В добрый час

— Вот здесь пока что и наша колхозная канцелярия и наш клуб. Зайди в любой день — тут по вечерам всегда полно народу. — Василь включил приемник, через минуту комнату заполнила далекая музыка. — А вон в той комнате живет председатель, — он отворил дверь в боковушку. — Тут и мой кабинет. Старики — через коридор, на другой половине.

6

С пятого по седьмой класс Василь и Максим учились вместе, из года в год сидели на одной парте, дружили. Иногда, правда, и ссорились, а случалось, и вовсе носы друг другу разбивали, но детская дружба их от этого только становилась крепче. На выпускном вечере они тайком, спрятавшись в саду, выпили четвертушку водки, опьянели и поклялись, что будут друзьями до смерти. В этот же вечер, возвращаясь из школы, Максим силком вытащил Машу из стайки девчат, задержал, пока все отошли, и, заикаясь от волнения и робости, сказал, что любит её одну, на всю жизнь, и попытался поцеловать. Она испугалась, оттолкнула его, вырвалась и, догнав девчат, громко крикнула:

— Девочки! Максим пьяный!

Он услышал это и от страшной обиды, огорчения и стыда отстал от компании, лег на вспаханное поле и пролежал до утра. А потом почти год не мог смотреть Маше в глаза — стыдно было.

После семилетки Василь уехал в сельскохозяйственный техникум — куда-то за Жлобин, Максим начал ходить в восьмой класс. И очень скоро они забыли о своей клятве в школьном саду — интересы их и жизненные дороги разошлись. Письма по два написали они друг другу — и все; даже на каникулах встречались редко и случайно.

Но в то лето, когда Максим окончил девять классов и подал заявление в военно-морское училище, где учился его старший брат Алексей, они снова подружились, и подружились при странных обстоятельствах. Как-то после одной вечеринки, на которой Максим не присутствовал, хлопцы передали ему, что студентик этот… Вася Лазовенка, весь вечер увивался вокруг Маши и так был красноречив, что все просто диву дались. У Максима вспыхнуло новое, незнакомое ему ранее чувство. Через несколько дней он встретил Василя и прямо сказал ему:

— Ты вот что… не очень-то вертись вокруг наших девчат, а то я могу показать, где раки зимуют. Подумаешь, студент! Видали мы таких студентов.

Василь удивился и начал доказывать, что это глупо, что такие взгляды не к лицу комсомольцу. Максим грубо прервал его: Ты мне философию не разводи. Я знаю её, не хуже тебя.

Тогда Василь удивленно посмотрел на него и серьезно спросил:

— Подожди, да ты что, любишь Машу?

— А тебе какое дело?

— Вот чудак! Так бы сразу и сказал. А то ругаться начал. Я, брат, никогда не позволю себе отбивать девушку у товарища.

С этого началась их вторая, юношеская дружба. И переписывались они теперь аккуратно.

Василь прямо из техникума (он кончил в тот год третий курс) пошел в истребительный батальон. Защищал Жлобин, Гомель, отступал с Красной Армией, стал бойцом-пехотинцем. Он прошел через всю войну. Вырос от рядового до капитана, командира роты. Трижды был ранен, заслужил десять наград.

Максима в военно-морское училище не приняли, и он из упрямства пошел в речной техникум. Из техникума, с первого курса, он попал в противотанковую артиллерию.

После первого же боя, в котором батарея понесла большие потери, командир назначил его старшиной, и он целых два года должен был заниматься хозяйственными делами. Старшина он был расторопный: все умел раздобыть, все получить и доставить раньше всех, обвести вокруг пальца любого интенданта. Ему нравилось, что к нему на переднем крае, в батарее и даже в дивизионе с уважением относились не только солдаты, но и офицеры. Со многими из них, выше себя по званию, он был запанибрата: доставал им лучшие папиросы, предназначавшиеся для самого высокого армейского начальства, хорошее белье. Если у него иной раз спрашивали, откуда у него, молодого парня, эта хозяйственная жилка, он с гордостью отвечал: «От отца, видно, передалась ой отец был лучшим председателем колхоза».

Но, несмотря на все это, он, как и многие армейские старшины, проклинал свое положение и рвался в бой, под огонь, к орудиям.

Он завидовал, когда его товарищи, сержанты, младшие лейтенанты становились героями, получали награды. Его же за все это время наградили только двумя медалями.

На третьем году войны Лесковца послали в военное училище. Курсантом он был не очень дисциплинированным — имел несколько взысканий. Но командир взвода из него вышел смелый. За первый же бой в Пруссии он был награжден орденом Отечественной войны. Вскоре ему присвоили звание старшего лейтенанта. Во время войны с Японией он уже командовал батареей и получил ещё один орден. Ему везло: пуля его обходила, за всю войну только однажды его легко контузило.

— В сорочке ты родился, Лесковец, — шутили фронтовые товарищи.

Он собирался совсем остаться в армии, и поэтому неожиданный приказ об отчислении в запас поразил и обидел его: неужто командование считает его слабым офицером?

Василь демобилизовался летом сорок пятого года, после госпиталя. В то время ещё почти половина Добродеевки жила в землянках, хотя многие уже поставили срубы. Урожаи на колхозных полях были плохие. Не хватало даже на засыпку семенных фондов. Руководила колхозом добросовестная, но болезненная женщина — Наталья Седая; во время блокады партизанского отряда у нее погибли муж и двое детей. В райкоме, куда через несколько дней после приезда Василь пришел, чтобы стать на партийный учет, ему сказали:

— А мы тебе уже и работу приготовили, как только узнали, что ты приехал.

Сказал это веселый толстый человек, сидевший в кабинете секретаря райкома. Василю уже было известно, что это председатель райисполкома Николай Леонович Белов.

— Выбирай: либо моим заместителем, либо начальником земельного отдела. Одно из двух, — решительно предложил Белов.

Василь растерялся от неожиданности. — Почему сразу так высоко?

— Кадры, братец ты мой, кадры! — кричал Белов. — А ведь ты почти агроном, офицер, герой… Вытянешь, не бойся. Поможем.

— Дай человеку подумать, — остановил председателя секретарь райкома Прокоп Прокопович Макушенка и обратился к Василю: — Подумай серьезно об этом предложении.

Дома Василь рассказал обо всем отцу. Шестидесятилетний Мина Лазовенка задумчиво почесал затылок и сказал:

— А зачем тебе, сынок, лезть туда? Ты бы вот лучше взялся за свой колхоз да колхоз поднял бы, на ноги поставил. А туда всегда успеешь.

Слова отца удивили и обрадовали его. Удивили потому, что он не ожидал этого от отца: старик гордился тем, что сын — офицер, герой и, казалось Василю, должен был ещё больше возгордиться, что ему сразу предлагают такие высокие посты. А вышло наоборот.

Решение Василя пойти в председатели такого отсталого колхоза понравилось в райкоме. Его сразу поддержали.

Трудно было решить новому председателю, с чего начать. Задач было много, все они были тесно связаны друг с другом, и решать их нужно было все безотлагательно и умело, чтобы добиться, подъема колхозного хозяйства, обеспечить богатый трудодень. Василь вспомнил ленинское учение о цепи и главном звене. Но основная трудность в том и заключается: найти его, это звено, за которое следует ухватиться, чтоб вытащить всю цепь.