Узник (сборник)

Олег включил посадочные фары и посмотрел вниз.

Замок как будто стал вдвое длиннее. Рядом с ним высилась округлая, металлически блестящая гора. Она вздрагивала и шевелилась, и замок тоже шевелился, по нему пробегали черные трещины; крыша раскололась, оттуда вырвалось пламя, и в нем поднялась длинная шея, толстая и блестящая, как ракета на старте; она все вытягивалась, выпрямлялась, голова с раскрытой пастью тянулась к вертолету…

Олег бросил машину в сторону, и вслед ему из пасти вылетела длинная огненная струя, изогнулась дугой и, рассыпавшись фейерверком, упала вниз, на траву. Трава загорелась. Олег гнал вертолет на полной скорости, а позади взлетали в небо огненные струи, и он видел, оглядываясь, что огнеметный дракон прыжками гонится за ним.

Когда он подлетел к «Дельте», их разделяла какая-то минута. Вертолет плюхнулся на камни, прикрытые травой. Олег поставил рычаги на взлет, толкнул вперед ручку газа и выкатился в дверцу, сильно ударившись спиной. «Муха» взлетела косо вверх и медленно поползла, набирая высоту, а Олег уже ворвался в кабину и, левой рукой затягивая ремни, правой включал системы. Теперь надо было ждать пять минут, пока корабль приготовится к старту. Засветились экраны. На правом зеленой точкой двигалась «Муха» – и вдруг полетела вниз и пропала. Олег включил инфравизор и увидел большое яркое пятно там, где догорал вертолет. А потом оно раздвоилось, и второе пятно, вначале едва заметное, быстро становилось ярче и крупнее. Это был дракон, он приближался, и Олег сразу включил прогрев, хотя было еще рано. Рука лежала на рычаге тяги, но он ждал, сцепив зубы, потому что корабль не был готов. «Еще хотя бы три минуты…» Дракон был уже совсем рядом. Олег дал малую тягу. Из дюз ударило пламя, мгновенно испепелило траву и подняло пыль. Дракон остановился и выплюнул струю, но она не долетела. Две с половиной минуты. Огненные струи уже лизали обшивку. Две минуты… «Лишь бы он сам не полез на корабль!» Полторы… «Пару ударов из бокового сопла – не отпугнут, так хоть озадачат». Пятнадцать секунд… Десять… Пять… «Как много это – пять секунд! Ну, наконец!» Он врубил полную тягу, и корабль рванулся вверх. Навалилась перегрузка. «Интересно, кто-нибудь стартовал в одних трусах, или я первый? Ох черт, ну и тяжко… Но ведь надо выйти на орбиту… Программу вычислителю… Черт, заржавела, что ли, кнопка, никак не нажмешь… Фу ты!»

Вычислитель принял программу и взял управление на себя.

ДЕНЬ ПЯТНАДЦАТЫЙ

В 10.30 бортового времени Олег стартовал к Земле. Нужно было разогнаться до рабочего режима вакуум-заборников. Двадцать часов работы накопителей – и можно входить в первый бросок. А потом еще три с безопасными выходами в пустом пространстве между спиральными ветвями Галактики, а потом – Земля. Родина. Планета, где можно иметь воображение, где можно видеть сны. Можно не бояться. Может быть, позже, когда экспедиция уже вернется, хватит храбрости встретить Лену. И сделать что-то такое… доказать ей, что тупая бездумная отвага – не главное. «Конечно, там, на Земле, я уже не буду Алисой, но голова у меня достаточно хорошая, чтобы и без чудес что-то сделать. Например, вернуться на эту проклятую планету с комплексной экспедицией. Этим определенно стоит заняться. Если разгадать тайну чудес, секрет этого хитрого поля, и научиться воспроизводить его… Кстати, будущей экспедиции будет тут весело. Сперва они встретят огнеплюйного дракона. А потом наплодят своих… Или отбирать участников по принципу отсутствия воображения? Много они наисследуют… Да и где найдешь таких? Разве что роботов. Впрочем, у тех все равно мозги экранированные… Стоп! Идея. Экран!.. Нет, ерунда, ведь корабль не экранирует. А если глушитель? Самая примитивная давилка. Сеточка на голове, через сеточку – слабый ток. Какие-нибудь высокочастотные колебания – и проблема решена!»

Он так обрадовался, что не сразу услышал сигнал тревоги. Но тут вырубились двигатели, наступила невесомость, кресло спружинило, и он крепко долбанулся головой в потолок. От потолка его отбросило обратно, он схватился за кресло и удержался.

«Что это?!» Быстрый взгляд на пульт – горючее кончилось. И вычислитель отключился, ни одна лампочка не горит. «Да что же это делается?» – Он рванул дверь приборного отсека – и сразу все стало ясно. Там было почти пусто. Исчезло все, установленное при ремонте. Точнее, все созданное, воплощенное. Все было как в первый день, даже хуже, ведь он выбрасывал негодные детали, заменяя их придуманными. А теперь все это исчезло. Где-то шипел пар, где-то капало, журчало… Очевидно, корабль уже вышел за пределы магического поля, и потому все созданное дестабилизировалось. Разрушилось, испарилось… И снова, как пятнадцать дней назад, вспухала на экране желтая планета, готовясь поглотить разбитый корабль.

ДЕНЬ ДВАДЦАТЬ ШЕСТОЙ

Олег проснулся рано и, упершись локтем в подушку, долго глядел на спящую Лену. Жена… Любимая… Вот она – рядом. Он коснулся пальцем руки, лежащей поверх одеяла. «Какая у нее гладкая кожа! Интересно, это только у нее или у всех женщин?» Он не знал. Сначала он был слишком молод, чтобы узнать. Потом была Академия – пять лет каторжного труда. Тогда он только слушал разговоры других. Слушать было неприятно – ему не нравилось, как говорили, хотя очень интересовало, что говорили. А сразу после Академии он попал в экспедицию, и тогда единственной женщиной для него стала Лена. Далекая, чужая. Бесконечно дорогая, но от этого не становящаяся ближе. И вот теперь она рядом. Она? Да, она! Настоящая. Почти… Но это все равно, теперь у него вся жизнь такая – почти настоящая…

Лена появилась однажды вечером, потому что он забыл включить генератор глушителя. Он теперь, ложась спать, обязательно включал генератор, и ночи проходили спокойно, без неприятных визитов. Вообще все шло проще. Тогда он успел заполнить баки перед посадкой и сел нормально. Сразу построил дом глубоко под поверхностью, вырастил лес, траву, провел ручей. Потом сделал вертолет, слетал к месту первой посадки, собрал все настоящие детали. Понемногу ремонтировал «Дельту» – по инерции, потому что полностью восстановить ее было невозможно, а на придуманных деталях далеко не улетишь. В самый первый день сделал сеточку-экран и генератор. Действовало очень здорово, ему теперь было намного спокойнее.

А потом появилась Лена. В ту ночь она приснилась ему. Не такая, как в жизни, приветливая, но посторонняя, а такая, какой ему хотелось ее видеть.

Он заснул в кресле перед камином, и ему приснилось, что он спит в кресле перед камином. Поздний вечер. Лена подходит к нему, гладит по щеке, говорит: «Алик, вставай, пора спать ложиться!» – и смеется. Он, не открывая глаз, протягивает руку, привлекает ее к себе. Она сопротивляется, потом легко присаживается на подлокотник, склоняется к нему, щекочет длинными ресницами. Он целует ее в ямочку между ключицами. Сердце сжимается от нежности. Никогда в жизни ему не было так хорошо… Лена вскакивает и начинает тормошить его, смеется, кричит: «Вставай, хватит притворяться!»

Олег проснулся и открыл глаза. Камин почти погас, было темно, но он сразу узнал ее. Вскочил и зажег свет. Она зажмурилась, закрыла глаза рукой. Олег пощупал генератор – так и есть, отключен! Закусил губу. Пробормотал:

– Подожди, Лен, я сейчас проснусь.

«Что же делать? Что сказать ей, как объяснить?…»

Ее глаза уже привыкли к свету, она опустила руку и смотрела на него с улыбкой, но тут ее взгляд изменился, она огляделась – улыбка стала растерянной и робкой, а потом совсем пропала.

– Олег… Ведь ты же Олег, да?

– Ну конечно, Олег, а кто же еще? – почти естественно улыбнулся он.

– Подожди, я ничего не помню, ничего не понимаю… Где мы? Это ведь не «Гамма». А почему я в халате? Где все? Что случилось?

– Лена, ты вот что… Ты сядь, ладно? А я все по порядку объясню.

Он усадил ее в кресло, сам устроился на ковре, боком, чтобы не все время глядеть ей в лицо. Она зябко поежилась, подобрала под себя ноги и натянула на них полу халата.

– Холодно? Подожди, сейчас подшурую…

Он подбросил в камин несколько тонких поленьев и раздул огонь.

– Ну, так лучше? А теперь слушай. Понимаешь, ты заболела на четвертой планете. Подхватила там какую-то дрянь вроде летаргии. Эжен ничего не мог сделать, тебя положили в гибернатор, но через два месяца пульс уменьшился, еще что-то там стало ухудшаться, и тогда Янсен решил отправить тебя на Землю. И послал меня.

– А почему тебя?

– Ну… Не знаю, он так решил. И вот мы полетели на «Дельте». Сперва было плохо, а потом я заметил, что пульс у тебя стал устойчивым и вообще показатели улучшились. Может, повлиял анабиоз, может, ускорения, а может, нуль-переходы, кто знает? Но тут подвернулась эта планета. Понимаешь, я вышел, конечно, рискованно близко к звезде, но считаться с вероятностью, что прямо под носом окажется планета… Пытался затормозить, горючее выгорело, вынужденная посадка. От корабля воспоминание осталось… А потом я обнаружил, что эта планета необычная. Поля, что ли, какие-то. В общем, материализуются предметы. Вот подумаешь о чем-нибудь – оно и возникает. Я сделал дом, тебя туда перенес, настроил гибернатор на пробуждение, но ты все спала. Я отремонтировал «Дельту», взлетел – в смысле, мы с тобой взлетели, – но на расстоянии около трех тысяч поле ослабело, все, что я насоздавал, испарилось, пришлось опять сесть. Я снова построил дом, снова начал латать корабль – не знаю, зачем, все равно на нем лететь нельзя. А потом ты пришла в норму, только еще спала – просто спала, а сейчас проснулась. Вот…

– Странно… Я ничего не помню и совсем не чувствую, что болела. Все нормально, только в памяти провал… Но это ерунда, пройдет. Самое главное – верно я поняла? Мы застряли, да? Не можем ни выбраться, ни подать сигнал?…

– Да. И должны будем тут жить неизвестно сколько.

Оба замолчали, оба глядели в огонь. А потом Олег сказал:

– Лена… – у него вдруг сел голос, и он откашлялся. – Я тебя обманул. Я знаю, почему Янсен послал меня. Он знал, что я… что я тебя люблю… Вот и послал, – он повернулся и уставился на нее в напряженном ожидании. А у нее на лице тревожную задумчивость постепенно сменила улыбка.