В чертогах памяти

Однако отравленная человеком природа не спешила умирать. Агонизируя, она порождала новые виды растений, по большей части ядовитых для человека или обычного животного. Вслед за этим появились травоядные, способные есть эти растения. За ними появились и хищники, способные есть этих травоядных. Европа постепенно превращалась в бурлящий котёл, с каждым годом порождающий новые формы жизни. Бактерии, с дикой скоростью поглощающие органику. Мхи, лишайники и лианы, способные противостоять этим бактериям. Животные и насекомые, в равной степени употребляющие в пищу и растения, и других животных. Мутировавшие люди, с радостью употребляющих в пищу этих животных… и других людей.

Спустя сто двенадцать лет после Чумы, состоялся Второй Исход. Остатки человечества спешили убраться подальше из земель, внезапно ставших чужими для homo sapiens. Впрочем, многие из беглецов уже с трудом могли считаться людьми — отравленная еда и вода, болезни и многочисленные мутации изрядно изменили внешний облик и внутреннее содержимое бывших европейцев. Принято считать, что к 2224 году на территории бывшей Европы не осталось ни одного человека. Именно в этот год зарегистрированы последние беженцы, а из оставшихся поселений перестали поступать какие-либо радиосигналы. О дальнейшей судьбе этих земель можно судить лишь по спутниковым снимкам, которые удавалось сделать всё реже и реже, да по многочисленным образцам флоры и фауны, которые двинулись на восток вслед за своими невольными создателями…

***

На сегодняшний день, охрана большей части границ с Дикими Землями легла на плечи Новой Технократической Республики. Напуганное рассказами беженцев, правительство еще неокрепшего, на тот момент, государства, решило прекратить экспансию и экспедиции в западном направлении, и срочно принялось создавать оборонительные рубежи против непрошенных гостей. Так на карте появилась первая, чётко обозначенная граница НТР. От устья реки Онега, по правому её берегу, протянулась широкая полоса вспаханной земли. Спустившись до самого озера Лача, она широкой дугой уходила на юго-восток, к Нижнему Новгороду, чтобы потом вернуться обратно возле Тамбова. Вдоль всей КСП [3] были разбросаны военные базы, опорные пункты и посты наблюдения, а самые опасные участки щедро засеяны минными полями. Поначалу даже рассматривался проект стены, которая должна была стать непроницаемым барьером на пути всего, что приходило, приползало и прилетало с запада, но на тот момент от него было решено отказаться — Республика не тянула подобного строительства ни по материалам, ни по человеческим ресурсам. Впрочем, в последнее время Совет всё чаще и чаще возвращался к этому вопросу…

Поскольку Тамбов стал самым юго-восточным городом Республики, охрану оставшегося участка было решено переложить на союзные плечи. Так в 2248 году, после длительных дипломатических переговоров, на месте бывшего Борисоглебовска возник Техцентр № 24. По сути, это был военный городок с большим аэродромом, под контролем которого находилось несколько военных баз. С юга границу запирал Осинск [4], который не только сдерживал пока не слишком заметное на данном направлении влияние Диких Земель, но и пытался проводить экспансию на запад. После того, как город сгорел в ядерном огне, границы были пересмотрены, контрольно-следовая полоса перенесена восточнее, а Дикие Земли внезапно получили новые территории, не приложив к этому никаких усилий.

Впрочем, пока что дела были не так плохи. Хоть западный сосед и усиливал своё влияние, чтобы переварить отданные ему области, требовалось время. Поэтому еще бегали западнее КСП вполне обычные олени и лоси, еще попадались волки и лисы, еще ходили кабаньи семьи и бегали юркие полёвки. Еще стояли зелёные леса, для неискушённого взгляда ровно такие же, что и тысячу лет назад. Находились даже смельчаки, что считали угрозу грандиозным обманом. Кто-то искал сокровища, оставшиеся от прежней цивилизации. Кто-то пытался найти место для нового дома, свободное от правил нынешних правителей (а то и просто от них скрываясь). Идущих на запад никто не удерживал — каждый сам волен выбирать способ своей смерти.

Вот и сейчас опушка разросшейся за двести лет лесополосы, произраставшей в районе, когда-то носившем название Луганская область, выглядела вполне знакомо и мирно. Высокие ели нежились под утренним солнышком, снисходительно поглядывая на своих более молодых и невысоких товарок. Легкий ветерок раскачивал вершины деревьев, наполняя округу едва слышным шорохом. Шелестел листвой подлесок, пускала волну зелёная трава, нетронутая косой трудолюбивого сенокосца. Который бы, кстати, обязательно обратил внимание на странные наросты, облепившие несколько наиболее высоких елей. Но, сенокосцы в округе отсутствовали, а деревья эти новообразования никак не беспокоили. Сами наросли — сами и опадут, когда придёт время…

— Может немцы? — неуверенно произнёс Малёк в рацию, оторвавшись от прицела снайперской винтовки.

Оправдывая своё прозвище, снайпер группы был самым мелким в команде, а потому забрался выше всех. Сейчас парень довольно рискованно раскачивался почти на самой верхушке, в тщетной попытке осознать увиденное. Ответом ему была тишина в эфире. Сидевшие по соседним деревьям бойцы может и не имели докторских степеней по истории, но знали точно — техника Германии маркировалась крестами совсем другой формы и отнюдь не столь вызывающе красного цвета. А вот инженерная машина, на которую уставилась группа, несла на своём борту именно такой, ярко-красный, даже не крест, сколько кинжал с большой замысловатой гардой.

Капитан армейского спецназа, носящий совсем не боевое прозвище Ромуальдыч, нахмурился, изучая открывавшуюся перед ним картину. Месяц назад, получив прямой приказ от полковника Кондратьева, он подобрал людей и выдвинулся на задание. Став, согласно легенде, отрядом наёмников, взявших контракт от частной лаборатории на отлов мутировавших животных, группа пересекла границу в зоне ответственности киборгов и вошла на территорию Диких Земель. Спустя несколько километров, Ром повёл отряд на юг, в сторону бывшего Осинска. Успешно выполнив задание, «наёмники» возвращались обратно, когда на пути возникло неожиданное препятствие — военный лагерь, больше напоминавший небольшую базу. На территории которого, по самым скромным подсчётам, находилось более двухсот человек и несколько единиц тяжёлой военной техники, включая БМП и пару танков.

Командир группы раздражённо подергал себя за седой ус, что знающим его людям выдавало крайнюю степень волнения. Наблюдаемый лагерь противоречил всей картине мира, существовавший до сих пор в его голове, головах его подчиненных и что самое главное — в головах высшего командования, пославшего его сюда. Во-первых, техника. Несмотря на то, что многие машины носили следы ремонта и переделок, это однозначно были образцы западных войск НАТО дочумной эпохи. Ни одно из известных государств или Вольных городов такой техники давно уже не имело. НТР, киборги и Теократия долгое время пользовалось наследием бывшей России, пока вновь заработавшие заводы не стали выпускать модели, адаптированные под современные нужды. Которые, в свою очередь, обычно разрабатывались на основе российских чертежей. Конечно, были еще образцы, на которых когда-то прибывали беженцы из центральной Европы да остатки с военных баз ближнего зарубежья, но эти давно уже вышли из строя из-за отсутствия запасных частей. То, что осталось, либо стояло в музеях, либо догнивало на задворках какой-нибудь захолустной деревушки, в которую ещё не добрались сборщики лома. Так что собрать в одном месте столько устаревшей техники западного образца, да ещё и в рабочем состоянии, было бы, мягко говоря, затруднительно.

Во-вторых, широкая просека в разросшейся лесополосе наглядно свидетельствовала о том, что неизвестное армейское подразделение прибыло именно с запада. То есть из мест, которые считались гиблыми и необитаемыми. А то, что это было именно военные, не было никакого сомнения — достаточно было посмотреть на порядок в лагере, накрытые маскировочными сетками палатки, технику и огневые точки, а также с какой педантичностью действовал экипаж инженерной машины и окружавшие его люди, возводя очередное защитное укрепление.

В-третьих, эмблема… Ром еще раз дёрнул себя за ус и неохотно нажал тангетку рации:

— Это испанцы, — коротко буркнул он.

Несколько минут бойцы молчали, а потом эфир взорвался вопросами. Ожидавший подобной реакции, капитан терпеливо дождался, пока ребята утихнут, а затем снова нажал тангетку.

— Этот крест — символ ордена святого Сантьяго, он же Великий военный орден Меча святого Иакова Компостельского. Основан в конце XIII века в Испании и существовал вплоть до Чумы.

Отряд ненадолго притих, переваривая информацию. Будучи упёртым историческим реконструктором, Ромуальдыч считался непререкаемым авторитетом во всём, что касалось мировой истории, особенно — средних веков. Выезжая за пределы базы в редкие дни отпуска, он с кучкой таких же фанатиков обряжался в доспехи или костюмы разных эпох, воссоздавая те или иные события из глубин прошлого. К своему хобби капитан пытался приобщить и остальных служащих, но пока не особо получалось. Адреналина и ярких впечатлений всем хватало и так, поэтому тратить время и деньги на возможность покрасоваться в кольчуге и помахать тупым мечом, желающих особо не находилось.