В джунглях черной Африки (Охота за слоновой костью)

Джонни оставил лесничего Гомо у разобранного генератора и вернулся в свой офис под кассиями. Стоило ему выйти из мастерской, как Гомо многозначительно переглянулся с другим лесничим — Дэвидом. Генератор, с которым он возился, он подобрал именно для этой цели в груде металлолома в Хараре. А совершенно исправный генератор машины лежал под сиденьем шофера. Нужно не больше десяти минут, чтобы вернуть его на место и подсоединить к проводке.

В кабинете Джонни вновь обратился к монотонности форм и бухгалтерских книг. Один раз он взглянул на часы и увидел: без нескольких минут час. Ему хотелось закончить работу до обеда. Конечно, заманчиво вернуться домой пораньше. Джонни нравилось по вечерам возиться с детьми, особенно с сыном, но он подавил искушение и продолжал упорно работать. Он знал, что скоро Мевис пошлет за ним детей. Ей нравится, когда за едой проводят не много времени.

Услышав звуки у двери, Джон улыбнулся, предвкушая появление детей, и поднял голову.

Улыбка исчезла с его лица. В дверях стоял незнакомец плотного сложения, с кривыми ногами, одетый в грязные тряпки. Руки он держал за спиной, словно что-то прятал.

— Да? — коротко спросил Джонни. — Ты кто? Чего тебе?

Мужчина улыбнулся. Кожа у него была очень черная, с лиловым отливом. Когда он улыбался, шрам через все лицо придавал его улыбке зловещее, невеселое выражение.

Джонни встал из-за стола и пошел ему навстречу.

— Что тебе нужно? — повторил он, и мужчина ответил:

— Ты.

Он достал из-за спины автомат «АК-47» и направил ствол в живот Джонни.

Джонни был захвачен врасплох посередине комнаты. Однако почти мгновенно пришел в себя. У него были рефлексы охотника и солдата. В десяти шагах от него дверь оружейной комнаты… и он бросился к ней.

Там хранился арсенал парка. Джонни сквозь дверь видел стойку с ружьями у дальней стены. Отчаяние сделало его ноги свинцовыми: Джонни вспомнил, что ни одно ружье не заряжено. Таково было установленное лично им правило. Патроны спрятаны в закрытом металлическом сейфе под ружейной стойкой.

Все это пронеслось у него в голове в то мгновение, когда он устремился к двери.

Краем глаза он видел, как мерзавец со шрамом поворачивает ствол в его сторону, и на полпути к двери Джонни упал на пол и, как акробат, нырнул под очередь, прошившую комнату.

Перевернувшись и вскочив, Джонни услышал, как мужчина выругался, и снова устремился к двери. Он понимал, насколько опасен противник. По тому, как привычно тот держит оружие, он видел, что это убийца. Чудо, что он все еще увертывается от огня с такого близкого расстояния.

В воздухе повисло облако кусочков штукатурки, выбитых пулями из стены, и Джонни прыгнул сквозь него, хотя знал, что ничего не выйдет. Слишком хорош человек с автоматом. А дверь чересчур далеко, и до следующего залпа до нее не добраться.

Часы в голове у Джонни продолжали идти; он прикидывал, сколько времени потребуется противнику, чтобы восстановить равновесие. При стрельбе очередями ствол автомата всегда немного поднимается, независимо от действий стрелка; требуется доля секунды, чтобы опустить ствол для второй очереди.

Джонни рассчитал точно и рванулся в сторону, но на мгновение опоздал.

Стрелок опустил ствол, чтобы компенсировать его подъем.

Одна пуля пробила бедро Джонни, не задев кость, но вторая прошла через ягодицу и разбила бедренный сустав, раздробив головку и тело тазовой кости.

Три остальные пули пролетели мимо, потому что Джонни успел метнуться в сторону. Но его левая нога отказала, и он тяжело прислонился к дверному косяку, пытаясь удержаться от падения. Инерция заставила его съехать по стене, со скрипом процарапав ногтями штукатурку. Кончилось тем, что он замер на одной ноге лицом к стене. Левая нога болталась на разбитом суставе, а руки он широко расставил, как на распятии, пытаясь удержать равновесие. По-прежнему улыбаясь, стрелок перевел автомат на стрельбу одиночными выстрелами. Он старался беречь боеприпасы. Каждый патрон стоит десять замбийских квач, и его приходится сотни миль тащить в мешке за спиной. Каждый патрон бесценен, а хранитель ранен и полностью в его руках.

— Теперь ты умрешь.

И он выстрелил Джонни в живот.

Воздух с шумом вырвался у Джонни из легких. Страшная сила удара прижала его к стене и согнула вдвое, потом он упал вперед. Джонни во время войны уже бывал ранен, но в него ни разу не стреляли в упор, и потрясение от такого удара превзошло всякие ожидания. От пояса вниз его парализовало, но сознание оставалось кристально ясным, словно поток адреналина в крови необычайно обострил восприятие.

«Притворись мертвым!» — подумал он, уже выполняя это решение. Нижняя часть тела была парализована, но он заставил расслабиться торс. Тяжело, как куль с зерном, он упал на пол и больше не шевелился.

Голова Джонни повернулась в сторону, грудью он прижимался к холодному бетонному полу. Джонни лежал неподвижно. Он слышал, как стрелок прошел по полу, резиновые подошвы его обуви негромко скрипели.

Потом эта обувь оказалась в поле зрения Джонни. Пыльная, изорванная почти до верху. Носков не было, и острый запах от ног, оказавшихся в нескольких дюймах от лица, ударил Джонни в нос.

Джонни услышал металлический щелчок затвора: замбиец снова переключил порядок огня, — потом почувствовал холодное прикосновение ствола к виску. Человек собирался произвести контрольный выстрел.

«Не шевелись», — заставлял себя Джонни.

Это была его последняя отчаянная надежда. Он знал, малейшее его движение — и грянет выстрел. Он должен убедить стрелка, что мертв.

В этот момент снаружи донеслись крики, потом множество автоматных очередей, и снова крики. Ствол оторвался от виска Джонни. Зловонные ботинки повернулись и удалились к выходу.

— Идем! Не трать время! — крикнул в открытую дверь стрелок со шрамом. Джонни достаточно знал чиньянджа [5] , чтобы понять его. — Где грузовики? Надо грузить слоновую кость!

5

Один из языков семейства банту, национальный язык Малави.

Замбиец выбежал из кабинета, оставив Джонни на бетонном полу.

Джонни знал, что он ранен смертельно. Чувствуя, как из раны в паху уходит артериальная кровь, он повернулся на бок и быстро ослабил пояс брюк.

И сразу ощутил запах собственных испражнений. И понял, что вторая пуля разорвала ему внутренности. Опустив руку, он попытался пальцами зажать рану в паху. Кровь горячо ударила в руку.

Он обнаружил разорванную бедренную артерию и зажал ее концы.

Мевис! Дети! Такова была его следующая мысль. Что он может для них сделать? И в этот миг Джонни снова услышал стрельбу — со стороны поселка слуг и своего коттеджа.

Их целая банда, в отчаянии подумал он. По всему лагерю. Нападают на поселок. И потом: «Мои малыши! О Боже! Мои малыши!»

Он подумал об оружии в соседней комнате, но знал, что до него не доберется. А даже если доберется, то с вывалившейся половиной внутренностей не сможет стрелять из ружья.

Он услышал шум двигателей грузовиков. Узнал рев больших дизелей и понял, что это рефрижераторы. На мгновение появилась надежда.

Гомо, подумал он. Дэвид… Но надежда жила недолго. Лежа на боку, зажимая разорванную артерию, он понял, что может подсматривать в открытую дверь.