В царстве тьмы. Оккультная трилогия

Взволнованная Мэри со слезами бросилась в объятия жениха, благодаря за его глубокую привязанность, спасшую ее.

Они перешли в другую комнату, где к ним вскоре присоединился князь. Радуясь счастью друзей, он поздравил их, и все продолжали дружески беседовать, причем решено было на другой же день попросить барона оказать на несколько недель гостеприимство Мэри, чтобы она могла привести в порядок свои дела: в дом Ван дер Хольма она не могла и не хотела вступать. Князь взялся объяснить по возможности дело барону и Лили, а также объявить о помолвке Мэри с Равана-Ведой, так как барон продолжал считать Заторского индусом.

Задумчиво слушавший их доктор внезапно повернулся к Веджага-Сингу и спросил, нельзя ли ему открыть барону свою действительную личность, связав его, конечно, безусловной тайной.

— Мысль, что он мой убийца, мучает его, я знаю. Мне хотелось бы избавить его от напрасных угрызений совести. Он уже достаточно пострадал по моей вине, — с волнением сказал доктор.

Веджага-Синг без колебаний изъявил свое согласие.

На другой день Елецкий отправился к Козенам и сообщил им о приезде Веджага-Синга, помолвке Мэри и просьбе мага принять к себе на несколько недель его молодую ученицу. Что же касается сатанинской части в истории Мэри, он рассказал лишь самое необходимое, чтобы как-нибудь объяснить нежелание Мэри жить в собственном доме. Барон обрадовался неожиданному приезду ученого индуса, которому был обязан своим спасением, хотя его обидело и огорчило, что Веджага-Синг остановился не у него. Он хотел тотчас отправиться в убежище, но так как князь сказал, что маг выехал по делам, то барон поручил Елецкому пригласить к обеду Веджага-Синга с женихом и невестой, присовокупив к этому, что Мэри всегда будет желанной гостьей на сколь угодно долгое время, а мага умолял провести у него те несколько дней, что он останется в Петербурге.

Лили принялась весело хлопотать об обеде. Она была польщена и счастлива тем, что в разговоре с глазу на глаз князь сообщил ей гораздо более, нежели барону; значит, он считал ее достойной доверия, отчасти «посвященной» в оккультную науку, и сознание этого наполняло ее простодушной гордостью.

Кроме того, любимый человек смотрел на нее с таким выражением, одно воспоминание о котором волновало ее душу жутким страхом и надеждой. Вся в белом, с пучком роз у пояса, она с нетерпением ожидала гостей, особенно интересуясь знакомством с Веджага-Сингом.

Наконец большой автомобиль князя остановился у подъезда, и через минуту гости появились в зале. Пока барон радостно приветствовал ученого индуса, Лили улучила минуту шепнуть Заторскому:

— Поздравляю, дядя Вадим, и желаю теперь одного — открыть папе, что ты жив.

— Вполне разделяю твое желание и надеюсь, что оно скоро исполнится, — улыбаясь ответил Заторский, пожимая руку Лили, которая одна узнала его сердцем, несмотря на изменившуюся внешность.

Мэри и юная баронесса горячо расцеловались, и Лили объявила, что комната для дорогой гостьи готова.

Обед прошел весело. Веджага-Синг, блестящий собеседник, оживил всех своими остроумными и интересными рассказами, а затем все радостно выпили за здоровье помолвленных.

После обеда Заторский попросил барона уделить ему несколько минут, и они прошли в кабинет хозяина дома.

Веджага-Синг начал серьезный разговор с Мэри, а Лили, воспользовавшись этим, потихоньку ушла в небольшую смежную гостиную и села у окна.

Через несколько минут к ней подошел князь и сел рядом на диванчике. Вынув у нее из-за пояса букетик роз, он заменил его принесенными свежими померанцевыми цветами.

— Что вы делаете, Алексей Андрианович? — спросила Лили, удивившись и сконфузившись.

— Украшаю вторую невесту в этот счастливый для Мэри и Вадима день. Или я ошибся, Лили, прочтя в ваших глазах, что вы отвечаете на мою искреннюю любовь к вам и согласны стать моей женой, ангелом-хранителем моего очага? — Он нагнулся к ней и любящим взглядом посмотрел в ясные, поднятые на него глаза девушки.

— Зачем скрывать, что не желаю большего счастья, как принадлежать вам? С самого детства вы покорили мое сердце, князь, и я употреблю все усилия, чтобы стать и быть всегда достойной вас, — весело и откровенно призналась Лили.

Взволнованный и счастливый князь обнял ее и горячо поцеловал в губы.

— Дорогая моя, я также счастлив и горжусь твоей давнишней любовью и, в свою очередь, постараюсь всегда быть достойным ее. Мы вместе станем работать над великим делом человеколюбия — просвещением душ, вместе будет стремиться к свету.

В то время как князь и Лили объяснялись, между бароном и Заторским происходил серьезный и необыкновенный разговор. Едва только очутились они вдвоем, как Вадим Викторович сказал безо всякого предисловия:

— Я знаю, что вы оплакиваете смерть Заторского. Так рассейте это темное облако грустного и далекого прошлого, омрачающее ваше сердце. Доктор жив, и я сам говорю вам это. Вот я, Заторский, пришел просить вашего прощения за свою неблагодарность и подлость относительно вас.

Он говорил по-русски, и при первых звуках знакомого голоса барон побледнел и шатаясь вскочил с места.

— Вздор, ложь! Мертвые не воскресают… Я сам видел Заторского в гробу!..

— А между тем он лично перед вами, барон. На этот раз мертвый воскрес, а потому перестаньте обвинять себя в убийстве, хотя я вполне заслужил его за свою непорядочность.

И он передал вкратце, каким образом его спас Веджага-Синг и как благодаря науке и труду он снова обрел душевный покой, а в заключение добавил:

— Впрочем, я воскрес только для вас и Лили и прошу хранить по этому поводу безусловное молчание. Заторский умер для света и должен быть вычеркнут из его списков. Из этой могилы встал Равана-Веда, новый человек, в полном смысле слова, который сознает, насколько был виновен, и будет счастлив, если вы простите ему прошлое, а впредь не откажете в некоторой дружбе.

Со слезами на глазах барон привлек его к себе и обнял.

— От всей души прощаю вам злополучное прошлое по вине бессердечной и бесчестной женщины. Благодарю, что вы сняли с меня угрызения совести, а свою вину вы искупили великодушным поступком, избавившим меня от уголовного наказания. С радостью принимаю вашу дружбу и предлагаю вам свою. За тайну же вашу будьте спокойны: я никогда не выдам ее.

После дружеской откровенной беседы, вполне восстановившей их прежние сердечные отношения, они вернулись в залу, где их ожидала приятная новость о сватовстве князя. Сияя от удовольствия и будто помолодев лет на десять, барон расцеловал жениха с невестой, заверяя князя, что другого зятя он никогда не желал. Все снова выпили шампанского и, довольные, разошлись.

Затем Лили была занята приготовлением приданого, а Мэри — приведением в порядок своих дел. Маг уехал в Лондон.

Недели две спустя после описанных событий к Мэри явился какой-то господин, назвавшийся дальним родственником Ван дер Хольма, и представил законные документы, требуя свою часть наследства, так как Мэри не имела детей. С приходом этого господина Пратисуриа проявил беспокойство и гнев, царапая пол с глухим ворчанием, а Мэри схватила его за ошейник — из опасения, что тот бросится на незнакомца. Ей самой тоже было как-то жутко под лукавым, недоброжелательным взглядом своего собеседника, и она понимала, что это член братства, требовавший возврата имущества общины.