В его власти, или Беременна от монстра

Кажется, что эта пытка продолжается вечно! По телу пробегает дрожь, я как натянутая струна отзываюсь на любую, даже самую скупую ласку, но Покровский контролирует все и не дает перейти удовольствию за грань оргазма.

Ощущение, будто я балансирую на краю пропасти и уже почти падаю, но никак не могу рухнуть вниз. И в тот момент, когда я уже готова расплакаться от желания кончить, Марат практически кладет меня на рельефное тело спиной к себе, поднимает выше ногу, входит до упора и до боли прикусывает шею. А после резко переходит на дикий темп и я понимаю, что он сам едва сдерживался.

Но через секунду все мысли улетают из головы под хриплый рык Марата:

— Вот так, детка, да!

И только в этот момент удовольствие накрывает с головой. Выгнувшись в крепких сильных руках, я с громким стоном кончаю вместе с ним.

******

Впервые после секса я чувствовала изнеможение. Эту приятную сладкую истому по телу, о которой писали в романтичных книжках. Когда тело плавно качает, будто на волнах, расслаблена каждая мышца и от удовольствия даже слезы на глазах выступают. И это несколько раз за вечер! Бывший муж — единственный партнер за всю мою жизнь — никогда даже прелюдии особо время не уделял. А о таком фееричном сексе даже можно было не мечтать.

Из грез на землю меня вернул грубоватый голос:

— Блять, я не предохранялся.

В этот момент сердце предательски сжалось. Я открыла глаза, в темноте наблюдая за силуэтом Марата — он подобрал со стола стакан и снова наполнил его алкоголем.

— Я не могу иметь детей.

Сглотнула горький комок. Признание далось мне с трудом. До сих пор упоминание о ребенке или беременности резало как будто по живому. Да и разве может такое хоть когда-то отболеть?

— Отлично. Я тоже. Но я все равно всегда предохраняюсь. После секса может оказаться, что на тебя не только детей хотят повесить, — едко пошутил Покровский.

— Я ничем не больна! — зло выпалила я, ясно понимая, к чему он клонит.

Глаза защипали слезы. Обидно было и то, что он обо мне так плохо подумал, и что единственным ответом на то, что я не могу иметь детей, было «Отлично».

— Жизнь научила меня не доверять словам женщин, — с иронией фыркнул Марат.

На голову словно опрокинули ушат ледяной воды. Ноги дрожали от слабости после пережитого оргазма так, что колени подгибались, но я все равно заставила себя подняться с постели. Хорошо, что в комнате уже было темно, потому что невыносимо было даже от мысли, что придется посмотреть в лицо Покровскому.

Он хотел развлечься, снять напряжение, только и всего. Наверное, просто ни одна из этих роскошных фифочек не смогла приехать сегодня или Марат просто разругался с очередной пассией. А тут я — такая доступная, сразу сдалась, даже уговаривать не пришлось! Как же противно! Противно от самой себя. На что я вообще надеялась? Даже в подметки не гожусь ни одной его женщине.

Марат не стал меня останавливать. Почему-то это добило больше всего. Дурочка, все равно на что-то надеялась даже теперь. Я бежала к своей комнате так, словно под ногами горели угли. И лучше бы это были они, чем горело внутри. Захлопнула за собой дверь и прижалась к ней спиной, поспешно стирая соленые дорожки со щек.

Как любила говорить моя мама — «Всегда знай свое место». Рядом с такими людьми мое место всегда будет где-то внизу, на уровне обслуги. В доме, на кухне, в постели. Попользоваться, выбросить и забыть.

— Ненавижу! — прохрипела я, сползая по двери вниз.

А после не выдержала и разрыдалась.

Глава 4

— Соскучилась по мне, сладкая? — ухо обжигает горячим шепотом. Тело мгновенно отзывается на эти порочные нотки в голосе и мурашки возбуждения бегут по спине.

— Да, — в горле пересыхает и ответ выходит хриплым. Зато честным.

Он зажимает меня прямо в коридоре и горячая ладонь сразу же забирается под юбку униформы. Марат бесстыдно заставляет обвить его талию одной ногой и вжимается, давая почувствовать, как у него стоит. Ухмыляется довольно, когда я краснею.

— Что, детка, просто оттянуть трусики в сторону и трахнуть тебя? — интересуется Покровский, — Прямо здесь?

Марат так сильно впивается пальцами в кожу на бедрах, что наверняка останутся синяки. Плевать!

Он входит в меня резким толчком и мне так нестерпимо хорошо от его грубой силы. Вскрикиваю, подаваясь вперед и… просыпаюсь.

Внизу живота ныло от возбуждения. Со стоном я рухнула на измятые простыни, обессиленно выдохнула и закрыла глаза. Как же я ошибалась, думая, что после случившегося хотя бы прекратятся эти сны. Но нет, все стало еще хуже. Теперь я знала, как может быть хорошо с этим мужчиной, и каждый сон был откровеннее другого.

Я чувствовала себя разбитой. Каждый. Чертов. День. Ждала, что Марат хотя бы вспомнит обо мне, скажет пару слов… или просто придет снова в мою комнату. Пусть даже так, я готова была и на это. Лишь бы еще раз ощутить себя такой же нужной, желанной. Его запах — смешение мускуса и морской свежести — как будто впитался в кожу. Иначе как объяснить, что я ощущала его везде?

Даже несколько раз пришлось нарушить установленные правила и попасться Марату на глаза, когда я накрывала на стол. Но Покровский начисто игнорировал меня, словно в тот момент в столовой никого не существовало. А когда я попыталась заговорить, так зыркнул, что пришлось быстро исчезнуть. Мне все еще нужна была эта работа. Так что, Аня, придется тебе заткнуться, сцепить зубы и сделать вид, будто ничего и не было.

В конце концов, Покровский ничего мне не обещал, это просто был классный секс без обязательств. Через неделю я уже смирилась. Но когда через неделю он драл в том же кабинете миниатюрную блондинку-модель, внутри что-то умерло. Вот тогда я его возненавидела всей душой. Как я сразу не разглядела эту мудацкую натуру?

Я просто горничная, которой дико нужна эта работа. Соберу деньги, выйду фиктивно замуж, усыновлю или удочерю кроху и буду счастлива. Надо только еще немного потерпеть, чтобы накопилась нужная сумма, и подыскать нормальную работу. И к черту этого Покровского.

******

— Дайте тесты на беременность, пожалуйста, — говорю я и, подумав, добавляю, — штук десять. Разные, если можно.

Еле уняла дрожь в руках, когда расплачивалась за тесты и сгребала их в сумку. А когда возвращаюсь в дом Покровского и запираюсь в ванной, я уже на грани истерики. Полмесяца прошло с момента совместной ночи с Маратом, и вот ее последствия.

Задержка была уже пять дней. Пять! Дней! Было время, когда эта новость сделала меня самой счастливой женщиной. Еще несколько лет назад я ждала задержку больше всего на свете, больше, чем любой самый дорогой подарок. Потому что надежда, что внутри меня уже растет малыш, и была тем самым подарком. Настоящим чудом!

Но не теперь. Это значило только какие-нибудь временные проблемы со здоровьем, только и всего. Потому что десятки врачей, у которых я побывала за пять лет, не могли ошибаться. «Бесплодие» — этот приговор ставили раз за разом.