Узор твоих снов

– Завтра пятница, и я после работы поеду к бабушке. В воскресенье вечером вернусь в Москву. Постараюсь разговорить бабулю, может, она припомнит какие-нибудь истории, которые бы могли прояснить ситуацию.

– Попросить Вадима поехать с тобой?

– Не надо, я сама, – покачала головой Лариса.

На днях Инга рассказала брату о неведомом проклятии, на что тот отреагировал вполне ожидаемо, сказав, что не сомневается в способностях сестры, но попросил не вмешивать его в «расследование», потому что в проклятия он не верит.

* * *

Гостить у бабушки впервые было так тяжело. Бабуля постоянно причитала по поводу гибели младшей внучки и, едва успокоившись, вновь начинала плакать. Поскольку до Лариного приезда поговорить ей было не с кем, то теперь, когда у нее появилась слушательница, она дала волю своему горю. Лариса, как могла, пыталась переключить бабушку на другие темы, но если это ей и удавалось, то ненадолго.

– Ба, пожалуйста, хватит! – решительно отрезала Лариса, когда бабушка в очередной раз извлекла из кармашка халата платочек с целью поплакать. – Я сейчас принесу успокоительное, а потом мы просто посидим рядышком – и без слез!

Старушка послушно кивнула и, промокнув влажные глаза, убрала платочек. Лариса принесла лекарство и стакан с водой и, после того как бабушка приняла капли, предложила:

– Может, фотографии посмотрим?

Она знала, что бабуля очень любит пересматривать снимки, особенно если рядом находится слушатель. О каждой фотографии она могла рассказать многое; кто снят, когда и почему – все это старушка хранила в своей памяти как бесценную реликвию.

Как и следовало ожидать, бабушка охотно согласилась и зашаркала к комоду, в котором, помимо белья, хранила и пакеты с фотографиями. Лариса наблюдала за ней: вот она выдвинула верхний ящик комода и зашуршала пакетами со снимками… И тут девушка подскочила. «… Под полом… Третья дощечка, она отходит… Возле старого комода…» – вспомнились ей слова незнакомки из давнего сна. Комод! Только у бабушки Зои сохранился старый комод, с которым та категорически отказывалась расставаться, упорно утверждая, что такую удобную мебель уже не производят. Лариса опустила взгляд на паркетный пол, с трудом подавив желание тут же попробовать отодвинуть нужную паркетину. Пришлось терпеливо ждать, пока бабушка покажет ей все уже не раз просмотренные снимки, обстоятельно рассказывая о каждом. Они начинались с периода свадьбы Ларисиных родителей и дублировали те, которые были у девушки дома. Ларе хотелось бы посмотреть фотографии бабулиной молодости, но бабушка почему-то никогда не показывала их. Может, они просто не сохранились?

Лариса с трудом дождалась того момента, когда бабушка удалилась в соседнюю комнату спать. Отсчитав нужную паркетину, девушка на пробу надавила на нее пальцами – прогибается. Тихо, стараясь не шуметь, девушка сбегала на кухню за ножиком и поддела лезвием продавливающуюся паркетину. Получилось. Лариса вытащила доску и, аккуратно положив ее рядом с собой, сунула руку в открывшийся проем. Похоже на тайник. Пальцы нащупали что-то клеенчатое, и мгновением позже девушка вытащила потрепанную тетрадь. Пошарив еще наудачу рукой под полом и больше ничего не обнаружив, Лариса аккуратно пристроила паркетину на место и уселась на кровати с тетрадкой. Открыв наугад первую попавшуюся страницу, бегло прочитала:

«…апреля 1956 г.

…Они женятся! Иван и Лида. Мне сегодня Зойка сказала. Лидка прибежала к ней в библиотеку утром радостная, сияющая и сообщила об этом. Они ведь подруги – моя сестра Зойка и эта Лида…»

Интер-ресно… Бабушка никогда не рассказывала, что у нее была сестра. По крайней мере, Лариса ни разу не слышала от нее об этом. Двоюродная? Троюродная? Лара открыла тетрадь и погрузилась в чтение…

Когда она перевернула последнюю страницу клеенчатой тетради, оказавшейся дневником молодой девушки, проживающей еще во времена бабушкиной молодости, стрелки часов на комоде показывали полтретьего ночи. Лариса зевнула и потерла уставшие глаза. Интересное дело – этот дневник. Не сказать, чтобы он дал много ответов, наоборот, породил массу дополнительных вопросов. Лариса решила разговорить завтра бабулю и прояснить хотя бы часть из них. А потом как можно скорей дать почитать дневник Инге. Много страниц в тетради было вырвано, видимо, хозяйка решила уничтожить некие слишком интимные тайны из страха, что записи могут попасть в чужие руки. А жаль, вырваны были как раз страницы, которые бы и пролили свет на многие загадки. На сохранившихся листах девушка описывала несчастную любовь к некоему Ивану («Не к моему ли деду…» – мелькнула у Ларисы мысль. Деда как раз звали Иваном, впрочем, это имя было в те времена самым распространенным), за которого потом все же вышла замуж («Нет, не мой дед…» – опровергла свою догадку Лара на основании того, что замужем за дедом Иваном была бабушка Зоя). Но встречалось на страницах дневника и нечто любопытное, приковавшее внимание – упоминания о приходах некоей таинственной женщины, которую девушка именовала «она» и которой, видимо, очень боялась.

Лариса сунула тетрадь под подушку, легла и вскоре уснула.

… Она снова была на знакомой «поляне». Только на этот раз Лариса сидела и ждала незнакомую девушку, называющую себя ее бабушкой. И точно, незнакомка вскоре показалась – выплыла из тумана и остановилась перед Ларой. В руках она сжимала тетрадь, которую Лариса нашла под полом.

– Это – мое, – кивнула она на тетрадь и, протягивая ее Ларисе, добавила: – Было. Теперь – твое.

– Как тебя зовут? – спросила Лариса.

– Не у меня спрашивай, – грустно покачала головой незнакомка. – Здесь нет имен. В твоем настоящем его знают.

– Кто такая «она»?

– Не знаю, – проговорила девушка, испуганно озираясь по сторонам, словно таинственная «она» могла вынырнуть из тумана. – Я не знаю, кто она и как ее зовут, но она приходит забрать свое. И ко мне приходила, но не по ее вышло… Это она Алену забрала! – Девушка истерично всхлипнула и со страхом выкрикнула: – Теперь она многих сможет забрать! Берегись!

На этом Лариса проснулась. Первым делом, как открыла глаза, сунула руку под подушку и убедилась, что тетрадь ей не приснилась. А вот все остальное… Жуткий сон, особенно страшной была последняя угроза девушки. Но кто такая таинственная «она» так и осталось невыясненным.

До автобуса оставалось часа два. Бабушка, вслух сокрушаясь, что внучка погостила у нее так недолго, потчевала ту специально испеченными для нее пирожками с капустой. Лариса с аппетитом уминала пироги, однако думала о другом. Ей бы поговорить еще с бабулей, да как задать засевшие оскоминой в мозгах вопросы? Не спросишь же в лоб… Нервно поглядывая на часы и чуть ли не кожей чувствуя каждую ускользающую секунду, девушка лихорадочно прикидывала в уме, как бы выйти на интересующую ее тему.

– Ну, ангел мой, накушалась? – с ласковой улыбкой спросила бабушка, когда Лариса отодвинула пустую тарелку.

– Да, спасибо! Очень вкусно!

– Мало ты кушаешь. Совсем отощала в своей Москве. Приезжай ко мне почаще, я буду для тебя пирожки печь. Откормлю хоть малость…

– Бабуля, ты совсем как моя мама! Она тоже мечтает меня откормить. И откармливает – по пятницам, – ласково сказала Лариса, на что старушка возмущенно фыркнула:

– Да разве это называется «откармливает»? От тебя одна кожа да кости остались! Твоя мать в твоем возрасте не была такой тощей!

– Это потому, что в моем возрасте у нее уже была я. Женщины после родов начинают полнеть.

– Да она и до родов не была тощей! – убежденно воскликнула бабушка. – Уж и время было не сытное, но я старалась хорошо кормить Оленьку. Она такой округленькой была, мальчишкам очень нравилась.

– Сейчас – другие критерии красоты, – безапелляционно заявила Лара и ввернула нужную просьбу: – Ба, а у тебя сохранились фотографии моей мамы еще до замужества? Хочу посмотреть, какой она была кругленькой.

– А разве я тебе их не показывала? – недоверчиво всплеснула руками бабушка и, получив отрицательный ответ, энергично зашаркала к комоду с фотографиями. – Вот, вот сейчас и покажу! А ты пока скушай еще пирожок!

Лариса внимательно рассматривала мамины фотографии, которых в пакете оказался целый ворох – от пожелтевших снимков еще совсем маленькой девочки детсадовского возраста до взрослой барышни-студентки. Пару раз попались фотографии дедушки Ивана, которого Лариса не застала – он умер еще до ее рождения, а также пара бабушкиных снимков. На фотографиях бабушки в молодости Лара заострила внимание, силясь найти сходство между девушкой с затертых временем снимков и девушкой из снов. Но нет, сходства не находилось. На таинственную девушку, регулярно являющуюся в снах, была похожа мама в молодости, но не бабушка.