Белорыбин.
– А к тому, что есть у меня в «Лебедушке» личный мужской интерес, – усмехнулся Тарасов. – И пока мы тут лясы точим, этот самый интерес растет и растет…
– Ни хрена не понимаю! – воскликнул Белорыбин.
– В двух словах: за мою ничейную жизнь тебе отвечать не придется, – хлопнув друга по плечу, проговорил Артем.
– Мы сдаемся! Сдаемся! – завопили из торгового зала.
Пара бойцов неосторожно приподнялась над полом – и грянула очередь. Террористы решили подороже продать свою жизнь. Кровью окрасился пластик, ее капли брызнули на залегших рядом бойцов. Кто-то заорал матом. Прошлепали по мягкому ботинки.
– Ну, суки, что делают! – застонал Белорыбин. – Сглазил! Сам сглазил, мать твою! Теперь с отчетами загоняют!
– Ты опять про свое… – отозвался Артем и напомнил: – Насчет меня все понял?!
– Да понял! – отмахнулся Саня и тут же, екнув горлом от неожиданности, заорал, не сдерживаясь: – Назад! Тарасов! Наза-а-а-ад!..
Даша, очутившаяся вместе с тремя десятками случайных людей под автоматными дулами, испытала вначале не страх, а злость. «Вот сволочи – только ведь блузку собралась примерить!» Но потом, когда взвыли и заревели размалеванные бабы в провинциальных пальтишках, ужас охватил ее. Мужички в заложниках оказались все плюгавые, не на кого глаз положить – и тут Даша вдруг подумала, что помощи ей ждать неоткуда.
Смердящие потом и перегаром гады в балаклавах галдели, тесня заложников к высокой стойке. Дядьку в меховой шапке двинули прикладом в бок, и тот корчился на полу, уклоняясь от ударов ботинок: наверное, ребра сломали.
– А ну, пошла, крыса! – отморозок, не церемонясь, рванул лапой Дашу за затрещавший ворот куртки и бросил, как перышко, в плотно сбитую кучу людей.
Теперь стало по-настоящему страшно: забыв все, чему ее учил инструктор по рукопашному бою и выживанию, девушка закрыла глаза и попыталась утихомирить колотящееся сердце. Внезапно захотелось пить – вот умерла бы за глоток минералки! Потом, как сквозь ватные пробки, до Даши дошли стоны и всхлипы товарищей по несчастью.