В бобровом краю
Шрифт:
Дуреха ходила рядом с лосями по окраине поляны и с недоумением нюхала снег. Голод мучил ее. Куда исчезла трава? Телке это было невдомек.
А для лосей пищи хватало. Они откусывали концы веток деревьев и пережевывали их с большим удовольствием.
Дуреха попробовала пожевать тоненькие веточки берез, но ей этот корм не понравился, он был груб и невкусен. Вот, если бы на ветках были листочки, тогда, пожалуй, телка не отказалась бы от них.
Пасущиеся лоси медленно брели по опушке леса, а Дуреха, понурив голову, плелась позади, изредка хватая губами реденькие
Вечерело. Синие сумерки ложились на лес, на снег поляны. Лосиха, оторвавшись от осинки, с которой драла зубами кору, повернула голову к лосятам. Жест был понятен: приглашение идти. И лосиха направилась по поляне к ее центру, где не очень заметно выделялся снежный холмик, на котором торчало с десяток голых кустиков. Этот холмик был очень важен зимой для лосей. Отсюда проглядывалась вся поляна, и волки никак не могли подойти незамеченными к месту лежки стада. Кроме того, около холма ветрами выдувало снег, и это тоже было важно для лосей, так как скрывало их следы.
Едва лоси взошли на холмик и стали между кустиками, как увидели рядом на склоне стог сена. Для вожака это не было неожиданностью — стог каждую зиму стоял именно на этом месте. Лосиха все же сошла к стогу и обнюхала сено. Дуреха с лосятами стояла и смотрела на вожака, но и не подумала подойти к стогу. И телка стояла на месте до тех пор, пока на нее не нанесло свежего запаха сухой травы.
Дуреха встрепенулась, подняла голову. Снова на нее пахнуло аппетитным ветерком. Телка потянула ноздрями воздух и медленно стала спускаться к стогу. Вот она уже уткнулась мордой в душистую траву и с жадностью принялась ее есть.
Стог стал спасением для телки. И хотя зима постепенно набирала силу, Дуреха была жива и здорова. Стог дал не только главное — пищу, но он еще спасал ее от снега и согревал. С одной его стороны Дуреха повыдергала сена больше, чем с других, и получилось нечто вроде навеса или крыши над головой. Прижимаясь одним боком к сену, телка переносила ветреные ночи гораздо легче, чем если бы находилась на холмике, где стояла обычно на страже лосиха и ее дети.
Лоси не любили сено, редко подходили к стогу, что было тоже спасением для телки.
Особенностью зимы было малоснежье. Лосиха, видимо, отлично понимала это и не слишком опасалась волков, она стала уводить свое стадо все глубже в лес. Ну, а телка была вынуждена кружиться одна вокруг стога. Она инстинктивно чувствовала, что, если покинет стог, может к нему и не возвратиться. Иногда Дуреха, не выдержав одиночества, бежала по поляне, отыскивая своих друзей, а не найдя их, останавливалась и призывно мычала. Если до лосихи доходил зов, стадо появлялось у стога. Конечно, телка бы стала легкой добычей волков, если бы они застали ее на поляне одну.
И все же знакомая стая однажды пожаловала на поляну. Пять зверей на этот раз не очень осторожничали. Они пробежали по лесу многие километры и никем не поживились. Им не везло при малом снеге.
Серые фигуры волков пружинисто скользили меж деревьев. Волки мигом окружили лосенка, который кормился шагах в десяти от вожака. Первым на него кинулся матерый лобастый волк, и лосенок едва успел увернуться от его острых щелкнувших клыков, но мать-лосиха уже видела грозившую ее сыну опасность. В два прыжка настигла она молодого волка и передними копытами врезалась ему в хребет. Волк,
взбрыкнув от боли, покатился по снегу. А лосиха поднялась на дыбы и кинулась на оскалившегося матерого, который отступил и увернулся, избежав удара.Четыре волка, злобно оскаливаясь, отступили в лес. Лосиха, нервно фыркая, обошла вокруг лежавшего на снегу молодого волка. Он был еще жив, конвульсивно шевелил лапами — так бывает при перебитом позвоночнике. Глаза у волка постепенно тускнели…
Долго стояло стадо около умершего волка: Дуреха, наставив на него рога, а лоси, грозно подняв головы и глядя по сторонам, не покажутся ли снова враги? Но стая волков не вернулась.
Подошло время, и лоси покинули поляну. Возможно, если бы они могли об этом сказать, телка ушла бы вместе с ними. А теперь она осталась одна возле стога, которого фактически уже не существовало. Лежавшую на стоговище кучу сена, истоптанного телкой и перемешанного с пометом, покрыл снег.
Дуреха второй день ничего не ела и совсем слабо держалась на ногах. Жажда жизни заставляла ее нагибать голову к снегу, принюхиваться и переходить по поляне с места на место, пока она не добралась до края леса.
Уже с час Дуреха слышала далекий рокот мотора, который ее ничуть не тревожил. Несколько раз он как бы уходил в сторону, становился глуше, и все же постепенно нарастал, делаясь отчетливее.
Вскоре звук мотора послышался совсем близко.
Дуреха встревоженно подняла голову, и тут из леса показался трактор на высоких резиновых колесах, который тянул за собой широкие деревянные сани.
Это темное движущееся, пугающее трескотней чудовище приближалось, и Дуреха испуганно попятилась к деревьям.
Доехав до середины поляны, трактор остановился. Мотор затих. И тотчас тракторист, паренек в шапке и замасленной телогрейке, выпрыгнул из кабины на снег и подбежал к стоговищу. На скуластом лице его было написано удивление.
— Эй, ребята, гляньте! Не туда что ль приехали? — звонким голосом выкрикнул он.
С саней уже соскакивали двое: пожилой бородатый мужчина в черном полушубке и рыжем треухе и худощавый остроносый парень в телогрейке и пышной заячьей шапке. Оба подошли к трактористу и молча уставились на стоговище.
— Вот это да! Пшик, а не стог! — сказал парень в заячьей шапке. — А ты, дядя Семен, беспокоился, заберем ли все сено за раз!
Дядя Семен обескураженно провел рукой по бороде и сказал:
— Украли! Это ж надо!
— Не похоже… следов тракторных нет, — возразил тракторист, оглядываясь. — И санного следа нет.
— Неужели лоси слопали? — предположил дядя Семен, приглядываясь к стоговищу. — Ребята! Тут что-то помета многовато!
— Лоси? — спросил насмешливо парень в заячьей шапке. — Да помет-то чей?
— Тебе лучше знать, Павел! Ты ж у нас охотник, — сказал дядя Семен и добавил: — А откель коровам здесь взяться?
— Да коровий это помет! — сказал Павел. — Коровы и съели стог!
— Не мели, Емеля, — возразил тракторист и засмеялся. — Попробуй заикнись председателю — он тебя так высмеет! В глухом лесу зимой и коровы? Ты подумай!
— А нечего и думать! — проговорил опять Павел, глядя несколько вверх и вдоль поляны. — Вон там видите, кто бродит?
Тракторист с дядей Семеном поглядели туда, куда показал рукой Павел, и заметили животное возле деревьев.