В августе 79-го, или Back in the USSR
Шрифт:
– Это правда, – согласилась Лара и посмотрела на меня. – Артур, а вы дадите мне еще несколько сценариев разных конкурсов?
– Дам, но прежде давайте выпьем на брудершафт!
– Артурчик! – Женя шуточно погрозила мне пальцем. – На брудершафт только со мной!
– Или со мной, – вставила бабуля.
Покончив с банкой вина с помощью Петровича, Лары и бабули, я провел еще несколько конкурсов и попытался закрыть дискотеку. Куда там – возбужденная толпа требовала: «Еще! Еще!» – и не собиралась расходиться. Музыки у меня было записано только две кассеты – часа на три, и мне пришлось поставить их заново. Лариса не отходила от меня ни на шаг и, пользуясь отсутствием Жени, которая пошла танцевать, то и дело задавала мне вопросы о конкурсах. Раскрасневшаяся и веселая от вина, она была чудо как привлекательна
Наконец Петрович не выдержал и, включив свет в зале, стал выпроваживать танцующих, напирая на то, что устал и пора спать. Кое-как ему это удалось, и, провожаемые группой новых друзей, мы пошли к выходу из санатория, где у Ромы стояла машина. Прощаясь в толпе, я незаметно пожал Ларисину ладошку; девушка покраснела, но на пожатие ответила. Рома завез меня и Женю ко мне домой, и мы занялись с ней развратом в прохладной комнате.
Следующая неделя пролетела очень быстро: по вечерам я пропадал в санатории «Волна» и даже успел сходить в гости к Ларочке. Она жила в отдельной комнате для персонала санатория, кровать у нее оказалась очень скрипучей, и мы все делали прямо на полу, на коврике. Надо признаться, до Жени ей было далеко.
В среду позвонил из Москвы Стас Намин – оказывается, он не забыл о своем обещании – найти место и крышу для студии.
– Артур, привет, как дела?
– Дела вроде нормально – нашел денег, аппаратуру заказал, должны привезти из Гамбурга через два дня. Через неделю собираюсь в Москву.
– Я нашел тебе отличную крышу – ЦДСА!
– А что это?
– Центральный дом Советской армии, главное культпросветучреждение при политуправлении армии и флота. При нем библиотека – одна из самых крупных в Москве, а там фонотека, и лингафонные кабинеты, и даже студия небольшая – записывают фонограммы для своих, армейских мероприятий. Я переговорил с начальником ЦДСА генералом Шевцовым, он моего деда знал. Берет тебя заведующим фонотекой. Оклад сто десять рублей плюс пайковые, и лезть ни во что не будет! Правда, придется для армейцев немного позаписывать.
– А там разве не военные должны работать?
– Нет, вольнонаемные, гражданские тоже. Захочешь, тебе даже звание дадут – сержант, там, или прапорщик, но службы, конечно, никакой!
– А что, мне там пластинки выдавать надо будет?
– Нет, у тебя под началом три тетки будут и радист – ты только руководить будешь. Классное место, точно говорю, от ЦДСА каждый месяц концертные бригады за границу ездят – наш воинский контингент обслуживают в Европе. ЦДСА это, вообще, государство в государстве, начальник никому, кроме министра, не подчиняется!
– Ну, не знаю, – с сомнением проговорил я, – не люблю я армейских. Посмотреть надо!
– Ну, не понравится, что-нибудь еще подыщем, – уговаривал меня Стас. – Хоть попробуй! Хорошо? В общем, как приедешь в Москву – звони, вместе съездим.
– Хорошо, договорились, – сказал я, ведь других вариантов у меня пока не было.
В пятницу раздался долгожданный звонок – приехал Васильич и привез все заказанное. Я также спросил его о кассете, и он ответил, что кассету занес, но ответа не дождался. Поговорив с Васильичем, я тут же позвонил Марату; он помог мне перевезти груз, и через час у меня на квартире мы уже распечатывали яркие коробки. Первым делом я распечатал сэмплер Mellotron Mark V. Инструкции на русском языке, конечно, не было, но я без труда разобрался с принципом работы и прослушал, как звучит инструмент. Несмотря на аналоговое преобразование, звуки были приличные – в основном духовые и скрипичные. Это было не удивительно, ведь меллотрон воспроизводил настоящие звуки саксофона, трубы, виолончели и т. д. Я тут же открутил главную крышку и посмотрел на устройство инструмента: меня интересовало, какие носители использовались для записи звуков. Оказалось, звуки записывались на куски широкой магнитной ленты, которая, в свою очередь, вставлялась в специальные кассетки. Точно такая же широкая магнитная лента применялась, как я и рассчитывал, в четырехканальном студийном магнитофоне Tascam, который теперь также
красовался у меня на столе. Так, сказал я себе, теперь я самостоятельно могу записывать на магнитофон любые тембра и вставлять их в сэмплер!Более того, у меня в комнате, благодаря ноутбуку, находилась самая совершенная и суперсовременная студия в мире! Теперь мое будущее было обеспеченным. Даже в 2000-х годах, когда профессиональных студий в Москве не менее сотни, час записи стоит в среднем триста – пятьсот долларов в час, представьте, что нужно дать за час записи в СССР, где всего три или четыре студии на всю страну?..
Я проверил остальные покупки – микшер, микрофоны, гитару, процессор. Все отлично работало. Марат вместе со мною рылся в коробках и вдруг завопил от восторга – он наткнулся на большую упаковку фирменных немецких презервативов с фруктовой смазкой. Для СССР, в силу особой специфики товара, это был просто супердефицит! Дело в том, что источниками импортных товаров в Союзе были в основном магазины «Березка», иностранные гости и наши туристы. В «Березках» презервативы не продавались, наши туристы в первую очередь покупали аппаратуру, так как это было гораздо выгодней, а иностранец с полным чемоданом презервативов сразу вызвал бы смешки и вопросы на таможне. В общем, большая коробка презервативов (600 штук) стоила в СССР целое состояние. Марат даже заурчал от удовольствия, разрывая упаковку.
– Ты губы-то не раскатывай, Марат, – с наигранной строгостью сказал я, – вот возьми пять пачек и убери руки! А то все магнитолы заказывают, а как приспичит – начинают стрелять как сигареты! Эта коробка, между прочим, сто пятьдесят долларов стоит!
– Артур, будь другом, дай в долг хотя бы десять пачек, я тебе со следующей доставки верну! – взмолился Марат. – Мне же девочки только из любопытства давать будут!
– Ладно, бери, но потом столько же отдашь!
Я вскрыл упаковку с электробритвой Philips и с удовольствием побрился. Не Philishave, конечно, но и не «Харьков»! Когда мы развернули рулон с тканью, в дверь позвонили – пришли Женя с Мариной.
– Какая прелесть! – воскликнула Марина и стала прикладывать к себе шикарную красную парчу с серебряными звездами. – Это ткань для наших костюмов? Супер! Ничего подобного не видела!
– А ты представь, как будут такие костюмы смотреться с соболиными манто, – подлил я масла в огонь. Марина издала стон умирающего лебедя. Даже Женя не выдержала и обмотала свою стройную фигуру фотомодели блестящей тканью.
– Да, круто! Мировой уровень. В таких костюмах не стыдно будет и в «Ла Скала» выступить!
Девчонок мало интересовала аппаратура, но даже они поразились обилию техники, стоящей в комнате.
– Тебе привезли все, что хотел? – деловито спросила Женя.
– Да, хоть сейчас садись за работу! – довольно отозвался я. – Послезавтра заканчиваю все дела здесь – и сразу в Москву! Вы со мной?
– Нет, мы сначала в Питер, к родителям. Только через неделю, к сентябрю, поедем в Москву, уже на учебу, – с сожалением сказала Женя.
– Хорошо, я как раз к сентябрю студию приготовлю, и начнем работать! Вы не передумали еще петь в моей супергруппе «Москва»?
– А почему «Москва»? – удивились девчонки, и я объяснил им свою концепцию группы.
– Мне еще понадобится звукооператор, бас и баритон.
– Повесь объявление в «консерве», и дело в шляпе, – со знанием дела сказала Женя. – Только нужна будет какая-нибудь «заманушка». Типа высокой зарплаты или загранконцертов.
– За бугор с концертами нас вряд ли пока выпустят, а вот зарплата – это можно. Сколько надо предложить? Пятьсот рублей в месяц нормально?
– Ты с ума сошел? – Женя покачала головой. – За пятьсот к тебе все наши профессора в очередь встанут!
– А мне и нужны суперпрофессионалы – действительно самые лучшие! Чтобы схватывали все с первого раза! Чтобы звукооператор был с золотыми руками, а солисты – с такими же голосами! Вы что, еще не поняли, что через полгода нас будет слушать полмира?
– Так уж и полмира? Шутишь? – с недоверием сказала Марина.
– Да, шучу. – Девчонки еще не понимали серьезности происходящего, и я не стал их пугать раньше времени. Но сам-то знал, сколько денег и славы имел тот же Дитер Болен или «АББА». А ведь у них не было моего талантливого ноутбука!