В двух шагах до контакта

— Вот теперь все правильно. Нормальные обнимашки симпатичных друг другу подростков. И да, Максим, еще дразнить ее было очень забавно. Она так уморительно фыркает, как песчаный тушканчик с Селесты.

Настя фыркнула, я рассмеялся и крепче обнял ее.

— Ладно, едем. Нам еще много порядка наводить, за вами — бедокурами, — пробурчал он, подчеркнуто сердито. И мы продолжили путь. В голове теснилось великое множество мыслей, среди которых были, наверное, самые частые: «что это было» и «что же я чувствую к Насте». Я никак не мог понять что и главное зачем устроил Яков Василич. Чего такого он подозревал в этой хрупкой девушке, что так старательно доводил ее до слез, а потом сам же и успокаивал. И что делать дальше. Общаться по прежнему у меня с Настей наверное не получится. Девчонки, когда узнавали что я к ним не равнодушен начинали задирать нос и всячески капризничать, так что интерес пропадал. Хотя это было давно. Я хорошо научился скрывать свой интерес. А тут… И как теперь она будет себя вести со мной. А что я вообще ощущаю к ней. Интерес, любопытство, симпатию или что-то больше. А что она? Кто я для нее? Случайный знакомый. Первый встреченный ей человек равного или близкого ей возраста. А, будь что будет, я постарался выбросить все это из головы, вот вернемся домой и буду думать. Постоянные тренировки от Якова дали свои плоды, я успокоился и стал осматриваться по сторонам. Со стороны Подгорельского донесся довольный хмык, а его шлем качнулся, будто он кивнул каким-то своим мыслям.

Наконец мы добрались до нужного места. Ну как добрались, почти. Первый из подготовленных нами поездов так и занимал все свободное место на площадке перед дверями склада. Да и не разгруженный кусок второго все также скромно стоял под самой стеной. В тот день, когда мы довели наши поезда до ворот, решили побить длинную цепочку на куски, потому что с длинным хвостом точно бы все переваляли. Хотя и так напортачили.

— Так, бардачники, сидим ждем меня, я тут немного осмотрюсь. Максим, у тебя как со стрельбой? — задал вопрос дядя Яков.

— 76 на последнем зачете, — не без гордости ответил я. На самом деле результат мог быть и большим, если бы я пользовался привычным оружием. А тут на зачет выдали что-то импортное и непонятное. Не иначе как устроили проверку в проверке. Дорогой внешний вид, чеканка и всякое украшательство и совершенно не настроенные прицелы.

— Ну хоть что-то, — проворчал он, — На вот, осваивай.

И он протянул мне ружье. До этого я больше пользовался мелкокалиберными винтовками, а тут в отверстие ствола можно было палец сунуть. Дождавшись пока я более-менее разберусь где чего он подал пару магазинов и коробку с патронами.

— Общие правила помнишь? — дождавшись ответного кивка продолжил, — На меня, Настю и транспорт не направлять. Повредить, конечно, вряд ли выйдет, но удар дроби все равно неприятно. Ко всякой непонятной ерунде не лезть и без уверенности в нее не палить. Так с тобой все. Заряжай и обустраивайся. Теперь ты. Настя, я так понимаю стрелять тебе не доводилось и прочее из этого вытекающее.

— Даже рядом не стояла, — сказала она со странной интонацией.

— Это хорошо что не отпираешься. Смотри сюда. Это магазин от автоматической турели. Патроны вкладываются вот так. Поняла? — он несколько раз показал ей как это делается. Когда она уверенно набила магазин он отобрал его и разрядил.

— Отлично. Идем дальше. Вот три коробки, патроны из них в магазине должны чередоваться, то есть считай сверху, шумовой, дробь, стрелка. Так сказать сначала предупреждаем, потом намекаем, ну и в морду. Да. — он довольно ухмыльнулся, — Тебе это развлечение на все время что нас не будет.

— И много их надо? — с подозрением спросила Настя.

— Вся эта коробка, — он распахнул ящик. Вопреки моему ожиданию пустые магазины не были разложены как полагается, а просто лежали кучей.

— Дядь Яков, а чего такой бардак? Я думал боеприпасы в образцовом порядке содержаться должны, — поинтересовался я.

— Ну вообще-то ты прав. Это я их так в кучу покидал. Эти «достойные люди», — произнес он явственно выделив голосом свое неодобрение, граничащее с гневом, — заложили на хранение турели с магазинным снабжением. Причем на складе не то что переходника на ленточное, там даже барабанных магазинов нет. Хоть бы дисковый магазин. Радуйтесь что хоть такие нашел, — он еще что-то совсем неразборчиво пробурчал, видимо ругался.

— Максимка, как со своим закончишь помоги Насте. Хотя бы десяток к моему приходу должен быть готов. Я сейчас места для турелей присмотрю и вернусь. Он подхватил свое ружье и скрылся за углом.

Я сразу же подошел к Насте. Она старательно набирала цепочки патронов смешно сморщившись. Разумеется я не мог оставить это без внимания: — И кто это у нас тут носик морщит?

— Я. И мне неприятно. Блин, на знаю как объяснить, будто берешь что-то неприятное, склизкое или испорченное. Мерзко. — отозвалась она. Я чуть в ступор не впал.

— Ты серьезно? — переспросил я еще раз чтобы убедится.

— Целиком и полностью, — ответила она и ее передернуло.

— Так, стоп. Смотри на меня. И повторяй. Я сортирую пластиковые фигурки. Они смешные и плохо сделаны. Мне нужно их построить по порядку, — медленно проговорил я, а она повторила.

— Хмм, вроде легче стало. Ты меня гипнотизировать пытался? — сказала она через пару минут.

— Не совсем, просто запомни, ты сортируешь пластиковые фигурки, — я замялся, как сказать «а не патроны» не говоря этого слова. Удивительно, но я уже встречал похожую реакцию. Но там девушка не могла сделать выстрела. Могла заряжать, чистить и снаряжать, а выстрелить — никак. Вплоть до тошноты. Правда она с этим боролась изо всех сил. Она хотела стать геологом-практиком, а без умения обращаться с оружием в экспедицию не попадешь. Так вот, она делила все свои действия и подменяла им названия и суть. Оружие переставало так на нее действовать. Но вот с выстрелом у нее пока были проблемы. «Пацифизм в обостренной форме» обзывал это инструктор, но старался ей помочь.

— Давай так, ты строишь столбики рядами, а я делаю с ними прочее, — предложил я.

— Ты меня очень выручишь, — произнесла она с закушенной губой, — что ж так сложно-то «не думай о белой обезьяне».

— Попробуй думать о чем-то совсем другом, — предложил я, — например чего хочешь на ужин?

— Чего я хочу я уже в комбайн заложила. Так что об этом думать поздно. А завтра очередь готовки меняется. Ты же не думал что всегда я буду заниматься?

— Ну как тебе сказать, — замялся я, — Я хорошо открываю сухпайки и еще варю яйца, но это с непредсказуемым результатом.

— Как это? — не поняла она, уставившись на меня своими бездонными глазами.

— Ну в том плане что повторимость результата не гарантируется. Короче, каждый раз по разному. И вроде все правильно делаю, и по таймеру. А вот… — я развел руками.

— «И чую я здесь запах лжи, тлетворный аромат обмана», — процитировала она, — сдается мне что кое кто решил меня на кухню законопатить. С особым цинизмом. И то что я девушка вам такого права не дает.

— Ну может еще не моя очередь, — предположил я, — Может еще и обойдется.

— Так ты серьезно? — удивилась она.

— Целиком и полностью, — смущенно подтвердил я.

— Ты не умеешь готовить?!
– она расхохоталась., - Да я была уверена что это все могут. Вообще все. Да за эти полгода здесь они вроде и не повторились ни разу, ну ребята с которыми я жила тут. Что такое каша каждый день я только у вас увидела. И что, вы все такие? В смысле, старик только кашу готовит, а вы с отцом только консервы открывать способны?

— Отец умеет, — немного обиделся я, — Дома чаще мама готовит, она от этого удовольствие получает, вот я и не научился.