Узник Марса (сборник)

Сбор городов

Мы услышали переполох на улицах, когда город приблизился к нам. Потом наблюдали его торможение, пока, наконец, он не завис в полутора десятках миль к югу. Это был Лондон! Я сразу признал его, да Хиллиард тоже. Лондон! Гигантский воздушный город, который прилетел из Южной Англии, мог быть опознан не только по его размеру, но и по специфической архитектуре металлических башен и площадей. Мы могли видеть ясно его огромные батареи термопушек и Центральную башню с игловидным шпилем. А с севера приближался еще один город!

— Это сбор! — простонал Хиллиард. — Сбор всех воздушных городов Европейской Федерации! Это начало конца.

— Сбор перед началом нашествия, — вздохнул я.

— Боже, если бы смогли бежать Коннелл и Маклин! Если бы наши собственные города обладали скоростными двигателями и могли противостоять этой атаке! — Горечь переполняла слова моего друга.

— Спокойнее, Хиллиард. Это конец, я думаю, — конец для нашей Федерации, а также для нас — но мы еще живы, — сказал я, положив руку ему на плечо.

Теперь другой город завис севернее Берлина, и мы увидели, что это Стокгольм. И сразу же, как он остановился рядом с Берлином, два других города примчались из стран юга — Женева и Рим. И затем с запада прилетели другие, Париж, Брюссель и Амстердам. С востока спешили Москва, Гельсингфорс и Ленинград. Город за городом, слетались, со всех сторон света, заполняя небо. Через час, во второй половине дня, их было уже более ста. Они летели со всех уголков земли, на которой господствовала Европейская Федерация. Из мрачных восточных степей, с солнечных отрогов Пиренеев, от ледяных морей Арктики и от засушливых саванн Африки летели они и собирались в огромный круг, центром которого была их столица — Берлин! Огромные летающие города, каждый из которых рассекал воздух на той же огромной скорости, каждый из которых нес батареи гигантских термопушек, способных одним залпом уничтожить любое воздушное судно, каждый из которых был увенчан силовой башней, обеспечивающей его неисчерпаемыми запасами энергии. Как и жители Берлине, миллионы горожан остались на земле, в кварталах, специально подготовленных для них. Сбор городов! Наконец, с приходом заката, подлетели последние города собрались все!

Из нашего окна они выглядели как единый гигантский город — летающий Вавилон диаметром в сотни миль! В воздухе висела металлическая равнина, утыканная силовыми башнями, ощетинившаяся орудиями, переполненная солдатами и офицерами в зеленых мундирах. И когда кроваво красный закат озарил эту металлическую равнину, парящую в небесах, мой разум внезапно освободился от той смеси апатии и стоицизма, что побуждала меня равнодушно ожидать смерти.

— Мы не должны сидеть здесь, как идиоты, когда гибель угрожает нашей нации! — закричал я. — Поскольку они начинают сегодня — поскольку наше время истекло, и мы сами умрем сегодня — мы должны сражаться и забрать на тот свет как можно больше этих тварей в зеленых мундирах!

Но теперь Хиллиард осадил меня.

— Это бесполезно, Брант. Осталось несколько часов, затем они начнут атаку, а флот городов Азиатской Федерации ударит с Востока по нашим городам. И в любой момент, прежде чем атака начнется, они могут прийти за нами…

— Но я им не дамся! — воскликнул я, закипая от холодной ярости. — Если мы должны умереть, мы сделаем это, прихватив с собой побольше врагов!

Как тигр в клетке, я метался из угла в угол по камере. Из коридора доносились голоса охранников, и в любой момент я ожидал, что двери распахнутся, впуская расстрельную команду. За окном заканчивал свое построение самый могучий воздушный флот в истории — флот гигантских городов, миллионы тонн смертоносного металла, готовый к броску на запад. Мой взгляд метался по камере, пока не остановился на нарах, прикрепленных к стене узкими полосками металла. И, увидев эти полоски, я вдруг пережил миг озарения, миг, когда надежда воскресла во мне и разгорелась безумным пламенем решимости.

— Эти полоски металла! — воскликнул я, указывая на них. — Это наш шанс спастись! Скорее всего, мы погибнем, но в ином случае мы точно погибнем!

Быстро, почти бессвязно, я объяснил ему идею, озарившую меня. Я слышал его дыхание, остановившееся, когда он понял, что я предлагаю. Потом я увидел, что его глаза сияют, когда он понял, что это все-таки шанс, пусть и стремящийся к нулю, и что другого шанса у нас нет, и не будет… Мы подцепили одну из металлических полос и попытались оторвать ее нижний конец от стены. Этот нижний конец казался частью самой металлической стены, мы выбивались из сил, но у нас не получалось. Мы должны были работать максимально тихо, иначе звук мог выдать нас охране. Казалось, что мы никогда не сможем разорвать чертову штуковину. Остановившись передохнуть на мгновение, мы вновь, превозмогая боль в спине и усталость, принялись за работу. На один страшный момент нам показалось, что полоска только согнется, не сломавшись, но в следующий миг с тихим скрежетом она оторвалась от стены и оказалась в наших руках.

Глава VIII

Единственный шанс

Мы напряженно вслушивались в звуки, доносящиеся из коридора, но пока нашу возню, судя по всему, никто не заметил. Приложив еще усилия, мы смогли обзавестись еще одной металлической полосой. Каждая полоса имела около трех футов в длину. Согнув эти полоски буквой Г, мы получили два грубых крюка. Затем из кожаных ремней нашей портупеи соорудили канаты — десяток футов длиной. Канаты получились тонкими — оставалось лишь надеяться, что они выдержат. Потом мы привязали канаты к самодельным крючьям — ни один альпинист в истории, наверное, не использовал такого грубого снаряжения. Задыхаясь от наших судорожных усилий, мы добрались до окна.

Ночь воцарилась над миром, до самого горизонта протянулись огни летающих городов. На площадях Берлина под нами разместился европейский боевой флот. Прямо под нами застыл десяток крейсеров, чьи капитаны были сейчас на совещании в штабе. Площадь была пуста и безлюдна. На мгновение я остановился у окна, глядя на огромные массы гигантских воздушных городов. Затем, собрав все свое мужество, я полез в окно.

Сидя верхом на подоконнике, под напряженным взглядом Хиллиарда, я закрепил импровизированный крюк за подоконник. Затем, держась за кожаную веревку, скользнул из окна и повис на веревке на высоте сотни футов над площадью. Я качался, как маятник, но металлический крюк, зацепленный за подоконник, держал мой вес. Скользя по веревке, я нащупал ногами подоконник этажом ниже. Еще один миг — и я стоял на этом подоконнике, а потом скользнул в окно.

Окно, в которое я вломился, выходило в один из больших верхних коридоров электростатической башни, но я знал, что отправиться обратно в здание, теперь кишащее толпами охранников, было бы шагом навстречу смерти, однако я не планировал делать это. Дергая за веревку, я наконец, сумел заполучить свой крюк, и тут же начал прилаживать его на подоконнике. А снаружи уже спускался Хиллиард. Вниз, вниз — как две странные мухи… Мы ползли вниз от окна к окну. Никто на улицах не заметил две крошечные фигуры, ползущие по стене башни; площадь была безлюдна и окутана тьмой.

Гораздо больше была опасность того, что нас заметят через окно из самой башни. Тем не менее мы ползли по-прежнему вниз и вниз, молясь о том, чтобы линия окон тянулась до самого основания башни. Вниз и вниз, двигаясь все более поспешно, несмотря на ужасные опасности; так поспешно, что однажды крюк Хиллиарда сорвался, но мой друг успел вцепиться руками в подоконник и чудом избежал гибели.

Но теперь, когда нам осталось спускаться всего десятки футов, пламя надежды полыхало в наших сердцах. На площади под нами по-прежнему стояло без охраны несколько крейсеров. Их экипажи, судя по всему, находились в башне. Этаж за этажом вниз — самый странный спуск, который когда-либо предпринимали люди. Площадь была уже рядом, а окно камеры — где-то высоко и вдали. Город под нами и висящие вокруг него города были наполнены гулом. Шли последние приготовления к набегу. Мы поспешно преодолевали последние этажи. И тут, когда мы были уже всего в нескольких ярдах от поверхности, сверху раздались негодующие крики.

— Вниз быстрее, Хиллиард! — прокричал я. — Они пришли в нашу камеру и подняли тревогу!

— Ближайший крейсер ниже! — воскликнул он, скользя вниз по импровизированной веревке. — Мы успеем!

Вскоре вся башня загудела от криков охраны, словно осиное гнездо. Волна криков прокатилась по башне сверху вниз. И, когда мы добежали до крейсера, из окон башни по нам открыли огонь! Термопули рвались вокруг, ослепляя и обжигая. Но, ведя огонь с большой высоты и в сумерках, стрелки не смогли причинить нам большого вреда. Вскоре мы уже залезали в открытый люк аэрокрейсера. Но теперь сигнал тревоги гремел по всей башне, и когда мы забрались в крейсер, с площади донеслись топот и ругань!