В этой старой гостинице на берегу

4

И только через три дня, совершенно случайно я обнаружил у себя в кармане, записку на блокнотном листе:

«Прости меня. Когда я забежала сказать тебе одно только словечко, ты так крепко спал. Моим скитаниям приходит конец. В ноябре у меня свадьба. Будь счастлив и, прошу, избегай туристских маршрутов».

Я поднялся со ступеньки крыльца, отшвырнул давно погасшую сигарету и вернулся в номер.

Протрезвевший Виктором резался в дурака с командировочным по заготовке леса…

Пудель Кеша

1

Артисты приехали поздно ночью.

И до утра продолжалась беготня по коридору.

Кое-кто, не успев устроиться, пробовал голос, кто-то пиликал на аккордеоне.

Мне даже сквозь сон показалось, что под нашей дверью тонко и жалобно тявкнула собака.

В столовой за завтраком Виктор сообщал последние новости, уплетая омлет и обжигаясь какао:

– Тетя Маша сказала, что приехали артисты из Ленинграда. Две бабы и четыре мужика. С ними собака ученая. Вся в завитушках, а на хвосте кисточка. Будут концерты давать в Доме культуры. Один мужик, представляешь, в комнате тети Маши полчаса шесть ложек враз подкидывал… Ну прямо как в телевизоре!

2

Весь день мы болтались по полям соседнего совхоза.

Мерили валы, пересчитывали пни и валежники.

В общем, успешно добирали до плана недостающие гектары, а когда вернулись в гостиницу, артисты уехали давать концерт…

3

Вернулись они поздно ночью.

Опять кто-то пробовал голос, как будто не напелся на концерте.

Аккордеон не пиликал, а выдавал связные мелодии.

Радостно лаяла собака…

4

На следующее утро мы с Виктором поднялись пораньше и, чтобы не терять времени на столовую, перекусили в номере вчерашними холодными котлетами.

Судя по тишине, артисты спали основательно и наверняка до обеда.

Стараясь не шуметь, мы вышли во двор к машине.

Светало.

Иней ровно лежал на крыше кладовки, на двух треснутых досках возле крыльца.

Виктор отомкнул будку и протянул мне канистру.

Даже сквозь перчатки чувствовался холод металла.

Я вышел на берег и хотел было спрыгнуть на гальку, как услышал слабое повизгивание.

На мостках, возле самой воды, сидел мужчина спиной ко мне.

Рядом с ним, виляя хвостом, стоял белый пудель с бантом на шее.

Мужчина не отрываясь смотрел на воду.

Одной рукой он поддерживал меховую куртку на плечах, а другой поглаживал морду собаки.

Пудель все пытался лизнуть руку хозяина.

Ветер с реки обжигал мне лицо.

Канистра холодила пальцы.

А я стоял вдалеке от воды, не в силах потревожить задумавшегося человека и разыгравшуюся собаченцию.

– Вот, Кеша, – сказал мужчина и повернул морду пуделя к воде. – Великая сибирская река Лена!

Тут мое терпение лопнуло, и я со всего размаху приземлился на сизую гальку и, стянув перчатку, сунул канистру боком в воду, и она сразу забулькала.

– Доброе утро, – сказал мужчина, подымаясь.

Пудель вильнул хвостом.

Я не ответил.

Канистра наполнялась медленно, пальцы задубели.

– Кеша, пошли отдыхать.

Мужчина подсадил на берег пуделя, взобрался сам и, не торопясь, пошел к гостинице…

5

И вот теперь, в утро, похожее на то, я стоял на том же месте и смотрел на пустые мостки, на широкую быструю реку, на противоположный берег, где по взгорку лезли домишки с белыми шиферными крышами, в небо тянулись дымки.

За моей спиной зашуршала трава.

Как будто невесть откуда взялся пудель Кеша и помчался ко мне, как к старому знакомому, высунув язык.

Я обернулся.

Черная дворняга шарахнулась в сторону.

И вдруг я понял, почему тот человек разговаривал с пуделем, сидя у воды…

И почему инструктор написала мне, чужому, записку…

И почему шабашник не спал всю ночь, пытаясь закончить свой монолог…

Собачонка спряталась между бревен.

Я посмотрел на гостиницу.

Длинный забор с выломанными досками, а дальше – широкие одинаковые окна с узкими открытыми форточками.

В крайнем окне дрогнула штора.

Может быть, в этот момент кто-то пристально смотрел на меня и догадывался, почему я торчу на берегу с пустой канистрой…