В бой идут...

Прозвище Митрича мне было уже известно, так что «Товарищем капитаном» меня было не испугать. Но над головой Семеновны алело (наши имена были почему-то оранжевыми, а не синими) таинственное «ДАНИЛЯКЕР», а Мегера Сергеевна и вовсе рдела каким-то наркоманским «С-С-С-...».

– Ну, мля, и список личного состава у нас: Товарищ капитан, Валентыныч, Данилякер и С-С-С-... Даже когда к нам группу призывников из Тувы привезли - даже там в фамилиях такого непотребства не было!
– выдохнул из себя Митрич и вновь зашелся в гоготе.

– Ради бога, Семеновна, почему Данилякер-то?
– отсмеявшись, спросив я.

– Так фамилия жеж. Девичья, ага. Я ить из немцев буду, у нас пол-деревни Данилякеров, пол-деревни Фогелей было.

– Я-я! Дас ист фантастиш!!!
– стонал Митрич, из глаз которого катились слезы размером с кулак.

– Черт, неожиданно как-то, никогда бы не подумал - признался я.
– А почему тогда Нина Семеновна?

– А кем мне еще быть-та? Брунгильдой Зигфридовной чтоле?
– обиделась выявленная тевтонка.
– С осмнадцатого века, почитай, в Россеюшке живем.

– Сергевна, добей меня!
– возопил обретший дар речи товарищ капитан.
– Скажи, что это змеиное шипение и есть твоя девичья фамилия. Христом богом прошу - сознайся! Покайся, тебе скидка выйдет! О-о-о!!!

Обладательница шипящего имени уже сидела с каменным лицом, привычно разглядывая что-то сквозь нас, и в объяснения пускаться явно была не склонна.

– Что пристал, голова-фуражка? Догадаться трудно, чтоле?
– вступилась за подругу Гретхен - Светлана Сергеевна Сабурова потомушта, а точки и черточки - так меньше девяти знаков нельзя.

– Ой, не ври мужчине, женщина!
– продолжал ржать капитан.
– Так и скажи: «Вот с-с-с...» - это то, что она всегда от мужиков слышит, когда спиной к ним поворачивается.

– Вы закончили знакомиться?
– уточнил ухмылявшийся Эрик.
– Пошли уже, так мы никогда не дойдем.

Дошли мы, впрочем, довольно быстро. «Деревня стариков» была абсолютно безлюдной, лишь на входе слонялся какой-то расхристанный воин с унылой физиономией. Эрик привел нас в избу, внутренности которой больше всего напоминали сельский магазин с ассортиментом от мотоцикла до хлебушка. За прилавком что-то жевал длинный тип, зачем-то вырядившийся топлесс, не иначе - как похвастать перекаченной мускулатурой. Странный облик для лавочника.

– Индиго, привет!
– сразу взял быка за рога Эрик.
– Это новенькие, у них все довольно прилично, выдай из кланхрана одну обувку на +2, а лучше +3 к ногам - и мы тебя не беспокоим. И не зависай, мне через полтора часа еще одну группу встречать. Ну и тревожные камни, как всегда. В сопровождение к ним кто?

Повисла пауза, Индиго, похоже, все-таки «завис».

– Нету!
– наконец-то изрек он, и победно продолжил возвратно-поступательные движения нижней челюсти.

– Чего нету?
– начал закипать Эрик.

– А ничего нету. Камни дам, а вот шмота нет, и сопровождающего тоже нет.

– Как нет сопровождающего?
– взъярился Эрик.
– А с кем я их в поле отправлю?

– А ты заявку подавал? Нет? Ну так какие вопросы?

Эрик сжал кулаки так, что побелели костяшки, но заговорил неожиданно ровным и спокойным голосом. Тем самым голосом, которого умные люди опасаются гораздо сильнее любой истерики с воем и пеной у рта.

– Индиго, давай наши с тобой отношения останутся нашими с тобой отношениями, хорошо? Давай мы их не будет на работу переносить, очень прошу. Мы что - теперь уже между собой заявки пишем? Друг другу бумажки носить будем, да? Мало нам отчетности? И ты, и Серый прекрасно знали, что у меня сегодня две группы, и если вторую я и сам смогу в поле отвести, то с этой - это подстава. Реальная подстава, ты понимаешь? Да, формально ты прикрыт, вина целиком моя, заявы нет, но ты же не думаешь, что я тебе это забуду? Да, Игдиго?

И очень нехорошо посмотрел на собеседника. Очень.

Индиго взгляд оценил, и заметно занервничал.

– Да не булькай ты, какая еще подстава? У нас реально ад сегодня, пенсы как с цепи сорвались, валят и валят с самого утра. Поселок пустой, вообще пустой, под метелку, всех блатных и нищих под ружье поставили. Серый чуть пополам не порвался - все утро бегал разруливать косяки. Некем заявки закрывать было, вообще некем! Волонтеров же в последнее время хрен да маленько, не шлют вообще! Серый своих всех поснимал, до единого! Да что я говорю - у меня Таньку на группу сняли! Нормально, да - официантка группу водит, безопасность обеспечивает! Она, небось, уже забыла, когда лук в руки-то брала. А начальству похер - они у нас в данже второй день пребывают, решают проблемы поступлений в кланхран. Ага, щас. Легендарку он козе своей выколачивает, и забил на все. И помяни мое слово - нихера ему за это не будет, даже премию не урежут, не то что нам с тобой - минус 30% за каждый пук в неположенном месте.

– Премию...
– явно остывая, пробурчал Эрик.
– Нужна ему та премия, можно подумать.

Тут ему пришла в голову мысль и он вскинулся:

– Слушай, а я там видел - у ворот этот волонтер хренов слонялся, ну, который рукожо...
– он покосился на девчонок - Рукожорик. Давай его с ними отправим, других вариантов нет.

– Ты, похоже, давно трудовую живьем не рассматривал, соскучился по родимой.
– забраковал вариант грубый Индиго.
– Забыл, что у нас прямое и недвусмысленное распоряжение: Рукожопа к контингенту не допускать, из поселка не выпускать, пусть здесь хоть говно пинает, лишь бы под приглядом был. Тебе еще один скандал нужен? Забыл, как мы здесь все у этой стеночки коленками маракасы изображали? Я Шефа таким вообще никогда не видел, директор наш данжевый - и тот, по-моему, чуть в штаны не напрудил, хотя ему, казалось бы, чего пугаться. Из какой только дырки этот рукожоп только того медведя выковырял! Ну его нафиг, пусть здесь свои три дня оставшихся досиживает. Я лучше сам группу отведу.

– Ага, а поселок на Рукожопа оставим. Зашибись придумал, стратег, одно слово! Мудёр ты, одно слово - мудёр. Погоди ка...

Эрик повернулся к нам:

– Профессии у вас какие?

– Он охотник, а я рыбак.

– Травница - царственно изрекла с-с-с... Света.

– Свежевание - удивила меня Семеновна.

– Чего?
– затупил десятник.

– Шкуры снимаю. Туши разделываю. Любые твои желания, милай - осмолить, обскоблить, оскопить. Дорого - мило улыбнувшись, выдула губами сердечко наша этническая валькирия. Смотри ты, даже и не думал, что она так может.

– А неплохой расклад для группы, - вдруг влез в разговор лавочник - особенно если потом добывающими доиграть. Практически «каждый-каждому», я, блин, разорюсь за «обработку» им башлять, она дорогая. Это сырье, что наши нубы тащат, копейки стоит. Я вообще, как только ники их увидел, сразу понял: это или просочившийся маразм, или панки на пенсии - а они, сцуко, самые опасные. Что, деды, ноу-ноу-фьюче? Курт жив, рок-н-ролл мертв? Интересно, вы сами додумались или подсказал кто?

Я уже ожидал тарабарское «школотанское посылание», но Семеновна грубить не стала.

– Переход от сырьевой экономики к экономике обрабатывающей - первейшая наша задача, как говорил Ильич!
– хихикнула она.

– Какой Ильич?
– оторопел недоуменно слушавший весь этот безумный диспут Эрик.

– Второй. Статный бровеносец моего пионерского детства. Экономная экономика, колготки с пузырями на коленках, сиськи-матиськи, сосиськи сраны, все дела. У тебя сейчас глаза выпадут, мужчина, я вас боюсь. Все, все, не наливайся помидоркой, уже никто никуда не бежит! Как на духу признаюсь: мы «альтовца» в оборот взяли, когда наши мужички песочком коридор посыпать ушли. Пока лучший расклад с него не выжали - не слезли. Это вам, мужикам, благодать - мамонта на паркет у двери свалил и прыг на диван - пиво сосать, а нам хозяйство вести.