В духе времени

— Бежим! — рявкнула я. — Лаптев, черти б тебя взяли, бежим!

Лаптев, то бишь Нуньес-Гарсиа, бессмысленно пучил на меня глаза. Я толкнула его в бок, побуждая к более активным действиям:

— Быстро! Ну что же вы, тюфяк!.. — Я взглянула на бегущего к нам человека с пистолетом. — Э, да что уж теперь… С вами каши не сваришь, любезный Федя. Поздняк метаться!

Если бы я была одна, я ушла бы у этих людей из-под носа. Но, взглянув на Федора Николаевича, я поняла, что время потеряно и что он буквально раздавлен страхом. По мере того как к нашей машине приближался человек с пистолетом — а приближался он очень быстро! — лицо директора тарасовского цирка бледнело и вытягивалось все больше. Он застыл и теперь походил на испуганную лошадь, которую ни с того ни с сего заставили выполнять упражнения с барьерами. И барьер в лице приближающегося к «Волге» вооруженного человека оказался лошади явно не по зубам. Зубы выбивали крупную дробь.

Рослый мужчина уже оказался возле машины и вскинул ствол:

— Выходить из машины по одному! Руки на капот! И без фокусов чтоб…

— Поздно, — повторила я.

Федор Николаевич сидел как прибитый. Я оглянулась на него и медленно потянулась из машины. Из «КамАЗа» вышел еще один, Тлисов, и он тоже был вооружен. Тлисов поравнялся с дверцей нашей машины, распахнул ее и сказал окаменевшему от ужаса Нуньес-Гарсии:

— Те же и новый директор! Федор Николаич, нехорошо вот так бегать от друзей!

— Не болтай с ним, — сурово сказал высокий, чье лицо показалось мне смутно знакомым, будто я уже где-то его видела. — Поосторожнее, а то можно и упустить.

— Куда они денутся… — протянул Тлисов.

— Павел, наверное, тоже так думал.

И тут я вспомнила. Вернее, поняла, почему мне знакомо это лицо. Во-первых, высокий сильно смахивал на того горбоносого парня, что задержал нас вместе со своими архаровцами возле железнодорожного переезда, Павла, которого выкинул из фуры Чернов. А во-вторых…

— Стой спокойно! — рявкнул на меня этот тип. — Только попробуй бултыхнуться, сука, мы тебя враз размажем! Знаю я твои штучки.

Тлисов тем временем рылся в салоне машины. Через пару минут оттуда донесся его радостный вопль:

— Есть! — вопил он. — Я нашел, я нашел!

— Что там?

— Деньги! Тут денег немерено. Как тот, в «Стреле», и говорил!

— Не ори. Дай сюда, — грубо сказал высокий. — Возьми на мушку вот ее. На Лаптева не пялься, он теперь вообще не при делах.

— Но я… — начал было Федор Николаевич, однако тут же получил от высокого очень чувствительный, хотя и почти незаметный тычок под ребра. Директора тотчас же скрутило, и высокий, похожий на горбоносого Павла человек негромко произнес:

— А с тобой, гнида, совсем другой разговор будет. Кинуть хотела, сучара?! В фуру их! — скомандовал он.

Я оглянулась по сторонам. Несмотря на то что дело происходило не в глухой степи, а близко к центральным районам самого цивилизованного города России, на помощь нам никто не спешил. Несколько пешеходов — метрах в двадцати от нас — равнодушно прошли мимо и нырнули в переход. А машин здесь почти не было. Оставалось только досадовать на судьбу и на то, как некстати кончился бензин. Впрочем, он всегда кончается некстати.

Берегите бензин, граждане водители!

Открыли фуру и, подведя нас с Федором Николаевичем к ней под прицелом, втолкнули туда. Двери с грохотом захлопнулись, и послышалось лязганье засова: нас тщательно запирали.

Федор Николаевич рухнул на пол. Его трясло, и он как в бреду повторял:

— Ну вот, мы пропали. Мы пропали… Мы пропали! Почему вы не сопротивлялись, Женя? Ах, ну почему вы не сопротивлялись? Я же плачу вам деньги за то, чтобы вы меня охраняли!

Я открыла было рот, чтобы дать ему гневную отповедь, но тут же подумала, что каким бы идиотом и рохлей ни был этот Нуньес-Гарсиа, а он все равно прав. Потому что клиент всегда прав. Конечно, я не виновата, что в самый неподходящий момент кончился бензин, что Федор Николаевич промедлил в самый решающий момент, когда еще можно было попытаться скрыться. Но я должна была предугадывать все это, так что и бессмысленно теперь оправдываться. Даже самой перед собой.

Я села на пол рядом с ним. Затарахтел двигатель, «КамАЗ» тронулся с места. Мой клиент потерянно произнес:

— Нас убьют?

Я пожала плечами:

— Не знаю, вряд ли. Ах, да что уж вилять?! Вполне могут и убить!

— Могут, — вдруг донесся голос из глубины фуры. От дальней стенки отделилась размытая фигура и, пошатываясь, приблизилась к нам. — Эти сволочи на все могут пойти. Вот как свела нас судьба!.. — почти что словами из песни заговорил невесть откуда взявшийся человек, и я с удивлением узнала в нем… лейтенанта Голокопытенко. Вот уж кого я менее всего ожидала увидеть здесь!

— Володя! — выговорила я. — Вы что тут делаете?

— Тот же вопрос я мог бы задать и вам. Что касается меня, то я провожу оперативное мероприятие. Только занесло меня с ним, кажется, к черту на кулички. Где мы?

— В Москве, — коротко ответила я.

Голокопытенко издал короткий гортанный возглас:

— А… Надо же… — выдохнул он затем. — Значит, они прямо с дачи, что около Синеньких, дунули на грузовике до Москвы? Лихо, ничего не скажешь. Они, кстати, даже не знают, что я здесь. Женя, а кто там у нас за рулем? В кабине вообще?

— Трое.

— А среди них есть Мусагиров?

Федор Николаевич вскинул голову. Я уверенно ответила:

— Киллер, убивший Павлова? У него удивительная выдержка и удивительная наглость. Да, он там. Я его вспомнила. Фото из досье плюс… Ведь я его уже видела… ну там, в подъезде Павлова… в роли алкаша.

* * *

Говорить было не о чем, да и никто из нас особенно и не выражал желания беседовать. Даже невесть откуда взявшийся Голокопытенко не собирался рассказывать, как он попал в «КамАЗ». Впрочем, даже при скуднейшем освещении в фуре — две полосы света, просачивающиеся сквозь то же количество щелей, — я заметила, что выглядит он дурно: помят, а руки испачканы кровью. По всей видимости — его собственной кровью, тем более что к плечу лейтенанта прилипла окровавленная же вата.

Везли нас недолго. Я услышала глухой шум открываемых ворот, чьи-то голоса, а потом прогремел мощный бас с украинским акцентом:

— Проезжай, що вылупывся!

«КамАЗ» остановился, и через несколько минут залязгал засов. Нас отпирали.

— Выходите! — донесся голос Мусагирова.

Я, щуря глаза, спрыгнула на землю. За мной, пошатываясь, появился Федор Николаевич.

— Где мы? — пробормотал он.

— Не спеши, на тот свет всегда успеешь попасть, — усмехнулся Мусагиров. — А пока что вам крупно повезло. — Последовал судорожный вздох Нуньес-Гарсии. — Я бы вас сразу в расход пустил, но, на ваше счастье, в Москве босс оказался. И он хочет вас обоих видеть. — Послышался еще один судорожный вздох моего незадачливого клиента.

Лейтенант Голокопытенко, о наличии которого в грузовике никто из бандитов не догадывался, вовремя спрятался и потому остался в «КамАЗе». Ни я, ни Федор Николаевич не придали этому значения. Не до того было.

Директор тарасовского цирка, с его-то скептическим отношением к лейтенанту, едва ли мог предположить, что тот способен как-то помочь. И я об этом не подумала. А зря, как оказалось потом. Но все по порядку.

Выйдя из машины, я огляделась. Мы находились в закрытом дворе, напоминавшем территорию какой-нибудь базы или склада. Территория была обнесена оградой, состряпанной из железных столбов и железобетонных плит. Выглядело неряшливо, особенно если учесть, что почти повсеместно к ограде лепились различные низкие постройки.