В чертогах марсианских королей

– В данной ситуации, – продолжил я, – будет намного лучше, если вы не станете задумываться о противозаконности ваших действий. Сосредоточьте вашу энергию на том, чтобы остаться в живых. Возможно, вы еще этого не поняли, но вам очень повезло. Если все пойдет по плану, война закончится через несколько недель, и мы вернемся домой. Все могло сложиться намного хуже. Благодаря удачному стечению обстоятельств вы нашли себе неплохую работу. Так что вам повезло, чего не скажешь про лейтенанта Гарфилда.

Гарфилд был моим помощником до вчерашнего дня, пока не попал под обстрел и ему не снесло голову. Стэффорд должна была заменить его.

Выглядела она неважно. Честно говоря, меня это даже растрогало. Ей было двадцать пять, и она буквально вырвала себе диплом доктора философии в Калифорнийском технологическом институте. Не успели на нем высохнуть чернила, а ее уже отправили в первую захватывающую экспедицию на астероиды выполнять ответственную работу. Но в пути ее корабль обстреляли враги. Люди, находившиеся в соседней каюте, погибли страшной смертью; она говорила, что только успела с ними познакомиться, и глаза у них горели так же ярко, как и у нее. Когда же она наконец вышла из корабля, ей выдали униформу и винтовку, присвоили воинский чин и сказали, что теперь она в армии. Такой поворот любого выбьет из колеи.

– Я знаю, что вы правы, майор, – сказала она, причем слово «майор» было произнесено с видимым усилием. – Просто все это немного неожиданно. Я не понимаю, как подобное может происходить. Я не понимаю, как это все началось и как может продолжаться уже… вы сказали, семь лет? И при этом никто ничего не знает.

– Никто ничего не знает, потому что не существует ротации войск. Домой вы сможете вернуться в двух случаях: если вас убьют или если война закончится. Третьего не дано. Компания полностью контролирует связь и транспорт. Они приказали не пускать сюда представителей независимых геологов-разведчиков. Если же таковые появятся, они будут убиты. Никто ничего не заподозрит, учитывая уровень смертности в связи с использованием устаревшего оборудования.

– А что насчет тел, которые отправляют на Землю?

– Вы меня не так поняли. Тела не отправляются на Землю для погребения, их сбрасывают в атмосферу. Чистая работа.

– Невероятно чистая. – Она вздрогнула. До нее начало доходить, как просто здесь можно скрыть любую деятельность.

– Невероятно чистая, сэр. – Выражение моего лица немного смягчилось, а на губах появилась улыбка, она же смотрела на меня со смущением, что было вполне уместно в данной ситуации. Необходимость превращать наивных молодых мужчин и женщин в солдат вызывала во мне чувство глубочайшего протеста, но приходилось соблюдать дисциплину. Я понял это еще в самом начале войны. Безо всех этих милитаристских ритуалов трудно заставить людей совершать безумные поступки только потому, что тебе это приказали. Мне не нравилось, с какой готовностью я жертвовал жизнями остальных, чтобы уцелеть самому, но ничего не поделаешь. По меньшей мере трижды мне это помогало спасти свою собственную жизнь.

– Вы сами сможете узнать, как все это началось и продолжилось. Существует по меньшей мере четырнадцать гипотез, и я не хотел бы забивать вам голову еще и собственными версиями. А сейчас, солдат, вот вам мой первый приказ. Отнесите это полковнику Чамберс, сейчас она находится под траншеей «Дельта». – С этими словами я передал ей стопку письменных донесений.

– Что это такое? Сэр.

– Я мог бы назвать это «бумажным носителем». Но, честно говоря, компьютер не имеет никакого отношения к созданию этих документов. Возможно, вы удивитесь, но у нас здесь все довольно примитивно. Я думаю, что «Внешние пределы» давно могли бы выиграть войну, если бы просто наняли батальон аналитиков для оптимизации трудовых затрат.

Когда она направилась к двери, перед глазами у меня внезапно возникло лицо Наташи в момент ее гибели, с мертвым оскалом-улыбкой. Я машинально вскочил со стула и проговорил:

– Я лучше пойду с вами.

Я помог ей пережить первые и самые опасные минуты, когда она стала свидетелем сражения в безвоздушном пространстве. В эти первые мгновения погибало очень много народу. Им рассказывали о том, как ведутся бои, но, когда они оказывались на месте сражения и не могли ничего увидеть или услышать, новобранцы стремились высунуть голову из окопа и посмотреть, что там происходит. Стэффорд не стала исключением. Она уже собиралась выглянуть, когда я положил ей руку на плечо и остановил ее. Я указал на противоположную сторону окопа, где двухметровый холм из серой горной породы сотрясался от беззвучных ударов. Мы находились в окопе Альфа всего в двухстах метрах от врага, и битва была жестокой.

Сражение в безвоздушном пространстве – это настоящий кошмар. Я предпочел бы этой тишине привычный грохот боя. Здесь же ты мог услышать только сиплое дыхание по рации. Время от времени раздавался треск или звук удара, после чего слышался крик, постепенно стихающий по мере того, как из чьего-то скафандра медленно выходил весь воздух. А вокруг тебя постоянно разрушались горы, превращаясь в облака пыли, когда тысячи кумулятивных снарядов попадали в них.

Я повел Стэффорд через окоп. Мы шли медленно, чтобы она смогла немного понять, как ведется война.

Справа от нас находилась вражеская сторона. У края окопа на пустых ящиках из-под боеприпасов цепью выстроились солдаты. Ящики помогали им немного приподняться и оставалось лишь слегка присесть на корточки, чтобы верхняя часть их шлемов не оказалась на линии огня. Из окопа виднелись только их винтовки и оптический прицел «Пара глаз». Винтовки стреляли практически без перерыва, даже если у стрелка не было подходящей мишени. Обе стороны конфликта придерживались этого стандартного принципа: выпустить как можно больше свинца, чтобы у противника не было времени поднять голову и прицелиться в тебя.

«Пара глаз» были еще одним примером непродуманных действий со стороны командования на Земле. Идея заключалась в том, чтобы повысить точность попадания в цель каждой солдатской винтовке. «Пара глаз» закреплялись поверх шлемов солдат, так что сами «Глаза» находились примерно на расстоянии в 0,7 метра от стрелявшего. «Глаза» подключались к стереофоническим наушникам в шлеме с помощью оптоволоконных жгутов и позволяли в значительной степени улучшить фокусировку прицела.

Поэтому в итоге все сводилось к тому, что обе стороны не высовывали голов из окопов, а стреляли по «Парам глаз» противников. И то лишь в тех случаях, когда воюющие удосуживались целиться в направлении противника.

Многие новички удивлялись тому, как при полном отсутствии героизма возможны были жертвы. Ответ на этот вопрос они находили сами, причем довольно жестоким образом – гравитация.

Ускорение свободного падения на поверхности Цереры составляло всего 0,5 м/сек2, или примерно 0,05 g. Стоило лишь слегка пошевелить пальцами в своем сапоге, и ты мог подняться на пять или шесть сантиметров над поверхностью. А если при этом напрячь мышцы ног – то ты уже отрывался на пару метров и мог увидеть, как все вражеские винтовки целятся прямо в тебя. Внезапное неконтролируемое движение могло подбросить тебя в самое небо, где ты зависал на бесконечно долгие секунды, и у противника появлялась масса времени, чтобы отправить тебя в путешествие в загробный мир.

Поэтому ветераны были очень осторожны и, заступая на вахту, обязательно привязывали себя к ящикам. Ветеранами считали всех, кому удалось прожить первые две недели на передовой; за это время мы теряли примерно двадцать процентов новобранцев.

Стэффорд произвела на меня впечатление человека, который не пасует перед трудностями, хотя я старался избегать особенно панибратского общения с ней, по крайней мере, пока она не докажет свое умение выживать в течение нескольких месяцев. Надевая свой скафандр, она продемонстрировала знакомство с этим видом экипировки, хотя и была немного скованной. Большинство новобранцев даже не знали, куда им засовывать ноги. Это означало, что, еще находясь на корабле, она уже поняла всю важность снаряжения, позволяющего находиться в безвоздушном пространстве, и заранее с ним ознакомилась. Оказавшись в окопе, она только один раз совершила оплошность, проявив излишнее любопытство, но после уже не позволяла себе никакой напускной самоуверенности, из-за которой новички так часто оказывались на линии огня.