В августе сорок второго

— Понял тебя! А то, что у нас с работой сам знаешь, что? А! Знаю, что знаешь… Хорошо. Сделаем так! Ты с ним сам поговори, а мы тут решим, кто будет с этим объектом работать дальше. Зайдешь ко мне после допроса, дело есть!

И вот я сижу напротив человека, лицо которого обезображено шрамом (след от студенческой дуэли на шпагах). Райхман представил меня как нового следователя и покинул допросную комнату.

— Итак, меня зовут…

— Я знаю, кто вы, можете не утруждать себя, придумывая себе псевдоним.

— Вот как…

— Врага надо знать в лицо, тем более, работающего по схожему профилю. Насколько я понимаю, шутки закончились и сейчас можно ждать серьезного разговора.

— Для этого я здесь.

Смотрю на своего визави. Высокий, немного тяжеловат, точнее, он просто крупный мужчина, сильный, и физически, и духовно. Умный взгляд, светлые волосы, внешне… ну какой он немец, скорее даже поляк, вспоминаю, верно, у него польские корни, австрийского там совсем немного, ну что же, из того, что знаю — умён, хитёр, беспринципен, изворотлив, жаден, очень любит деньги и материальные ресурсы. В этом варианте истории его судьба развернулась немного по-другому. И во многом, из-за вашего покорного слуги.

Одной из моих инициатив было устранение адмирала Канариса. Руководитель Абвера был одной из ключевых фигур, виноватых в том, что война началась летом сорок первого года: поданная им под определенным углом информация дала Гитлеру надежды на успешный Блицкриг в СССР. Но с устранением Канариса и обнаружением антигитлеровской оппозиции в одной из самых важных спецслужб, вся разведка и контрразведка стали находиться под управлением структур СС, именно тогда моего подопечного привлек к работе этой спецслужбы некто Кальтербруннер, и случилось это еще в далекие тридцатые годы. Мой новый знакомый отличился во время путча в Австрии, а во время аншлюса принимал участие в аресте руководства Австрийской республики. Но дальше не отошел от дел, а продолжал делать карьеру в спецвойсках СС, а участие в «Хрустальной ночи» так же обогатило и его, и его семью (в первую очередь тестя). А вот тут его карьера сделала поворот, которого в моей реальности не было: именно его назначили руководить нападением на радиостанцию в Главице, после чего Отто Скорцени (вы ведь поняли уже давно, о ком я говорю) провел несколько удачных операций не только в Польше, но и во Франции и Югославии. Уже весной сорок первого года он был в структуре Бранденбурга-800 и даже в составе одной из групп был заброшен в СССР с целью выяснить наличие чумы в пограничных с Рейхом районах. В августе сорок первого подготовленные им группы оказались наиболее успешными, во всяком случае, большая часть из его курсантов вернулась на базы. Многие другие группы пропали бесследно. Потом Отто принимал участие в устранении нескольких лиц, как в Германии, так и за ее пределами. В общем, натаскался за это бурное время в своей работе киллера на твердую пятерку. К работе подходил всегда творчески, штампов терпеть не мог, в итоге пиком его карьеры стал переворот в Турции, когда страна за одни стуки заснула республикой, а проснулась султанатом. А потом технично задавил очаги стихийного сопротивления. В начале октября его перекинули в Иран, вторую страну, которая должна была очень резво поменять ориентацию с нейтрально-благожелательной к Британии и СССР на прогерманскую. Переворот в Иране менял ситуацию в Персидском заливе, создавал угрозу для Индии, Германия надеялась после этих движений все-таки втянуть турецкую армию в войну с СССР, хотя всё руководство Турции к этому совершенно не стремилось. Но тут нашла коса на камень. И дело было не в том, что британская разведка прошляпила переворот, который готовился, отнюдь. Иран до сих пор придерживался стратегии нейтралитета и на его территории не было ни британских, ни советских оккупационных сил. А тут стало известно, что немецкая разведка смогла склонить на свою сторону сына Реза-шаха Пехлеви, Мохаммеда Резу Пехлеви, который и должен был стать следующим шахиншахом при помощи немецкой разведки, правда, переворот находился под серьезной угрозой контрпереворота, потому что английская разведка в то время сделала ставку на младшего сына действующего шахиншаха — двадцатилетнего Али Резу Пехлеви, который соглашался стать проанглийским правителем при том, что официально его отец останется почетным шахиншахом, не соглашаясь на его прямое устранение. В принципе, англичане не стеснялись бы со старым правителем, который все время пытался дистанцироваться как от них, так и от русских, но ставки были слишком высоки, приходилось действовать очень аккуратно. Будучи руководителем ГРУ, я не мог упустить иранскую проблему, а мои аналитики просчитали изменившуюся конъектуру достаточно точно. Тут уже мои послезнания не работали от слова «совсем». В марте 1942 года мы вышли на очень тесные контакты с Мохаммедом Моссадегом, одним из лидеров демократического антимонархического движения в Иране. Надо сказать, что сам Моссадег не был ни коммунистом, ни социалистом, в двадцатые годы он даже работал министром финансов, а потом с конца двадцатых — неизменно выбирался депутатом Меджлиса (парламента). Но в Иране мы и не могли опираться на коммунистов — просто потому что там не было никаких предпосылок для возникновения сильной марксистской партии. Умеренный националист и патриот Ирана, к тому же сторонник светского государства казался чуть ли не единственной возможной кандидатурой на пост главы правительства будущего Ирана. Приход к власти реакционной религиозной общины не устраивал нашу страну от слова «совсем». Была подготовлена операция «Бросок кобры», выделен и подготовлен контингент оккупационных сил, который возглавил генерал-полковник Чуйков. Решительный, жесткий, умелый военачальник был там нужен как воздух. 27 октября начался прогерманский путч, вот только британские спецслужбы сумели-таки в последний момент вывести из-под удара молодого Али Резу Пехлеви, который возглавил отряд гвардии (персидские казаки), которые попытались отбить захваченный шахский дворец. Тегеран погрузился в кошмар кровавой бойни, грозившей перерасти в гражданскую войну. Пока что спасало то, что в самом городе и его окрестностях был минимум войск, лояльных какой-то стороне конфликта: у британцев и гуннов были не такие большие человеческие ресурсы, но немцы действовали более решительно, вот только казачки, оставшиеся лояльными старому шаху и старавшиеся погасить обе стороны переворота: пробританскую и прогерманскую оказались для них неприятным сюрпризом[2]. В это время Меджлис (в достаточно представительном составе) был эвакуирован нашими дипломатами и разведчиками в Решт, откуда обратился к СССР с просьбой оказать военную помощь в восстановлении мира и порядка в стране. Естественно, что Советский Союз откликнулся и в тот же день в Реште высадился десант, в том числе бригада спецназа морской пехоты Каспийской военной флотилии. Вот эта бригада, усиленная бронетехникой и отрядами местной полиции, с благословения Меджлиса отправилась в Тегеран наводить порядок. Им на помощь были переброшены две авиадесантные бригады (планерами), а когда был взят под контроль аэродром — поток войск и техники шел с завидным постоянством, вот только так получилось, что семья шахиншаха погибла вся, без исключения: люди Скорцени дотянулись до молодого Али, старого султана и его детей немецкие спецназеры ликвидировали еще во время захвата дворца, оставив в живых только Мохаммеда и его родную сестру, но вот в ходе британской контроперации последние члены семьи Пехлеви тоже погибли. Слишком много металла летало по дворцу, слишком много стен было разрушено, слишком много людей топтались на небольшом пространстве, стреляя во все, что движется. В общем, нашу работу сделали за нас. В принципе, мы планировали то-то вроде суда над династией Пехлеви, но не понадобилось, следовательно, играем теми картами, что у нас есть. В этом дворце, в подвале, был обнаружен Отто Скорцени, он пытался вывести из дворца молодого шаха Мохаммеда. Но взрыв завалил подвал, отрезав диверсанта от его подопечного, а еще один взрыв перечеркнул жизнь последнего из Пехлеви на троне Персии. Вот такие гримасы истории[3]. Первого ноября в Иран пришел мир.

Теперь со захваченным диверсантом работали в Москве. Мне было просто интересно посмотреть на лучшего специалиста Третьего Рейха. Да, не скрою, что в допросную меня привело чистое любопытство. Но я очень хорошо помнил, что сам Скорцени при всем его вроде как убежденном нацизме в первую очередь думал о своей шкуре, точнее, своей выгоде. В Моей реальности, он, будучи на Восточном фронте так удачно заболел холециститом, что сумел пропустить разгром под Москвой, потом сумел оказаться полезным американцам, спрятался в Испании и там руководил подготовкой спецназа, сотрудничал и с Израилем![4], и с Египтом, консультировал и аргентинское правительство, в общем, был постоянно кому-то нужен и брался за любую выгодную работу по профилю. При этом приобретал дорогую недвижимость, вел семейный бизнес, оказался человеком весьма разносторонних дарований.

— Хорошо. Скажу так, у нас специалисты в вашей довольно узкой области деятельности есть свои, причём ничуть не хуже ваших. Во всяком случае, провал вашего иранского предприятия — наша работа! Лаймы проворонили вашу подготовку, пришлось им чуть-чуть подсказать, а дальше всё сложилось для нас даже лучше, чем это можно себе представить.

— И зачем тогда я нужен вам? — в эту фразу Отто вложил максимум иронии.

— Сначала вы докажете НАМ, что можете быть НАМ полезны.

Я специально акцентирую на слове «нам» свою фразу, повтором усиливая акцентуацию.

— А потом мы сломаем вам ногу, или обе…

Оп! А тут смотрю, проняло, что-то он начал соображать…

— А после поражения Рейха вы возникните с очень хорошей легендой в очень лояльной к нацистам стране. И мы предложим вам очень хорошо оплачиваемую работу по вашему профилю… Скажем так, что-то вроде свободного художника, который будет иногда выполнять и наши заказы, причем наши — в самую первую очередь…

— Ох, и умеете вы уговаривать, генерал-колонель!

[1] Восстановление этого линкора в итоге признали нецелесообразным

[2] Напомним, что Реза-шах Пехлеви сам начинал рядовым в Персидской казачьей бригаде, именно эта часть сыграла главную роль в свержении Каджаров и восстановлении султанской династии Пехлеванидов.

[3] В РИ Мохаммед Реза Пехлеви тоже стал последним шахом Ирана, хотя правил не один день, а чуть подольше.

[4] По некоторым данным он помог Израилю убрать одного из руководителей египетской ракетной программы, что не помешало ему потом консультировать и правительство Египта!

Глава 25 126 часов в году

Объект 11А. 5 ноября 1942 года

— Заметил, как хорошо в горах дышится? Да! Это тебе не Кавказ, но всё равно, хорошо!

Удивительно, что Лаврентий Павлович находится в хорошем настроении. Впрочем, он ведь всю жизнь хотел строить, нереализованный архитектор в нем проснулся, скорее всего. Вот и настроение у него намного лучше, чем было накануне. Мы стоим в засекреченном месте, настолько засекреченном, насколько можно было что-нибудь подобное засекретить. Гигантский котлован, в котором расположилась бетонная громада будущего атомного реактора. С этой площадки очертания объекта просматриваются лучше всего. Курчатов, Раппопорт, Доллежаль и Сапрыкин остались внизу. С ними была еще группа инженеров, проектантов, физиков-атомщиков, военных, тех, кто был кровно заинтересован в скорейшем пуске атомного проекта. По данным разведки, мы пока что серьезно опережали наших противников в этой сфере: германский атомный проект был законсервирован, из-за банального дефицита средств и туманных перспектив, в том числе отсутствия достаточного количества тяжёлой воды, которая была необходима немецким ученым для продолжения работ над проектом. Американцы пока еще не начинали даже проект «Манхэттен», Дьюи не спешил подписывать документ, и опять-таки больше по финансовым соображениям: противостояние с Японией потребовало, фактически, создание нового флота, в том числе были заложены восемь суперлинкоров и семь больших авианосцев, не считая почти полутора десятков эскортных авианосцев и более чем полутора десятков крейсеров. По мнению руководства ВМФ США, именно крейсерские операции должны нанести самый большой вред экономике Страны Восходящего Солнца. А флот — очень и очень дорогое удовольствие, чуть-чуть дешевле атомного проекта. Кроме того, президент Дьюи был во многом консервативен, и не рисковал пока что вкладываться в непонятные исследования. Еще один момент: Британия продолжала свои собственные исследования по оружейному урану, не передав их результаты вероятным союзникам. Не было визитов британских ученых и лоббирования уранового проекта имперскими военными. Вот тут нам получилось притормозить британские исследования тем, что удалось перехватить груз урана, который находился в Бельгии на складах и дожидался отправки на Остров, случилось это практически во время вторжения Вермахта, по оценкам наших ученых, дефицит урана затормозил британскую программу приблизительно на полгода. А тут еще какие-то банды разрушили все урановые шахты в том же Бельгийском Конго, какие-то местные разборки с применением тяжелого вооружения. Морские катастрофы заставили руководство Империи заморозить слишком дорогие научные изыскания, чему способствовала и скептическое настроение профессора Линдеманна, не верившего в быстрый успех уранового проекта. Опять-таки, флот надо было усиливать. А стоимость нового линкора могла кого угодно погрузить в уныние, не только премьер-министра. Но без новых кораблей никак, а без непонятной бомбы еще как-то можно прожить.

— Да, тут, над строительной площадкой, пыль не мешает. — Я рассматриваю в бинокль как идет работа и отмечаю, что никакого показательного аврала не наблюдается. Приезд высокого начальства никак на темпах движения персонала по объекту не отражается.

— Скажи, Алексей, зачем тебе понадобился этот немецкий диверсант, это же пешка, мелочь, не уровень твоего управления. Да? — Понимаю, что надо ответить правду, Лаврентий Павлович фальшь просечет моментально, так что не будем обострять…

— Жаль, что это ваши ребята нашли этого типчика, ну, тут как есть, кто раньше встал, того и тапки. А на него… есть у меня далеко идущие планы. Первое: после нашей победы главные нацисты начнут скрываться, как крысы по всяким тёмным углам Европы. У партии есть большие финансовые ресурсы, которые они используют для спасения своих бонз. Будет создана тайная организация, которая займется эвакуацией и последующей легализацией военных преступников.

— Ты уверен, что этот… будет на нас работать?

— Я уверен, что он будет работать не только на нас. В моей истории он работал даже на евреев, главное, чтобы клиент был платежеспособен.

— Это первое соображение. Второе? — Лаврентий Павлович прекрасно понимает, что в некоторых случаях надо работать и с негодяями, специфика, однако…

— Сейчас, после войны, останется огромное количество мужчин, которые умеют хорошо воевать, и уже не умеют жить мирной жизнью. И они будут востребованы — передел колоний, в том числе африканских… Возникнут корпорации наемников, которые будут работать за деньги там, где правительственным войскам работать будет неудобно.

— В каком смысле?

— В репутационном. Кто-то ведь должен делать грязную работу. Во Франции ее делал Иностранный легион. Британцы использовали колониальные войска, набранные из аборигенов, в Испании Франко опирался на фалангистов — фанатиков, в общем, есть различные методы использовать негосударственные частные структуру, корпорации, если хотите. Появятся такие корпорации наемников и очень скоро: это рынок, где спрос диктует предложение. А нам надо будет иметь достаточно автономный инструмент работы в различных точках земного шара, тем более, что человеческие ресурсы государства будут почти полностью задействованы для контроля в Европе и Азии.