В чужом доме

Задумавшись, он смотрел на рисунки. Проводил толстым пальцем по штрихам, и при каждом движении мускулы на его предплечье перекатывались под поросшей волосами кожей.

— А как же бассейны? — спросил Жюльен. — Ничего, что они будут из цинка?

Мастер выпятил губы и поскреб подбородок.

— Конечно, хорошо бы обойтись без этого, — начал он. — Но тут нет обмана. Всякий может видеть, что бассейны металлические. А потом любому известно, что шоколад не удержит воды. Нет, больше всего меня огорчает, что в саду у нас не будет деревьев.

Андре еще немного подумал; от напряжения на лбу у него появились морщины, потом он внезапно выпрямился и улыбнулся.

— Все в порядке, — сказал он. — Придумал. Можно будет соорудить пальмы. Мы их сделаем из марципана. Нарисуй-ка мне несколько пальм вон там, чтобы я представил себе, как это будет выглядеть.

Жюльен вновь принялся рисовать.

— Деревья не должны быть слишком большими, — заметила жена мастера, — не то они будут скрывать пагоду.

— Не мешай ему. У него есть чувство пропорции.

— Возьмите печенье и выпейте чай, пока он не остыл, — проговорила она.

Жюльен покончил с пальмами, и все принялись пить чай с печеньем. После чая мастер поднялся и взял сигарету в ящике буфета. Жюльен еще никогда не видел его курящим. Андре держал сигарету кончиками пальцев и выпускал клубы дыма, почти не затягиваясь. Перед тем как снова присесть к столу, он зажег свет. Надвигались сумерки, улица казалась узкой и темной. Время от времени по тротуару проходили люди. Их шаги гулко отдавались между стенами домов.

Несколько раз Жюльен вспоминал о девушке, похожей на Марлен Дитрих. Она, должно быть, жила где-то неподалеку.

Они немного помолчали. Мастер по-прежнему внимательно изучал рисунок. Его жена подсела ближе и теперь шила при свете лампы. Она то и дело поднимала голову, улыбаясь мужу и Жюльену. У нее была узкая маленькая рука, длинные ногти иногда царапали материю. Когда она откусывала нитку, на ее щеках появлялись ямочки.

— Теперь, — сказал мастер, — нужно сделать план в натуральную величину, это лучший способ.

Он достал из кармана записную книжку, полистал ее, потом поднялся, чтобы взять метр.

— Так вот, ширина витрины приблизительно метр шестьдесят сантиметров, — продолжал он, — а глубина ее — неполных восемьдесят сантиметров.

Андре опять задумался. Он продолжал стоять, лампа под низким абажуром оставляла в тени верхнюю часть его туловища и голову. Видно было только, как блестят у него глаза.

— Мне кажется, сделаем так: возьмем сто сорок сантиметров на шестьдесят.

Они склеили несколько листов бумаги, а потом обрезали их точно по размеру; пользуясь вместо линейки длинным куском электрического провода, мастер принялся вычерчивать план. Работая, он напевал. Жюльен также встал с места и ходил вокруг стола, поддерживая бумагу, на которую мастер наносил контуры будущей витрины.

Когда план был закончен, Андре бросил взгляд на часы, стоявшие на камине.

— Уже пять, — заметил он. — Когда занят интересным делом, время летит быстро. Ты согласен со мной, дружок?

— Конечно, шеф.

С минуту они молча глядели друг на друга. Мастер улыбался. Лицо у него было доброе, взгляд открытый.

Жюльен потупился. Он подбирал слова, ему хотелось поблагодарить мастера, но тот заговорил первый:

— Теперь тебе пора возвращаться. Сверни рисунки в трубку и передай их хозяйке. Если увидишь, что господин Петьо в столовой, не входи туда. Оставь все в цеху, она их потом поглядит.

Мальчик собрал чертежи. Ему казалось, что мастер хочет еще что-то сказать. Когда рисунки были свернуты в рулон, Жюльен опять поднял голову. Андре по-прежнему глядел на него. Так прошло несколько секунд, наконец мастер протянул ему руку.

— Спокойной ночи, Жюльен, — сказал он, — главное, не валяй дурака.

— Спокойной ночи, шеф, большое вам спасибо.

Мальчик попрощался с женой мастера, которая улыбнулась ему, и последовал за Андре; тот отворил дверь и отступил в сторону, давая ему дорогу.

На улице ученик оглянулся. Мастер вышел вслед за ним, чтобы закрыть ставни, помахал ему рукой и сказал:

— Ступай быстрее.

Жюльен почти бегом направился к улице Дюсийе. Там он остановился. На душе у него было легко, ему казалось, будто он уносит с собой что-то теплое и дорогое. Перед глазами все еще стояла чистенькая кухонька. Вспомнив высокую и сильную фигуру мастера, его черные улыбающиеся глаза, мальчик подумал о дяде Пьере.

Однако, когда он достиг Безансонской улицы, настроение у него упало. Теперь на душе у Жюльена было уже не так радостно. Проходя мимо окон кафе «Коммерс», он попробовал разглядеть, нет ли там господина Петьо, но мужчины, стоявшие возле стойки бара, загораживали глубину зала.

Войдя в кондитерскую, Жюльен тихонько отворил дверь в коридор, прислушался, а потом двинулся вперед, стараясь бесшумно ступать. В столовой никого не было. С сильно бьющимся сердцем он вошел туда, положил на стол свернутые рисунки и быстро проскользнул в цех. Морис вычерпывал воду из мойки. Увидя товарища, он насмешливо спросил:

— Ну как, Леонардо да Винчи, ты уже родил свой шедевр?

Жюльен замер на месте. А Морис продолжал с раздражением в голосе:

— Вот что: я тут, не разгибаясь, стоял у мойки, но печь еще не топится. Если не боишься повредить руки, можешь ею заняться.

Жюльен ничего не ответил. Только вздохнул, снял куртку, положил ее на мраморный стол и принялся выгребать золу.

На следующий день Жюльен снова обедал в одиночестве, в цеху. Морис, пришедший за вторым блюдом, проворчал:

— Тебе-то хорошо, не приходится вылезать из-за стола во время еды, а я должен подыматься сюда дважды. Ты валяешь дурака, а я отдувайся.

— Что ж мне теперь делать, по-твоему? — спросил Жюльен. — Ведь я не по своей воле тут сижу!

Морис вышел, хлопнув дверью.

23

После полудня столяр принес большую доску, которую мастер заказал еще с утра. Хозяин, казалось, не обращал внимания на сооружение пагоды. Всю первую половину дня он не разжимал рта. Пока он находился в цеху, рабочие также молчали. Когда господин Петьо выходил, Виктор принимался шутить, но, несмотря на это, всем было как-то не по себе, и смеялись они через силу. Морис держал себя неприветливо. Мастер один трудился над пагодой. Для начала следовало залить доску шоколадом. Дело это было нехитрое, и Андре с ним быстро справился. Он только подозвал Жюльена, когда понадобилось нанести на еще теплый шоколад контуры сооружения.