В её стране родятся тучи

За несколько минут до катастрофы на весенне цветущей поляне стояло несколько священников в бедных грязных одеждах, а перед ними — чёрный дракон, рослый, в два или четыре раза крупнее московских оборотней в нечеловеческих обликах. Чешуйчатый стоял понуро, и ему чеканил с сурово сведёнными скулами старец, что стоял перед ним… и сильно напоминал Аристарха — даже не внешностью, а манерой держаться и мимикой. Дракон превратился в человека — мускулистого верзилу с неопрятными волосами и бородой, но сгорбленного и упавшего на колени. "Аристарх" стал ещё яростнее и злее кричать и указывать пальцем на небо, а богатырь, заревев, в исступлении стал биться головой о землю, не сдерживая ударов. С первого же он разбил лоб в кровь, но продолжал с мазохизмом класть поклоны. С третьего раза ощутимо треснул череп, но и тогда верзила не останавливался, будто бил не себя, а врага отчизны. На шестом ударе он упал, ослабев, вместе с кровью из головы вытекали мозги, но и тогда едва живой мужчина продолжал удары, вплоть до девятого, когда окончательно затих, а из под его головы потекла обагрённая вода, размывая месиво плоти, но всё более и более чистая с новыми потоками чудесно открывшегося источника. Монахи сначала радостно переглядывались и крестились с улыбками, но воды становилось всё больше, её прибытие ускорялась, лужа за десяток секунд покрыла всю опушку по щиколотку. Только тогда святые отцы забеспокоились и стали сматываться в чащу, а церковь, покачиваясь, проседала и опускалась в новое озеро.

Арвера вздрагивала, зависнув в воде. Та оставалась такой же чистой и прохладной, но у ныряльщицы появилось впечатление, что она погрузилась в чужую кровь. Асвер и сам еле сдерживал себя от шока, но нашёл в себе силы утешающе коснуться запястья белой — необходимость утешать самку позволяла поверить в собственную храбрость, а миссия — продолжать исследования.

Изогнувшись и первой погружаясь к храму — крылья уже не светились, даже в прошлом на той глубине было темно — Вера работала лишь крыльями и хвостом. У дна она проявила и трезубец, и детектор сокровищ, столь любезно одолженные ей Мартой, и кивком позвала друга присоединиться к ней внутри храма. Асвер опасливо покосился на гнилые доски и последовал за Верой, стараясь ничего не касаться.

Внутри храм сохранился лучше — это было чудом само по себе, что не потемнела позолота на иконах, только лики святых пропали, их заменила зловещая чернота теней. Теперь уже Арвера тронула самца, обращая его внимание на эту странность. Дракон кивнул, давая понять, что и сам удивлён, после чего всплыл почти вертикально, размеренно работая задними лапами. Покрутив хвостом и взбурлив воду, крылатая выбрала одну из самых больших икон, решив подплыть поближе.

Оборотням не хватало знаний, чтобы понять по окладу, кто был здесь изображён. Наверное, Иисус, ведь руки высокой чёрной фигуры были расставлены в стороны, словно у статуи в Рио де Жанейро. Асвер посветил на доску — но чернота не блестела, словно настоящий провал. Лапа, держащая фонарик, дрожала, дракончик видел это краем глаза, но не мог оторвать взгляда от чёрного капюшона иконы. Даже с сошедшими красками она будто смотрела в душу и осуждала.

Заметным волевым усилием подавляя неприятные эмоции от увиденного через крыло подруги зрелища — по факту самоубийства во имя веры — Асвер глядел на икону. Очень хотелось спросить — "зачем же нужна смерть, если уж разумный уверовал и во всех прошлых грехах раскаялся", но останавливала одна тонкость. И вовсе не то, что спросить вслух под водой несколько затруднительно. В иконах чувствовалась какая-то странная сила, до поры дремлющая, но в любой момент способная проснуться и спросить уже с вопрошающего за все грехи. Причем не только реально совершенные, но даже обдумываемые и будущие, просто чтобы мало не показалось и отпала всякая охота в будущем спрашивать. И ощущение это останавливало не хуже, чем разогнавшийся автомобиль — каменная стена в три шага толщиной.

"Арвера, что ты чувствуешь, когда смотришь на эти иконы? — Асвер легким напряжением воли отправил свои мысли подруге, даже не думая о том, что она может и не суметь не то, что ответить, а даже и принять ментальное сообщение, — У меня странное ощущение, будто за ними серьезная сила. Вроде бы не агрессивная, но и не самая дружелюбная, мягко выражаясь".

"Это место меня отталкивает," — Арвера хотела поднести лапу к иконе, но передумала и опасливо отвела ладонь, — "может быть, как драконессу, блудницу и грешницу… но я помню: рассказывали, что икона Николая ударяла даже монахов, кроме одного, самого благочестивого. Вряд ли все насельники монастыря были сплошь оборотни и зверюги. Может быть, дело не в расе, а в праведности? И всё же это место должно противиться тому, чтобы сюда попадали крылатые. А Ярмир и Элернара, наоборот, сюда перенеслись. Может одно и то же явление одновременно и притягивать что-то, и ненавидеть это?.."

"Очень сильно сомневаюсь, — ответил Асвер, не прекращая анализировать собственные ощущения от взгляда на икону, — И в том, что наши гости из Нашара тоже вели там особо праведную жизнь, тоже. Странное вообще дело… я был уверен, что портал здесь в каком-то своеобразном "спящем режиме" стоит, активируется или при приближении разумного, или при вливании энергии. Возможно, что так и есть, но проход только по разрешению от иконы. Знаешь, есть безумная идея. Я хочу попытаться обратиться прямо к иконе, и попросить разрешения пройти. Что думаешь?"

Идея Асвера была, конечно, не самой безопасной — та сила, что скрывалась за иконой, вполне могла как промолчать, так и ответить, причем заранее неизвестно, как. Или ударом, от электричества до ментала, или реально открыть портал. Правда, неизвестно, куда — может, в Нашар, а может, еще куда.

Арвера понимала: надо попробовать, иначе не проверить. И опасность этого понимала. Но кивком разрешила попробовать.

Асвер поднял руку и стал медленно приближать её к черноте, желая дотронуться и мысленно приветствуя её, спрашивая разрешения взаимодействовать. Тень с образа сначала просто густела, а потом дёрнулась, на секунду будто выпрыгнув из рамы навстречу драконам. Их обоих пронзила судрога, а души сковал неестественный ужас. Вода загудела, от тёмного Иисуса стало ощущаться отталкивающее давление. Дрогнули другие иконы, окружая водолазов и сдавливая между своими рядами.

Крылатые попробовали вырваться, но проклятая тьма обволакивая их, стягивая, ограничивая движения, словно самочки очутились в паутине или прилипли к плёнке, которую вешают как ловушку для мух. Зажмурившись, Вера что-то булькающе простонала. Её крылья напряглись, застыв в полураскрытом положении, задние лапы поджали пальцы и она замерла, выпуская из уголков пасти пузырьки воздуха.

"Это была плохая идея" — успел подумать Асвер, прежде чем от "икон" пришел тяжелый ментальный удар дикого ужаса. Затем истекающая из темных провалов на месте ликов святых густая, как отработанное моторное масло, тьма стала обволакивать тела двух драконов, на свой страх и риск сунувшихся в смертельно опасное место. Сработать на опережение удара и хотя бы попытаться отключить некоторые чувства Асвер просто не успел.

Давление неизвестной, но враждебной силы все усиливалось. Казалось, единственное, чего эта сила желает — лишь смерти неосторожных странников.

"Вот надо было так влезть, — с трудом сдерживая более крепкие слова, подумал Асвер, — Эта тьма точно всему живому враждебна… стоп… точно! Это не христианские иконы, это какая-то нечисть, занявшая пустое место! Но как от нее спастись? К христианскому Богу воззвать? Попробуем… Господь милосердный, спаси нас, грешных, от смерти лютой и страшной! Не дай душе раньше времени бренное тело покинуть! Воздай по заслугам нечисти, что место в образах святых заняла!"

Это как будто лишь распалило тьму, которая внезапно крепко сжала тела драконов, но в непроглядном мраке открылся тоннель из света и сумрака. В нём плавала драконесса с синей чешуёй. Асвер вспомнил её — кажется, её тело, бездыханное, но не мёртвое, лежало в катакомбах собора святого Амаранта. Но сейчас "безымянная святая" была с открытыми глазами и двигалась — кивнула Эши и Вере и поплыла к выходу из подводного храма, помогая выбраться из тёмной пещеры в илистое озеро, сначала лишь изумрудное пятно, к которому поднимались вереницы пузырьков, а потом целое пространство вокруг, заполненное тусклым, но живым солнечным освещением. Ещё немного — и крылатые вырвались на поверхность.

Лодка была на месте, но Нармэла в ней не сидела. Озеро, в целом не меняя очертаний, тоже разительно изменилось: расширился пляж на половину береговой линии, вместо маковки церкви высились, отражая рассветное солнце, теплицы. Не обратив внимания на перемены, будто всё так и надо, Вера забралась на борт и помогла парню вскарабкаться за ней. Сняла акваланг, помогла снять Асверу и тут же перекинулась в человека, причём сразу в сухой одежде, хотя до сих пор подрагивала:

— Попали в геопатогенный разлом и галлюцинации начались! Будто две лишних жизни прожила… Классно, но опасно и жутко.