В бою обретешь ты право свое (год 1904)

Не дожидаясь запуска электростанции, команды "Печенги" и буксира уже переехали на берег. Выяснилось, что мало построить электростанцию, даже современные нам лампы накаливания будут окончательно сконструированы только в 1910 году. У нынешних, в основном угольных, ламп срок службы не превышает 40 часов. Так что на берегу источник света, в ночное время, это пока свечи и керосиновые лампы.

Капитана "Печенги" временно назначили комендантом береговой базы, а шесть десятков человек команды расписали по береговым службам. А, как известно, нет ничего постояннее временного назначения. Одну казарму разбили перегородками на комнаты, вон даже в некоторых окошках занавески видны, и поселили в ней моряков с "Печенги" и буксира, да прикомандированных к "Туману". С последними не знает что делать не только Макаров, но и мы сами. Они и в наше время были секретными до ужаса, а уж сейчас. Один лейтенант РТВ-шник, годный в наше время только для "пойди-принеси-подай", знает об электротехнике и электронике больше чем нынешние академики все вместе взятые. А что сказать о его командире, или о прикомандированных специалистах? Макаров Степан Осипович, он ведь не просто адмирал, а еще и ученый, хоть и кораблестроитель. Надо было видеть его лицо, когда он понял, какого уровня специалисты оказались в его распоряжении. Пришлось объяснять, что никакого смысла в немедленной отправке их в Петербург нет. Там их никто не ждет, нет ни материально-технической, ни финансовой базы. А единственный обладающий весом в высоких кругах человек, который мог бы их поддержать, все равно едет сюда. В нашей истории Великий Князь Александр Михайлович был крестным отцом русской авиации, в этом варианте ему доведется крестить и русскую электронику, поскольку авиация от него тоже никуда не убежит. Кроме того, я объяснил адмиралу Макарову идеологию "закрытых городов"

– Степан Осипович, все равно на Дальнем Востоке необходимо развивать промышленность. Те виды производств, которых еще нет нигде, можно развивать в любом месте. К примеру, пусть Порт-Артур станет первой такой секретной промзоной, в области электроники и кораблестроения. Если Михалычу дать полномочия он за месяц-другой вычистит отсюда всех шпионов со шпионками впридачу. А удаленность от Европы затруднит засылку новых. А если по крупному, то необходимо выселять из Квантуна всех китайцев и по оргнабору завозить русских мужиков и корейцев...
– дальше я рассказал Степану Осиповичу, чем по крупному отличались в двадцатом веке взаимоотношения русских с китайцами и русских с корейцами. Кого стоит включать в состав Империи, а кого не очень. Но то политика не ротного масштабу, и даже не масштаба комфлота. Решение таких вопросов в компетенции Первых Лиц, а с этим пока проблемы. Но, труден не только первый шаг, а также второй, третий и так далее... Пока у нас есть время привести в порядок свои мысли и подготовить примерные планы на будущее. Через двое суток, с небольшим, все будет поставлено на карту, но уже по эту сторону линии фронта.

Фрагмент записи в дневнике Е.И.В. Николая II за 27 марта 1904 года

Сего дня получил фельдегерской почтой пакет из Порт-Артура от Макарова. Его Императорскому Величеству в собственные руки. Вскрыл. Внутри пачка фотографий, великолепной четкости и ЦВЕТНЫХ. Разложил на столе. Был шокирован. Сандро и Мишкин телеграфировали из Мукдена что завтра будут в Порт-Артуре. Скорее бы.

Часть 2

ВСТУПЛЕНИЕ

Тот день, 14 марта 1904 года, Великий Князь Александр Михайлович запомнил на всю оставшуюся жизнь. Утро пришло в радостном перезвоне колоколов всех храмов Петербурга. Выкрики газетчиков извещали всех, что под Порт-Артуром русским флотом одержана победа над японской эскадрой адмирала Того. Звучали эпитеты: "блистательная", "грандиозная", "великая"... В приподнятом настроении Великий Князь приехал к себе в Главное управление торгового мореплавания. Там его ждала записка, написанная рукой секретаря императора Николая Второго, извещавшая: - "Государь ожидает вас в своем кабинете в час пополудни".
– нельзя сказать, что у Великого Князя испортилось настроение, нет. Просто чувствовалась за этим какая-то связь с утренними новостями, ее просто не могло не быть, на это у Александра Михайловича интуиции хватало.

В кабинете, кроме Николая, находился его самый младший брат Михаил. Сам Николай выглядел воодушевленным и каким-то странно смущенным.

– Сандро!
– без особых предисловий начал он, - Победа в Порт-Артуре, о которой пишут все газеты, есть следствие экстраординарного события. Здесь, в Петербурге, об этом, кроме меня, будете знать только вы с Мишкиным. Макаров телеграфирует, - Николай чуть нахмурил лоб, вспоминая, - Японские броненосцы были безжалостно истреблены минным залпом с неизвестного корабля под андреевским флагом. Безжалостно истреблены, Сандро! Макаров не поэт, а вице-адмирал. Что бы он написал такое, требуется действительно безжалостное истребление. Ты можешь представить себе безжалостное истребление в отношении шести новейших броненосцев? Я, нет! Сандро, оставь свое Управление и поезжай, с Мишкиным, в Артур. Там творятся дела много более важные чем торговое мореходство или оснащение вспомогательных крейсеров. За тебя останется твой заместитель, тем более я обещаю быть внимательным к его просьбам. Ради всего святого выясни, что же там происходит. В конце Макаров пишет, что этот корабль прибыл из России будущего времени. И эта Россия - Республика, по образцу французской. Ради счастья Ксении и будущего ваших детей. В телеграмме Макарова была такая фраза, в самом конце: - "еще ничего не предрешено."

– Ники, если ты просишь, конечно же, я еду, - Великий Князь протянул руку, - Я могу посмотреть на эту телеграмму.

– Извини, Сандро, но я ее сжег.
– лицо Николая дернулось, - она показалась мне страшнее бомбы террористов, страшнее ядовитой змеи.

– Тогда, о чем еще говорить, Ники?! Когда будет поезд?

– Через три часа. Поезд из литерных вагонов и охрана из казаков конвоя.
– Николай обнял Великого Князя, - Удачи тебе, Сандро. Я очень сожалею, что разлучаю вас с Ксенией.

– От радужного утреннего настроения Великого Князя не осталось и следа. Подумать только, Россия - республика. Александр Михайлович вспомнил про то, как республикой стала Франция и на сердце у него похолодело.
– Ехать, ехать, немедленно ехать.

Полпятого пополудни от перрона Царскосельского вокзала отошел литерный поезд из четырех вагонов. Со всей возможной скоростью в сторону Новгорода и дальше на юг. А навстречу ему летели новости. О ночном разгроме японских миноносцев Великие Князья узнали перед самым отправлением. В Новгороде их ждала телеграмма о разорении русским флотом маневровой базы Того на островах Эллиот. На Николаевском вокзале Москвы в поезд передали шифротелеграмму о одновременном выходе Артурского и Владивостокского отрядов крейсеров в совместный поход.

Девятнадцатого утром, при проезде Уфы, сражение русских крейсеров с эскадрой Камимуры дошел до них в виде слухов, а через сутки, за Омском, эти слухи, о сокрушительном поражении японцев, были уже достоверным фактом.

Чем дальше на восток, тем ближе был эпицентр событий.

Двадцать третьего марта, на Читинском вокзале, Великие Князья наблюдали отправление в Манжурию эшелона Восточно-Сибирского стрелкового корпуса. Гарнизонный оркестр исполнял незнакомую мелодию, от которой заходилось сердце.

– Что это за музыка, милейший?
– спросил адъютант Великого Князя Александра Михайловича у стоящего на перроне железнодорожника.

– Прощанье Славянки, вашбродь - ответил тот, - на кажном эшелоне велено играть...

– Мишкин, вот и первый привет оттуда.
– Великий Князь Александр Михайлович слушал разговор адъютанта и железнодорожника через приоткрытое вагонное окно.
– просто и величественно.

Много лет спустя, в книге мемуаров "Навстречу грозе, на тихоокеанский фронт" Великий Князь Александр Михайлович писал:

– Ехали мы в Артур в каком то особенном настроении. Я много думал, о том, что уже ожидает нас там. Какие тайны откроются перед нами по приезде. Казалось, впереди лежит грозовая туча, громыхающая громом и сверкающая молниями, зрелище ужасное и завораживающее. Я тогда даже не догадывался, какие бездны, и какие вершины доведется узреть моему уму. С каждой крупной станции я отправлял Государю телеграмму о своем местонахождении. Последняя такая телеграмма была двадцать седьмого вечером из Мукдена. На следующий день, около пополудни, мы должны были быть в Артуре.

28 марта 1904 года, около полудня.

Порт-Артурский железнодорожный вокзал.

В телеграмме, заранее данной из Харбина, было сказано "без церемоний". Поэтому и не рыдает, медью труб, гарнизонный оркестр. Не бьются на сыром весеннем ветру знамена и не расстелена знаменитая ковровая дорожка. Да и встречающих немного: Степан Осипович Макаров, полковник Агапеев, командиры кораблей первого ранга. За поворотом свистнул паровоз, в небо поднялись клубы черного дыма. Вот, за локомотивом, из-за поворота, показались литерные синие вагоны. Резко выбросив клубы пара, паровоз остановился. Позади почти двухнедельный путь через всю Россию. Обычный поезд добирался бы месяц.