В 4:50 с вокзала Паддингтон

Доктор Моррис наморщил лоб.

– Как будто припоминаю нечто похожее, – сказал он, – только очень уж давно это было.

– Еще в начале войны, верно?

– Вот-вот. Что ж, может быть, со временем он стал бы горько каяться, если б завел себе жену-иностранку.

– И тем не менее есть основания полагать, что все-таки завел, – сказал Краддок.

В нескольких сжатых фразах он изложил собеседнику главное о событиях последних недель.

– Помню в газетах действительно писали о женщине, найденной в саркофаге. Так значит, это произошло в Резерфорд-Холле.

– И есть причины думать, что эта женщина – вдова Эдмунда Кракенторпа.

– Ну и ну, поразительная история. Больше смахивает на роман, чем на реальную жизнь. Но кому могло понадобиться убивать ее, бедняжку, то есть каким образом это увязано с отравлением в семье Кракенторпов?

– Не одним, так другим, – отвечал Краддок, – хотя в любом из вариантов многовато домысла. Возможно, кто-то не в меру алчный рвется завладеть всем состоянием, оставленным Джосаей Кракенторпом.

– Ну и дурак, если рвется, – сказал доктор Моррис. – Нарвется только на бешеный подоходный налог.

Глава 21

I

– С грибами шутки плохи, – заметила миссис Киддер. Замечание это миссис Киддер повторила раз, наверное, десятый за последние несколько дней. Люси в ответ промолчала.

– Я лично в рот их не беру, – говорила миссис Киддер, – больно уж опасно. Это еще слава богу, что обошлось только одним покойником. Все поголовно могли сгинуть, и вы, мисс, в том числе. Просто чудо, что уцелели.

– Грибы тут ни при чем, – сказала Люси. – Они были вполне доброкачественные.

– Ох, не верится, – сказала миссис Киддер. – С ними шутки плохи, с грибами. Одна поганка затешется – и каюк… Чудно право… – продолжала миссис Киддер, гремя в раковине тарелками и мисками, – И как все сходится один к одному. У сестры старшенький слег с корью, у нас – Эрни упал и сломал руку, а у мужа чирья пошли по телу – и все на одной неделе! Рассказать кому, так не поверят, правда? И здесь то же самое не лучше, – рассуждала миссис Киддер. – Сперва это убийство, страсть какая, а теперь вот мистер Альфред отравился насмерть грибами. Кто будет следующий, интересно знать?

Люси с легким содроганием подумалось, что и ей это было бы небезынтересно.

– Мужу теперь не нравится, что я хожу сюда, – говорила миссис Киддер, – думает, это может принести несчастье, но я скажу – мне мисс Кракенторп знакома не первый день, она приятная дама и рассчитывает на меня. И потом, говорю ему, не оставлять же весь дом на бедную мисс Айлзбарроу – разорваться ей, что ли? Вам, мисс, с подносами с одними вон сколько мороки.

Люси вынуждена была согласиться, что на данный момент преимущественное содержание жизни и вправду составляют подносы. Вот и в эту минуту она занималась тем, что собирала подносы, предназначенные тому или иному из болящих.

– А уж сестры эти, они палец о палец не ударят, – развивала тему миссис Киддер. – Знай подавай им раз за разом чаю, да покрепче. И с харчами они на всем готовеньком. Прямо силушки моей больше нет.

Монолог ее был исполнен глубокого самодовольства, хотя фактически она за это утро наработалась совсем немногим более обычного.

Люси сказала с чувством:

– Не жалеете вы себя, миссис Киддер.

Миссис Киддер замолчала, довольная. Люси взяла первый поднос и пошла с ним наверх.

– Это что такое? – с неодобрением осведомился мистер Кракенторп.

– Крепкий бульон и заварной крем, – сказала Люси.

– Забирайте назад, – сказал мистер Кракенторп. – Я к этой бурде не притронусь. Я же сказал сестре, что хочу бифштекс.

– Доктор Куимпер считает, что с бифштексами вам следует повременить.

Мистер Кракенторп фыркнул.

– Я уже практически выздоровел. Завтра встаю. А как другие?

– Мистеру Гарольду гораздо лучше, – сказала Люси. – Он завтра возвращается в Лондон.

– И слава богу, – сказал мистер Кракенторп. – А Седрик? Есть надежда, что и этот завтра уберется на свой остров?

– Нет, он пока не уезжает.

– Жаль. А как Эмма? Почему меня не навещает?

– Она еще в постели, мистер Кракенторп.

– Любят женщины себя нежить, – сказал мистер Кракенторп. – Вот вы – молодец, крепкая девица, – прибавил он одобрительно. – Верно, день-деньской на ногах?

– Не могу пожаловаться на недостаток моциона, – сказала Люси.

Мистер Кракенторп удовлетворенно кивнул головой.

– Крепкая, молодец. И не думайте, я не забыл, о чем у нас с вами был разговор. Увидите, настанет день, и тогда мы посмотрим. Не вечно же Эмме всем заправлять по-своему. И не слушайте, когда другие вам наговаривают, что будто бы я – старый скряга. Я просто бережливый. Сумел сберечь кругленькую сумму и знаю, на кого ее потрачу в нужное время.

Он воззрился на нее с плотоядной усмешкой.

Люси, увернувшись от его цепких пальцев, поспешила к двери.

Следующий поднос предназначался Эмме.

– Ох, Люси, спасибо вам! Я уже окончательно пришла в себя. Есть хочу – это хороший признак, правда? Знаете, милая, – продолжала она, покуда Люси прилаживала у нее на коленях поднос, – меня так мучает мысль о вашей тетушке! Вам, вероятно, было некогда съездить повидаться с нею?

– Честно говоря, да.

– А ведь она, должно быть, скучает без вас.

– О, не беспокойтесь, мисс Кракенторп. Она же понимает, какое мы пережили ужасное время.

– Вы ей звонили?

– В последние дни – нет.

– Так позвоните! Звоните ей каждый день. У старого человека совсем другая жизнь, когда с ним делятся новостями.

– Вы очень добры, – сказала Люси.

Спускаясь вниз за новым подносом, она чувствовала угрызения совести. Сложная обстановка, когда все в доме слегли, целиком поглотила ее внимание, не оставив времени подумать о чем-либо постороннем. Она решила, что сразу, как отнесет поесть Седрику, позвонит мисс Марпл.

В доме к этому времени оставалась уже только одна сестра, и они с Люси поздоровались, столкнувшись на площадке.