В Дикой земле
Шрифт:
Завораживающий свет мерцал внутри зрачка тестудина, его жёсткое лицо ничего не могло выражать, но отчего-то казалось, что Ду-Гэмон слегла печально улыбался. Он видел маленькую подёнку насквозь.
— Как скажешь, То-Биус, как скажешь. Возвращайся к нам живым и невредимым.
Когда обновлённая лодчонка заскользила по воде, волшебник размышлял над тем, что усердный и терпеливый наставник Хо-Рад наверняка поставит на нём крест. Будь он столь же нерадивым учеником в Академии, из Перчатки Боли не вылезал бы, однако жители Корса таких наказаний не практиковали. Являясь самым неспособным, самым безнадёжным, Тобиус должен был поселиться в зале для медитаций
Река вновь превратилась из врага в друга, подхватила лодку и понесла на юг, третье плаванье за лето ни много ни мало. Всё, что нужно было делать, это следить за берегами и только. Ремесленники присовокупили к рулю пару съёмных упоров, которые могли удерживать его в нужном положении и освободить единственного члена экипажа. Кроме того, они увеличили высоту палатки и её длину.
Выходило, что можно было плыть, получая удовольствие, предаваясь магической практике, чем Тобиус и занимался не один день к ряду, пока однажды, чуть позже второго полуденного часа [38] , лодку не встряхнуло вдруг. За первым толчком последовал ещё один, да такой, что корму подкинуло. Волшебник покатился кубарем, упёрся ногой в борт, схватил книгу заклинаний прежде чем та упала в воду и замер в ожидании.
38
Чуть позже 13:00.
Ничего не произошло. Маг бросился к корме, оглядел быстрые воды и ничего не нашёл. Но потом он взглянул сквозь чары Истинного Зрения и увидел, как нечто огромное, длинное и живое, плыло там против течения. Начало его отдалялось, но часть всё ещё была под лодкой. Такой маленькой, такой хрупкой деревянной скорлупкой, которую можно было пустить на щепки, скажем, одним ударом хвоста… Ахог подери, да даже ужасные угри, водившиеся в озере, казались ерундой в сравнении с этим… этим…
Оно удалилось, проплыло дальше, не заметив болтавшуюся на поверхности потока кроху, или просто не проявив интереса. А человек, утерев холодный пот, напомнил себе, где имел дерзость забыть об осторожности! Дикая, вопиющая глупость!
С того дня он вернулся к подобающему поведению, не позволял больше нетронутой природной красоте Дикоземья и яркому летнему солнцу заморочить голову. Зимой было проще, куда как проще, когда мир был холодным и враждебным, заставлял держаться собранным.
Тобиус до того не желал терять бдительность, что прибегал к чарам Второго Дыхания, подстёгивая резервы тела. Резервы, которые даже у мутанта были небезграничные. Порой, только в дневное время, он причаливал к берегу и практиковался в искусстве магического строительства, создавая новые лодочные сараи, затаскивал туда судёнышко, обвешиваясь охранными чарами всех доступных видов. А потом покидал мир яви, как правило, более чем на сутки.
Всякий раз засыпая, он думал над тем, что чудовища похожи на животных, — зимой многие из них, особенно самые прожорливые, впадали в спячку, чтобы с приходом тепла восстать и придаться обжорству. Не было в Дикоземье сезона, когда смерть не властвовала бы среди великих деревьев.
Эти мысли являлись плохими провожатыми в сонное царство, из-за них там волшебника то и дело поджидала тьма с пылавшими глазами и страшной пастью, вновь обернувшаяся после долгого отсутствия.
Подгоняемая
прирученным ветром и несомая водами, лодка достигла наконец заветного высокого берега. Река там была довольно узкой и быстрой, но зато глубокой, а над ней висели огромные деревянные мотыльки, тянувшие из вод полные рыбы сети. Завидев гостя, тетург-рази пришли в буйный восторг, многие из них выбрались на берег и бежали над самым обрывом, галдя, пока не добрались до моста. Вытаскивая судёнышко на сушу мыслесилой, волшебник был встречен радостной толпой подпрыгивавших зелёных ежей.На дворе стоял второй день месяца зоптара, самое начало осени. Что-то около года назад рив покинул Под-Замок и отправился на юг, намереваясь испытать себя зимовкой в Дикой земле. А ныне он пребывал так далеко от границ Вестеррайха, как не забирался, вероятно, ни один сын рода людского.
Утомлённый и помятый, Тобиус старался улыбаться и брёл сквозь ликование народа, выглядывая среди похожих нелюдских лиц знакомое. Оно, однако, нашло его раньше, ибо громче всех вопило и выше всех подпрыгивало.
— Тоби! Тоби! Ой! Ты вернулся! Ой! Радость-то какая! Ой! — заливался Фаза, расталкивая сородичей, укалываясь об их иглы, но продолжая расталкивать.
— Скажи-ка мне, друг, — молвил рив, — купцы с юга уже приходили?
— Что?! Мохнатые-хвостатые?! Нет! Ещё нет! Совсем! Но скоро ждём уж их!
— Как хорошо, — улыбка на лице Тобиуса приобрела больше жизни и искренности, — успел.
Тетург-рази непременно пожелали устроить в честь «великого героя» приветственный пир, благо во времена сии обильные они могли себе это позволить. Внутри палисада, где не осталось уж убогоньких хижинок, развели большие костры, над которыми на вертелах жарилась громадная форель, — целиком и рубленая на куски, серебристая в пятнышках мечта всех рыбаков северного мира. А кроме того в несчётных лукошках горками сверкали разноцветные ягоды, порой совершенно незнакомых видов, грибы, коренья, свежие травы, мхи и… закуска в виде насекомых.
Аборигены пели и плясали вокруг огня, поднося Тобиусу самые лакомые кусочки. В сердцах их был праздник и лёгкость, дремучий лес на какое-то время перестал быть страшным и жизнь казалась совершенно прекрасной. Волшебник благосклонно принимал знаки внимания, насыщался неспешно и вёл беседу с теми тетургами, которых попросил сесть рядом с собой, а именно с Фазой и Дипу. Последнему, к слову, очень уж по душе пришёлся крепкий табак, что удалось выменять на собственный травяной сбор. Таким образом Тобиус распрощался с последними запасами.
— Когда они придут, — говорил волшебник, поедая печёную рыбу и бросая кости в огонь, — к обычным товарам прибавьте вот это.
— О!
— Что это?! Что это?!
В руки Дипу перешла сверкавшая статуэтка из начищенной меди, изображавшая премилую обезьянку с длинным хвостом. Формы её хранили простоту, но аккуратны, а поверхность покрывали сотни засечек, игравших текстуру меха. Вещица была весьма изящной в своей простоте, а бесхитростным тетург-рази она казалась сокровищем похлеще золотой короны древних королей.
— А можно оставить её?! Давай оставим! Смотри красивая какая! — тут же загорелся Фаза.
— Я не для того её создавал, чтобы вам оставлять. Преподнесёте чужакам как дар и ни словом не обмолвитесь о том, где взяли. Нашли, сами не придумали, куда девать, решили отдать дорогим друзьям.
— А не будет ли от этого, — с сомнением спросил Дипу, пыхтя трубкой и разглядывая статуэтку, — проблем?! Мне нужны их лекарства, знаешь ли! Видишь дураков вокруг?! Они только и делают, что придумывают новые способы захворать! Дай только волю, все слягут и передохнут! А лекарства очень уж хороши!