Узник Марса (сборник)

Но не успели достигнуть цели, порыв ветра внезапно налетел на меня, а затем охранники, фонари, и даже три копья в воздухе исчезли — это наша машина рванулась сквозь время!

Глава 15. Полёт надо льдами

Мы перескочили через два дня и ночи, перед тем как Лэнтин решился остановиться. К тому времени мы включили привод для движения в пространстве и повисли в воздухе на высоте нескольких метров, неподвижно в пространстве и времени.

Было раннее солнечное утро, долина была спокойна и безмятежна. В течение двух дней, через которые мы проскочили, охранники отказались от поиска и вернулись в город. Я удивлялся тому, как они сами объяснили наше внезапное исчезновение.

Теперь я скользнул вниз в машину и закрыл верхний люк. Рухнув на мягкую обивку, ощущая чудовищную усталость, я попытался выразить Лэнтину благодарность за спасение моей жизни, поскольку, замешкайся он на миг, я был бы сражен копьями. Но друг не стал слушать меня, заявив, что если бы я не дотащил его, он вообще не оказался бы в машине.

Через несколько минут Лэнтин вернулся к пульту управления, и, описав большой круг, наша машина понеслась на юг. Вскоре далеко впереди блеснул лед, и через несколько минут после этого зеленая долина скрылась за горизонтом позади нас. Мы мчались над унылой ледяной равниной, рассекая воздух, как метеор. Час за часом мы летели над полями блестящей белизны. Холодный воздух заставил нас включить обогреватель, и даже с ним было не слишком тепло. Ниже — от горизонта до горизонта — лишь отдельные снежные дюны и торосы нарушали унылую монотонность пейзажа.

Наконец, прямо по курсу мы увидели у горизонта загадочную темную линию. Мы уменьшили нашу скорость и, снизившись, понеслись навстречу загадочной черной стене.

Казалось, она росла по мере нашего приближения, пока не развернулась под нами, более величественная, чем любой горный хребет. И это действительно была рукотворная стена.

Но что это была за стена! Гигантский металлический барьер, высотой и толщиной с хороший горный хребет, тянулся с востока на запад, от горизонта до горизонта. Колоссальный барьер из металла, толщиной в милю и полторы в высоту. В сравнении с этой стеной, Китайская стена и могучие стены Вавилона были игрушками.

Видимо, эта стена остановила ледник. На север от барьера тянулись бескрайние поля льдов. Но на его южной стороне не было льдов. Травянистая лесотундра с небольшими лесами карликовых деревьев простиралась к югу.

Повиснув над могучим барьером, мы обследовали его. Однако вокруг нас не было никаких признаков жизни. Ни звука, ни движения. Только белая гладь на севере, травянистые пустоши на юге, и стена между ними.

Лэнтин проговорил взволнованно:

— Ты видишь стену, Уиллер? Она была построена здесь как плотина, чтобы сдержать натиск ледника, чтобы остановить лед. Но как она построена? Кто бы мог подумать, что люди могут создавать такие вещи, как это!

Теперь я видел, что Лэнтин был прав. И я был поражен, с благоговением взирая на достижение потомков. Чем были, Великая Китайская стена и марсианские каналы в сравнении с этим? Здесь, в далеком будущем, мы видели еще одно достижение человеческого гения в деле завоевания природы человеком. Человек сумел остановить ледник!

Час мы висели над колоссальным барьером и лишь потом вспомнили о нашей миссии и снова понеслись на юг. Когда мы взлетели, ниже мы не видели никаких признаков жизни, ничего, кроме мрачных арктических равнин с редкой растительностью.

Но вскоре Лэнтин позвал меня, и, когда я посмотрел на юг, я различил мерцание света, марево, рябь воздуха. Мы промчались дальше, постепенно снижаясь.

Далеко впереди мы увидели ярко-зеленый ковер, и по мере приближения я разглядел небольшие участки белого на зеленом странно регулярной формы. Как только мы подлетели ближе, эти белые пятна превратились в здания, окруженные садами. Снова Лэнтин остановил машину, и мы смотрели вниз, недоумевая. Существовала граница, незримая прямая линия, отделяющая сады от тундры. К северу от этой линии было холодно, там лежали равнины, открытые всем ветрам, и была низкорослая, арктическая растительность; южнее же невидимой линии, казалось, лишь в нескольких метрах от мрачной тундры, начинался край пышных тропических садов, протянувшийся на юг, насколько хватало глаз. И неуловимое мерцание, казалось, начиналось от этой линии. Если вы когда-нибудь видели мерцание нагретого воздуха над железнодорожными путями или над горячим песком в теплый день, вы поймете меня. Это было также неуловимо, мимолетно — странная рябь в воздухе, под нами.

— Не могу понять, — вздохнул Лэнтин, указывая вниз на невидимую линию, отделяющую арктических мир от тропиков. — Сады — всего в нескольких футах от холодной лесотундры.

— Я тоже. А еще… В машине холодно, как на полюсе, даже с обогревом. А под нами — сады!

Он покачал головой, и мы полетели дальше на юг, стуча зубами от холода над равниной, напоминающую солнечную Флориду в разгар лета. Утопающие в зелени газонов и садов, белые здания стали более многочисленными. Мы могли видеть, что они были различной формы: некоторые как конусы, другие кубической формы, а еще сферические, словно большие глобусы из белого камня, частично погруженные в землю. Конусообразные здания были наиболее многочисленными, хотя там было много других конструкций. Но нигде не было зданий цилиндрической формы.

Воздух под нами продолжал загадочно мерцать. Мы летели с пониженной скоростью, менее чем в миле над землей, и под нами исчезли газоны и сады, уступив место переполненному зданиями огромному городу. Широкие улицы этого города были заполнены множеством людей и машин. Но не было никаких признаков летательных аппаратов.

По мере приближения к центру, здания становились больше. Посреди города вырастал гигантский конус центрального здания — планировка города напоминала Кан-Лар. Мы изменили наш курс, направившись вниз, к колоссальному центральному зданию. Оно было гладким усеченным конусом без окон и видимых входов, и на вершине конуса была плоская, круглая платформа в несколько сотен метров в диаметре. Мы направили машину прямо к этой платформе.

— Сядем здесь. Это Ком, без сомнения, — объявил Лэнтин.

Я кивнул головой, но не ответил, мое внимание было занято чем-то еще. Когда мы спускались по наклонной, плавно вниз, к конусу здания, с умеренной скоростью, я заметил, что странное мерцание света, которое озадачило нас, становится интенсивнее. Оно, видимо, висело устойчиво выше конуса, на высоте нескольких десятков ярдов над его вершиной. Меня осенило, я понял, что это такое.

— Лэнтин! Это мерцание! Это крыша, прозрачная крыша! Останови машину!

Лицо его посерело, он попытался изменить курс. Но, прежде чем его руки легли на рычаги, последовал чудовищный удар. Грохот и лязг оглушили меня, потом меня швырнуло головой о стенку, и сознание померкло.

Глава 16. Перед Советом города Ком

Сквозь пульсирующую тьму и боль пробивался свет. Однообразное монотонное гудение наполняло пространство. Я повернулся, борясь с наваждением, и открыл глаза.

Я лежал на мягком матрасе, на низкой узкой платформе из металла. Надо мной был высокий белый потолок, и, как только я смог слегка приподняться, опираясь на одну руку, я смог провести обзор остальной части комнаты, в которой я лежал.

Светлое просторное помещением, с белыми стенами и наполненное солнечным светом. В одном конце комнаты были высокие открытые окна, без стекла или затвора. Через них струились свет и мягкий воздух. Кроме кровати, на которой я лежал, и двух металлических стульев простого дизайна, комната была пуста. Здесь царила простота, но это была суровая, чистая простота, которая была приятна для глаз.

Теперь память вернулась ко мне, и с ней пришел внезапный страх. Где Лэнтин? Он выжил в катастрофе? Я попытался встать, но не смог, и тут дверь в одной из стен скользнула в сторону, и в комнату вошел человек. Высокий и властный на вид, с темными волосами и открытым молодым лицом, он мог показаться молодым, но что-то в его глазах выдавало тот опыт, что приходит с годами. Он был одет в короткую белую тунику, с тремя узкими полосами пурпура. Когда он увидел, что я проснулся, он подошел ко мне.