В дебрях Центральной Азии (записки кладоискателя)

На следующий день к вечеру прибыли к юртам Лобсына в верховьях этой реки Дарбуты. Лобсын оставил там сына и одну лошадь. Вся его семья и соседи целый вечер слушали его рассказ о наших приключениях, о городе и обо нечистых духов, возбудившем большой интерес и разнообразные объяснения, о холмах и жилах асфальта и жидкой нефти. Я забыл упомянуть, что пока мы ходили осматривать холмы, мальчики набрали бутылку этой нефти, терпеливо собирая ложкой черную пленку, когда сна всплывала на поверхность воды в яме на вершине первого холма. Эта бутылка теперь переходила из рук в руки, нефть нюхали и пробовали пальцем на вкус. Асфальт из города и из холмов также был осмотрен и опробован как топливо.

Два дня спустя по знакомой дороге мы прибыли в Чугучак и явились к консулу, чтобы рассказать о полной неудаче раскопок в городе и показать образчики асфальта и нефти. Описание города показалось ему сначала выдумкой, и он несколько раз переспрашивал и заставлял повторять некоторые подробности для проверки, пытаясь поймать нас на противоречиях. Но мы описывали так подробно и согласно, что ему пришлось поверить. Объяснение форм города силой нечистых духов он поднял на смех, чем очень смутил Лобсына, который, несмотря на многолетнее общение со мной и другими русскими, в глубине души все еще сохранял веру в добрых и злых духов и в их власть над человеком. Консул высказал предположение, что этот город — редкое по своеобразию создание сил природы, а не человека, чем вполне объясняется неудача наших раскопок.

Открытие асфальта и нефти его очень обрадовало, и он сказал, что в будущем оно получит большое значение. Он посоветовал мне испробовать, годится ли привезенный асфальт для заливки пола в моем доме. А в случае удачи обещал дать нам заказ на доставку партии асфальта, чтобы залить весь двор консульства и пол казармы его казаков.

Поэтому я раздобыл старый котел вместимостью в два ведра и растопил часть асфальта из холмов, прибавив по совету консула еще песка, покрыл расплавленной массой пол в моей кухне, предварительно выровняв его. Пол вышел не совсем ровный, так как мы не сумели выгладить массу как следует, пока она не затвердела. Но консул после осмотра остался доволен и заказал Лобсыну доставку асфальта. Так как лето было еще в разгаре и времени до снаряжения нашего торгового каравана было достаточно, Лобсын нанял в Чугучаке несколько телег и проехал по китайскому тракту в Шихо до станции Сарджак, откуда вдоль подножия Джаира можно было пробраться к асфальтовым холмам. Это было дальше, чем наш обратный путь через Джаир, но зато по колесной дороге. Проезд туда и обратно, включая добычу и нагрузку асфальта, занял две недели, и доставленного материала хватило на выполнение заказа консула. Когда у последнего вся работа была выполнена удовлетворительно, консульство посетил и амбань Чугучака, прослышавший о новом способе; он остался доволен и заказал Лобсыну доставку асфальта для двора и служб своего ямыня. Лобсын выполнил и это до отправки торгового каравана. Таким образом, наша «авантюра с раскопками», как ее назвал консул, послужила на пользу Чугучака и Лобсыну дала хороший заработок.

Мы открыли довольно большое месторождение не совсем чистого (с примесью песка, нанесенного ветрами) кира, или асфальта, на южной окраине горной цепи Джаир и там же выходы густой жидкой нефти в нескольких местах на вершинах холмов, сложенных из этого кира, и второе месторождение жильного асфальта в городе Нечистых духов на берегу реки Дям. В обоих местах, как объяснил мне консул Боков, можно было предполагать присутствие нефти на глубине [47] .

Эти наши открытия асфальта, которые были сразу использованы для благоустройства города, а также нефти, которая могла обеспечить ему в будущем лучшее освещение, чем сальные китайские свечи, заставили меня задуматься над вопросом: а что же ты, Фома, до сих пор сделал для других за многие годы своей жизни? Много лет занимался ты развозом красного товара по улусам и монастырям Монголии и Синь-цзяна, снабжал им бездельников лам и тружеников аратов и зарабатывал деньги московским толстосумам и, конечно, себе и семье своего компаньона Лобсына. Вот и вся твоя работа на пользу общую! Ну, еще помогли мы немцам раскопать древности в развалинах близ Турфана и этим доставили какую-то пользу науке, хотя только немецкой. А вот для своей родной России, за лучшие условия жизни народа которой пострадал твой отец, сделал ты что-нибудь, Фома? Как будто ничего. Поселился на китайской земле и, кроме доставки красного товара и всяких житейских мелочей монголам, ничего еще полезного не сделал. Только эту находку асфальта и нефти, которую консул так расхвалил! И впредь нужно будет не только древности раскапывать в развалинах древних городов и отправлять их в Академию на пользу отечественной науки, но и присматривать, не попадутся ли опять какие-нибудь клады разных ископаемых, асфальт, уголь земляной, руда железная или медная на благо людям.

[47] Предположения консула были совершенно обоснованные. Выходы густой нефти у подножия Джаира в нескольких местах, превращавшейся при затвердевании в кир, или асфальт, доказывают присутствие на глубине, в толще горных пород, месторождений жидкой нефти, которую и добывают, проводя в толщу пород буровые скважины и выкачивая по ним насосами эту нефть. По появлению нефти на поверхности земли в разных местах были открыты уже давно первые месторождения нефти на Кавказе, в Сибири, Северной Америке. Жилы чистого асфальта в городе Нечистых духов, открытые Фомой и Лобсыном, также доказывают наличие на глубине нефти, которая поднималась по трещинам пород в нескольких местах до земной поверхности, заполняя эти трещины и превращаясь при затвердевании в асфальт, более чистый, без примеси песка, который ветер приносил на холмы у южного подножия Джаира. Последние мне указал мой проводник Гайса Мусин, знавший их потому, что монголы собирали вытекавшую из них густую нефть в качестве лекарства и для смазки осей у телег, а жилы асфальта мы открыли при изучении эолового города на реке Дям. — Прим. автора.

Эта мысль меня успокоила, и я решил заняться при развозе красного товара собиранием сведений не только о древностях в развалинах, интересных для русской науки, но и об ископаемых всякого рода, которые пригодятся народу. А на старости лет — вернуться на родину и там устроить что-нибудь полезное, построить школу, что ли, или больницу на окраине Алтая, где их почти нет.

КЛАДЫ В МЁРТВОМ ГОРОДЕ ХАРА-ХОТО

До этого времени мы в компании с Лобсыном водили свой торговый караван не дальше городов Кобдо и Уля-сутай и продавали товар главным образом у монгольских монастырей, к которым постоянно приезжают монголы-богомольцы. Торговали также непосредственно в улусах, где и скупали сырье для доставки на обратном пути в Чугучак.

Мы ездили обыкновенно вверх по долине реки Эмель, переваливали в долину Кобу, по которой шли до озера Улюнгур и затем вдоль реки Урунгу, за которой переваливали через Монгольский Алтай по большой караванной дороге в Кобдо. В рассказе о нашей поездке к закрытому золотому руднику я описал значительную часть этого пути, так как впервые увидел его днем. Это может показаться удивительным, но дело в том, что торговый караван совершает свои переходы главным образом ночью, так как короткие осенние и зимние дни почти полностью заняты пастьбой верблюдов. Выступает караван вскоре после заката и идет всю ночь почти до рассвета; днем каравановожатые спят, готовят себе пищу, а верблюды после отдыха пасутся. Ночью в поисках корма они бы разбрелись далеко по степи, могли бы подвергнуться нападению волков или конокрадов, тогда как днем они всегда на виду и их можно быстро собрать для вьючки.

После доставки груза асфальта из открытых нами холмов в Джаире по заказу амбаня Чугучака Лобсын зашел ко мне и сказал между прочим:

— Знаешь, Фома, надоело водить караван все по тем же местам. Поведем его в этот раз еще куда-нибудь.

— Ну, брат, водить караван с товаром по незнакомым местам и дорогам рискованно. Это не то, что наши поездки налегке, где мы рискуем только нашими конями.

— Ишь ты, какой боязливый! Мало мы с тобой объездили мест, всякие приключения испытали! — возразил Лобсын.

— Куда же ты надумал ехать?

— Поведем караван так: с большой дороги вдоль Алтая повернем через Гоби на юг в город Баркуль, а оттуда пойдем прямо на восход к реке Эдзин-гол в кочевья торгоутского вана. Увидим много новых мест, заведем знакомства.

— На реке Эдзине, слышал я, живут очень бедные монголы, у них скота мало, а их ван захудалый. Мы наш товар не продадим там полностью.

— Видишь ты, это — монголы моего племени. Наши прадеды с Эдзина пришли сюда с. Чингиз-ханом; поэтому нас и называют калмыками. Мне охота свою настоящую родину посмотреть.

— Вот оно что! А я и не знал, что ты не из здешних монголов.

— Здешние все оттуда пришли. Но еще я узнал, что вблизи Эдзина в пустыне, среди песков, развалины большого города Хара-хото находятся.

— Полюбились тебе раскопки, что ли? Ведь на реке Дям в развалинах, куда ты меня водил, мы ничего не нашли. Может быть, и на Эдзине такой же обман окажется.

— Нет! Хара-хото настоящим городом был. Это мне объяснил секретарь амбаня. В китайских книгах этот город описан, люди жили там лет шестьсот тому назад и из города шла большая дорога на восход к реке Хуан-хэ и в Пекин. В книгах написано, почему город запустел. Он стоял на одном из рукавов реки Эдзин и во время какой-то войны неприятели запрудили реку и отвели воду в другой рукав. Город остался без воды, а население разбежалось или вымерло. Там, наверно, много хороших вещей осталось, которые люди не смогли унести с собой.

— Ну, что же, если так, рискнем. Часть товара продадим по дороге туда, остальное на Эдзине. Обратно повезем, что накопаем. А сколько времени пробудем в пути?

— Как всегда, месяца два с половиной, три, не больше. Возьмем с собой обоих парнишек, пусть приучаются к работе, а нам веселее будет.

Уговорил меня компаньон, любитель новых мест и приключений. Время было уже в конце июля и можно было начинать сборы. Лобсын уехал домой с тем, чтобы недели через две прибыть с десятью верблюдами, провиантом и сыном.

Я побывал у консула и сообщил ему о нашем плане. Он напомнил о планомерности раскопок, отдал мне инструменты, которые я вернул ему после неудачи в городе на Дяме, посоветовал заказать пару бочонков для воды, чтобы иметь запас ее для людей и коней.

— На вашем пути теперь безводные места будут, — сказал он, — придется несколько раз ночевать без воды.

Десятого августа вернулся Лобсын, а пятнадцатого мы выступили. Но так как дни были еще жаркие и длинные, мы решили переходить к ночному передвижению постепенно: выступать с ночлегов около полуночи и итти часов до 11 утра; таким образом, мы были в пути только в утренние, более прохладные, часы, чтобы не утомлять верблюдов, у которых в конце лета новая шерсть еще короткая и при движении в жаркие часы с тяжелыми вьюками на спинах легко образуются ссадины и затем раны.