В бой идут...

– Восемь-два-четырнадцать - механически ответила стерва, которая сейчас явно лихорадочно прокручивала в голове варианты.

– Эх, Светлана Сергеевна, Светлана Сергеевна, вам бы другой характер - цены бы вам не было!
– директор просто истекал хорошим настроением.

– Мы же не успеем с Митькой!
– опробовал себя в роли Капитана Очевидность Товарищ Капитан.

– Ничем не могу помочь, закон есть закон - банкир развел руками - Да, на магазин время можете не тратить. Он обслуживает исключительно работников локации. Нет, посторонним ничего не продает. Да, и свитки телепортации тоже. Как видите, я играю честно. Вы так и будете здесь стоять? Мне работать надо.

За дверь Сергеевна выскочила первой и сразу взяла за грудки Рукожопа, о котором за напряженностью диалога все забыли:

– Андрей!

Залетчик сразу замотал головой:

– Мне тоже ничего не продадут, я же больше не прикомандированный, у меня срок вышел.

Из-за не успевшей закрыться двери послышалось:

– Именно так.

– Черт!
– королева бросила пацана и горохом ссыпалась по лестнице. Мы втроем последовали за ней.

Оказавшись на улице, мы завертели головами, но наша атаманша, бросив: «Сюда!», уже встала на курс.

– Ты уверена?
– засомневался Митрич.

– Дебилы, вы что - до сих пор карту не раскрывали?

– А чо ты сразу обзываешься, кто же знал?

Но Сергеевна опять заморозилась, и ответом его не удостоила.

Я поднял голову - у окна стоял Анатолий Михайлович и, улыбаясь, наблюдал за нами.

***

Через пятнадцать минут я в очередной раз сидел на дороге, восстанавливая выносливость, и в очередной же раз взывал к разуму.

– Слушайте, ну это уже просто смешно! Ну вот объясните мне - зачем пропадать всем, если можно откупиться одним человеком?

– Заткнись и не трать энергию!
– грубил в ответ Митрич.

– Да пошел ты! Не, ну правда, ну что вы как дети? Вы меня что - в плену у фашистов бросаете? Ну найдут меня, ну выключат - что я, помру без этой игрушки? Семьдесят три года жил и ничего, не похудел даже. Ну глупо же просто. Будете мне по вечерам сказки рассказывать о своем житье-бытье.

– Закрой рот! Русские своих не бросают!

– Сам заткнись, брат-два доморощенный. Свет, ну хоть ты им объясни - даже если вы втроем выйдете до срока, все равно мы его этим умоем!

– Мить, прекрати - отозвалась Светлана.
– Сто раз уже говорили. Ему именно это и надо - чтобы мы тебя бросили. Рациональное, мать его, поведение.

– «Бросили...» - проворчал я, внутренне признавая ее правоту - Вы меня еще и не поднимали.

– Дайте я его пну?
– мрачно потребовала гражданка Данилякер.

– А это идея!
– заорал Митрич.
– Не, не пинай! Ща поднимем! Не, правда, давайте его вдвоем потащим, пока он восстанавливается. Минут пять пронесем, а больше и не надо. Блин, ну что вы тупите, на НВП что ли переноску раненых не изучали? Семеновна, иди сюда! Санитаркой будешь. Руки крест-накрест!

– Отработала я свое санитаркой - ворчала Семеновна, но послушно следовала командам.

Вскоре я, как падишах, восседал на скрещенных руках, а с боков ко мне нежно прильнули отдувающиеся немка с военным. Хоть сейчас на плакат с пропагандой бисексуализма, тьфу!

– Ну что, восстанавливается?
– интересовался пыхтящий Митрич.

– Все, опускай, я зеленый уже.

И мы скорым шагом двинулись дальше.

– Сергеевна, как мы там по таймеру? Сильно выбиваемся?
– поинтересовался неугомонный Митрич. Угодив на импровизированный марш-бросок, он почувствовал себя в родной стихии и всех доставал.

– А уже все, ребята - криво и жалобно улыбнулась Света.
– Уже приехали. Я подсчитала - не успеваем. Даже если Митю сейчас бросим, нас все равно в полукилометре от границы примут.

И тут я в первый раз увидел плачущую Снежную Королеву.

– Это все я...
– всхлипывала она.
– Из-за меня это все. Прав он, во всем прав - всю жизнь я людей подставляю! Самых лучших, тех, кто мне поверил! И все из-за гонора своего проклятого. Я как чума заразная, как болезнь! Ну вот зачем я на обострение пошла, ради чего? Похвастаться «дыркой» вскрытой сучке захотелось, вообразила из себя...

И она тихонько завыла, но тут же осеклась, перестала всхлипывать и часто заморгала, загоняя слезы обратно.

– Это все омоложение это проклятое - тихо сказала она.
– Купилась, вообразила себе невесть что, крылья расправила. А вот и кончилось все. Быстро.

Мы молчали, не зная, что делать. Лишь Семеновна приобняла подругу и гладила ее по голове, как маленькую девочку.

– А ну разговорчики в строю!
– заорал вдруг Митрич.
– Чо стоим, воены?! Вперед, шагом марш, команды «разойдись» не было! Вперед, вперед, вон Митя уже зеленый!

– Зачем?
– по-прежнему тихо спросила Света.

– Инструктаж будет на ходу!

Пожав плечами, я двинулся вперед, за мной - все остальные.

Митрич, помолчав минутку, наконец заговорил:

– Я, конечно, так как Светка излагать не могу, но вот что я вам скажу: если меня чему армия и научила, так это тому, что сдаваться нельзя. Вообще. Никогда. Если сел и крылья сложил - ты двухсотый. Без вариантов. А будешь барахтаться - может, и вывезет кривая.

– Ну какой смысл идти, Сережа?
– упиралась плакса.
– Ну примут нас не здесь, а в километре от границы - в чем разница?

– Кстати, - влезла в разговор Семеновна - а почему за нами не следит? Я думала, с нами пару стражников отправят, чтобы повязать всех, как время выйдет.

– А смысл, Нина?
– устало ответила Сергеевна.
– Выход из локации через ущелье, там пост, его не обойдешь. Они нас, опоздавших, и возьмут под белы рученьки.

– В чем смысл, говоришь?
– вернулся к теме тугодум Митрич.
– Ну смотри: жизнь есть жизнь, конечно, и с чудесами в ней не густо, сами знаете, не дети. Но если полная жопа накрыла и шансов нет - можно сдаться, а можно дергаться. Вот если сдаться - то накроет сто процентов, без вариантов. А если дергаться, то хоть какой-нибудь один сраный процент, да появляется. И иногда он срабатывает, это все армейские знают. Раз в год и палка стреляет. Поэтому ты права, а не он. По жизни права - всегда до конца идти надо, я это еще летехой понял, когда меня на стройбат к судимым кинули. Я поэтому с тобой и иду, а не за твои красивые глазки. Зареванные.

– В кои-то веки наш Сапог что-то умное сказал - встряла немка.
– Все правда, Светка. Почему врачи на операции пациентов не бросают никогда, даже если все уже давно ясно? Именно поэтому - всяко может случиться. Чего только в жизни не бывает. Поверь, я в своей больничке таких чудес насмотрелась...

Сергеевна наконец улыбнулась:

– Ага, прискачет Красная армия, и спасет мальчиша-кибальчиша. Вы как дети прямо, такие большие, а в сказки верите. Ладно, пошли, что стоять, раз уж решили дергаться.