В другой мир от проблем

— Живехонек, чего ему сделается, — отмахнулся парень. — Врач глянул и сказал сразу на травму катить.

— Вы чего тут сдурели! — крикнула я, понимая, что название «больница» дано этому месту неспроста. — Куда ему еще травму, он и так натерпелся. Его вообще вылечить надо. А не травмы всякие накатывать.

— Его увезли на отделение травматологии, — и у этого парня еще хватало наглости смотреть на меня так, будто я сошла с ума, — и ортопедии.

Мне чуть худо не сделалось, более-менее понятно, какие увечья называют «травмой», но вот что такое «ортопедия» даже и думать было боязно.

— Да не переживайте вы так, кровь у него уже взяли, дальше проще будет, — сказал парень.

— Всю кровь? — перепугалась я.

Парень лишь печально вздохнул, из чего я сделала вывод, что все крайне печально. И моего Нутия уже будет не вернуть. Вероятней всего, его отдали на растерзание вампирам.

— Зачем же вы так!?

На лице у парня боролись две эмоции жалость и смех. В конце концов не выдержав, он рассмеялся.

— В лабораторию его кровь отправили, чтобы знать, как его лечить, — отсмеявшись, сказал он. — Не боись, никто твоего малыша не обидит.

— Так это для обряда лечения, — я начала догадываться, что в этом странном мире и обряды лечения тоже очень странные.

— Ну да, обычно помогает. Они там пошаманят немного и выдадут нам биохимию с клиникой. Вы поднимитесь на один этаж. Ваш мужчина там в пятой палате лежит, — напутствовал меня парень.

Даже не став задумываться над обилием новых слов, я пошла наверх и действительно достаточно легко нашла нужную комнату, названную палатой. Нутий в одиночестве лежал там на узенькой кровати, и по-прежнему не подавал признаков жизни.

— Ему капельница назначена, — следом за мной в палату заскочила девица в идеально-белом халате, с собой она притащила бутылку с прозрачной жидкостью и какие-то трубочки.

— Угу! — кивнула я, решив, что в странные обряды лечения этого мира, лучше не вмешиваться. К тому же и так все понятно, Нутию принесли зелье, которое называется капельницей, наверное, в лаборатории уже чего-то нашаманили.

Я внимательно следила, как ему чем-то перетянули руку и стали тыкать металлической иглой. Игла согнулась пополам.

— Никогда такого не видела! — изумилась девица. — Он качается?

— Нет, — быстро ответила я. — Мы ведем честный образ жизни.

Девица странно на меня посмотрела, поменяла иглу и снова попыталась проколоть ему кожу. Эта игла тоже скривилась.

— Придется иглу дюфо брать, — решила девица.

— Нет! — возмутилась я. Вот так вот запросто она предлагала мне пойти и обчистить какого-то там Дюфо, да это же подстава. В нашей гильдии на такие разводы даже дети не попадаются.

— Иначе сами будете капельницу ставить! — возмутилась девица. — Другие иглы об него ломаются.

— И когда же вы предлагаете пойти к этому Дюфо? — ехидно спросила я.

— Никуда ходить не надо, игла у меня с собой, — она показала иглу толщиной чуть ли не с мой мизинец, очевидно, она уже без меня обчистила этого Дюфо. А я еще раз осознала, что ничего не понимаю в медицине этого мира.

— Дюфо не против? — спросила я, чтобы не выйти из образа честной девушки.

— Нет, — уверено ответила она и стала колоть руку Нутия. Эта игла не согнулась, очевидно, иглы у Дюфо были заговоренные, и странная конструкция под названием капельница, начала функционировать.

— К концу капельницы, он придет в чувства, — девица вышла.

Чтобы не терять напрасно времени за ожиданием, я решила связаться с Ди-Гнемой, вопросов к ней накопилось немало. Я достала яблочко с блюдечком и принялась совмещать эти предметы при помощи вращательного заклинания. И ничего. Сколько бы я не катала яблочко, сколько бы не бубнила «ведьма Ди-Гнема, появись», поверхность блюдца оставалась поверхностью блюдца, яблоко яблоком.

Упс! Неожиданно в блюдце появилось ухмыляющееся лицо моего братика Бруснича, того самого который ради меня овса пожалел.

— Родственник, ты чего там делаешь? — удивилась я.

— На шухере стою, — рука братца дрогнула и в блюдце отразился задний план происходящего. Какой-то гоблин самой отвратной наружности, очевидно новый друг Бруснича, легкими скачками преодолевал поле, за которым стояла телега полная сена.

— Ты теперь на сельскохозяйственной продукции специализируешься?

— Чего?

Я и забыла с кем общаюсь, с моим братцем надо выражаться подоходчивей, а употреблять словечки, подхваченные мною в этом мире, и вовсе не следует.

— Сено тырите?

— Ага! Потом продадим, — радостно заулыбался Бруснич.

— Лады, — я не стала вдаваться в тонкости отношений «товар-деньги». Изобретательство Бруснича не поддается никакой логике. Посему я перешла к главной теме. — Ты что у этого блюдца делаешь, я же ведьме звоню?

— Я и сам не врубаюсь, откуда ты в этой тарелке появилась, — пожал плечами Бруснич. — Я ее только утром свистнул. А чего, нормальная тарелка, с засохшими макаронами, а тут вдруг твоя физиономия в ней… Теперь выкидывать придется.

Я посмотрела на яблоко, носившееся по кругу, надо же оно совсем увяло, и так, когда я покидала постоялый двор, оно не было свежим, а к вечеру совсем коммуникационные свойства потеряло.

— Ну, братишка, как вам там поживается? Небось, веселитесь во всю, когда за злотышами наблюдаете? — не удержалась я.

— Туман! Буря! Слизняки! — нахмурился Бруснич.

— Что? — настолько лаконичных ответов я не понимаю. — Какое мне дело до вашей погоды?

— И мне никакого, — пожал плечами Бруснич. — Пока, сестренка, меня зовут.

Стало темно, очевидно, Бруснич откинул тарелку куда-то в сторону, и рванул через поле за сеном.

Нутий лежал без движения, а капельница продолжала отмерять время до его выздоровления. Поэтому я со спокойной душой раздобыла в местной кухне новое яблоко и предприняла очередную попытку связаться с ведьмой. Я пять раз совершила вращательное движение, пока, наконец, не увидела в блюдце мою сестрицу Агану.

— Бунталина! — отрешенное лицо моей сестрицы чуть оживилось. — Мне было предсказание, что я увижу тебя. Ты спаслась!