В боях за Ельню. Первые шаги к победе
Шрифт:
Всего под руководством отделения 24-й армии по работе среди партизан и войск, действующих в тылу противника, к 23 августа функционировали три партизанских отряда и три разведывательно-диверсионные группы. Командование фронта скромно оценивало их работу, считая первые успехи только началом большой народной войны с захватчиками.
Для командования армии, особенно для политотдела, большое значение имели сообщения партизан о том, как ведут себя оккупанты на захваченной земле. Они показывали истинное лицо фашистов. В деревне Нежода гитлеровские молодчики расстреляли четырех евреев, в том числе четырнадцатилетнего подростка, в Поповке Басмановского сельсовета — старика Титкова, направившего незваных гостей по дороге, где был разобран мост, сразу в нескольких населенных пунктах зарезали коров, оставив на месте передвижной бойни кости да требухи… В
Оставаясь пунктуальным в кадровом вопросе, Ракутин 23 августа сделал несколько перестановок в своем ближайшем окружении. Он назначил на должность заместителя начальника штаба армии по организации и укомплектованию войск полковника Иванова, Ивана Матвеевича, бывшего начальника штаба Прибалтийского пограничного округа, с которым уже почти месяц занимался организацией боев за Ельню. Адъютантом к полковнику Иванову Ракутин утвердил бывшего младшего помощника организационно-мобилизационного отдела штаба Прибалтийского пограничного округа младшего политрука Григория Михайловича Хруща. Старшим адъютантом командующего армии, т.е. своим ближайшим помощником, Ракутин утвердил бывшего чертежника штаба Прибалтийского погранокруга техника-интенданта 2-го ранга Александра Ивановича Фадеева.
Хрущ и Фадеев, как и Иванов, с июля делили с Константином Ивановичем Ракутиным фронтовое лихо в составе штаба оперативной группы. Не было ни одной части, где не побывали они вместе с командармом или по его заданию. Много раз они попадали с ним под бомбежки и артиллерийские обстрелы, всегда проявляли пограничную смекалку и взаимовыручку. С ними он, Ракутин, решил идти в новое наступление.
В штабе армии подготовительная работа шла по всем направлениям. Военные специалисты анализировали и успехи, и просчеты… В артиллерийском управлении возмущались порочной практикой использования в боях артиллеристов не по назначению. В 100-й, 127-й, да и во всех остальных дивизиях было выявлено очень много случаев, когда командиры посылали в бой артиллеристов в качестве пехоты, оставляя одного-двух человек на орудие и одного-двух разведчиков на батарею. Случалось и такое, когда оставшиеся без матчасти орудийные расчеты переводили в стрелковые подразделения и отправляли в бой. А они там погибали, получали ранения, словом, выходили из строя. Такое непонимание трудностей обучения и комплектования артиллерийских частей личным составом привело к тому, что не хватало квалифицированных специалистов для комплектования расчетов и батарей согласно штатам.
Ракутин поддержал начальника артиллерии генерал-майора Машенина и поручил начальнику штаба армии Кондратьеву подготовить по этому вопросу специальное распоряжение. Его быстро размножили и отправили командирам дивизий. От имени командующего армией им было приказано прекратить использование артиллеристов не по назначению. «С повторением подобных случаев начартдивам немедленно доносить через начальника артиллерии армии», — говорилось в документе (ЦАМО РФ. Ф. 1087. Оп. 1. Д. 5. Л. 117).
Генерал-майор Кондратьев, анализируя потери противника, не мог сосчитать, сколько убито немцев в предыдущих боях. Некоторые полки сообщали, что они уничтожили полтора-два немецких полка, некоторые давали очень скромные цифры. Необходимо было и в этом вопросе наводить порядок. Посоветовавшись с Ракугиным, начальник штаба издал от имени командарма приказание изымать у всех похороненных немецких солдат и офицеров армейские книжки или личные номера и доставлять их в штаб армии. Если подтверждающие документы отсутствуют, то доставлять письма, записные книжки и в крайнем случае сорванные погоны.
Новый заместитель начальника штаба полковник Иванов сразу же занялся организацией доставки маршевых батальонов в части. По его распоряжению командиру 19-й дивизии майору Утвенко из армейского автомобильного батальона было направлено пятьдесят автомашин для перевозки прибывающего в дивизию пополнения. В течение ночи предстояло доставить в расположение дивизии один маршбат, следовавший из Спас-Деменска в пешем порядке, и сразу же выехать на станцию в Спас-Деменск за вторым маршевым батальоном, выделенным дивизии дополнительно.
Планированием своих действий на ближайшее время продолжала заниматься и противостоящая сторона. Гитлер, отклонив предложение командования группы армий «Центр» об ударе на Москву, решил лично встретиться
со своими высшими командирами. В числе приглашенных был и Гудериан. По пути в Ставку Гитлера «Вольфшанце» у него состоялась встреча с командующим сухопутными войсками фельдмаршалом фон Браухичем. Последний строго предупредил Гудериана:— Я запрещаю вам поднимать перед фюрером вопрос о наступлении на Москву. Имеется приказ наступать в южном направлении, и речь может идти только о том, как его выполнить. Дальнейшее обсуждение вопроса является бесполезным.
Браухич, все время поддерживавший командование группы армий «Центр» в устремлениях на Москву, дал Гудериану такой строгий наказ в результате полученного им от Гитлера разноса за то, что он «слишком легко поддается влиянию своих командующих группами армий» (Агрессия и катастрофа. С. 261).
ДЕНЬ ТРИДЦАТЬ ВОСЬМОЙ.
Воскресенье, 24 августа
И все же Гудериан на совещании у Гитлера 24 августа нарушил запрет Браухича. Докладывая о состоянии своей танковой группы, ресурсах моторов, снабжении, потерях и сопротивлении русских, он нашел удобный момент, чтобы заявить о своей готовности к походу на Москву. Вышло так, что сам Гитлер подтолкнул его к этой теме. Гудериан, воспряв духом, подошел к карте и положил руку на ельнинскую дугу.
— До сегодняшнего дня я удерживал этот плацдарм против Москвы, — сказал он. — План развертывания и боевые директивы готовы. В группе армий «Центр» везде все готово для марша на Москву… Разрешите нам наступать на Москву, мы ее возьмем.
Гитлер встал, быстрыми шагами подошел к той же карте и положил ладонь на Украину:
— Нам необходим хлеб Украины. Донецкая индустриальная область должна работать для нас. Должен быть перерезан подвоз нефти русским с Кавказа, тогда их военные силы умрут с голоду. Мы должны прежде всего захватить Крым, чтобы устранить этот опаснейший авианосец против румынских нефтяных источников!
Гудериан не осмелился возразить (там же. С. 262, 263).
А на лелеемой им ельнинской дуге жизнь уже шла установившимся чередом. Дальнобойная немецкая артиллерия активизировала свою деятельность на участках 107-й стрелковой и 102-й танковой дивизий. Все части 24-й армии продолжали выполнять задачи, поставленные в директиве штаба: вели артиллерийский огонь по выявленным и предполагаемым целям, засылали к оккупантам своих разведчиков, принимали пополнение.
В ночь на 24-е из подразделений 103-й дивизии к противнику отправилось несколько разведывательно-поисковых партий. Одна из них к утру не возвратилась по непонятным причинам. Возвратившиеся же явились без «языка»: в Ушакове и на подступах к нему немцы не дремали, а если дремали, то по очереди.
Автоколонна, выделенная в распоряжение командира 19-й дивизии, в течение ночи справилась с поставленной задачей. Состояние дорог, по оценке штарма, в эти дни было удовлетворительное, пригодное для передвижения всех родов войск. К тому же и фронтовые водители уже научились ездить в любое время суток. Благодаря им два маршевых батальона, а это две тысячи человек, прибыли в ближайший тыл дивизии, организованно проходило их распределение по стрелковым полкам, а там — по батальонам, ротам, взводам. Все это был народ молодой, энергичный, подававший надежды на то, что в наступлении он проявит хорошие боевые качества. Видно было, что в запасной части их неплохо подготовили и подтянули в строевом отношении.
Части 107-й дивизии с 7 часов 30 минут начали наступление. Весь день они вели упорный бой за те же населенные пункты. 765-му полку Батракова удалось отнять у противника еще несколько подворий в Садках, некрасовский полк занял небольшую высотку у Гурьева, 630-й сражался за Митино. Бой на участке дивизии продолжался и в вечернее время.
Почувствовали себя именинниками санитары и носильщики. Их порадовал сам товарищ Сталин. Его приказ от 23 августа «О порядке представления к правительственной награде военных санитаров и носильщиков за хорошую боевую работу» с неподдельным интересом слушали на коротких собраниях в медсанбатах и других санитарных подразделениях. Документ четко устанавливал, за какие подвиги полагается та или иная награда представителям скромной, но незаменимой в бою профессии — санитарам и носильщикам. Если ты вынес с поля боя 15 раненых с их винтовками или ручными пулеметами — тебя представят к награждению медалью «За боевые заслуги» или «За отвагу», если двадцать пять — к ордену Красной Звезды, сорок — Красного Знамени, восемьдесят — к ордену Ленина.