В городе Солнца

Один из молодых монашков подошел к ним, и без слов указал рукой в направлении ворот, за которыми находились монастырские сады и огороды. Обширное пространство занимали теплицы с прозрачными стенками и крышами из пластстекла. Было видно, что там росли капуста, морковь, редис, огурцы, картофель и другие овощи. Неподалеку виднелся сад фруктовых деревьев. Монашек провел их и по этому саду, где под деревьями росли ягоды, травы и цветы. В конце сада, близ прочной кирпичной стены, бил святой источник. Монашек жестом разрешил им зачерпнуть воды в ладони. Она оказалась чистой и приятной на вкус.

Иоганн подумал, что источник, быть может, был вышедшим на поверхность подземным ручейком. Подобным тому, по которому они шли в глубине подземной пещеры.

Потом Кролас и Шнобель пошли следом за монашком вдоль кирпичного забора, по небольшой дорожке, сбоку от которой, за деревцами, вскоре пошел и другой забор: деревянный. В монастыре разводили, по-видимому, свиней, кур и уток, коз и овец, которых монахи шли теперь кормить и которые блеяли, хрюкали, крякали и кукарекали где-то за оградой.

Далее, другие два монаха подошли к ним, и, не задавая никаких вопросов, так же молча, проводили их до громадных массивных монастырских ворот. Они отодвинули тяжелый засов и выпустили их через небольшую калитку сбоку.

Только, выйдя на улицу, Шнобель, похоже, сориентировался. Но Кроласу этот район города был совершенно не знаком.

– Кажется, мы находимся где-то между Аксайским и Новочеркасским районами города, так как сразу за монастырем – остатки железной дороги. Ей теперь никто не пользуется. Видишь, там, вдали, за небольшими домами – высоченная стена?

– Это… Городская стена?

– Да. Здесь заканчивается город… За стеной – сельский район.

– Трущебы…

– Может быть.

Шнобель повернул в сторону, противоположную железным рельсам. Долгое время они шли мимо зданий коттеджно – дачного типа, пока не вторглись в привычные просторы многоэтажек, шопов, эскалаторов, бусов и метро. Выйдя «к цивилизации», как сказал Шнобель, они вскоре заметили станцию метрополитена. Это была конечная станция одной из веток. После пересадки, через пару станций, Кролас простился со Шнобелем.

– Ну… Мне пора выходить. До будущих времен…

– До будущих времен… Надеюсь, еще встретимся. Бывай! – отозвался Шнобель.

Он ехал к «Сковороде», где была его квартира. Не к Ансельму. Чтобы не подставлять. А Иоганн направился домой. И вран, никем из прохожих не замечаемый, сидел у него на плече. До его работы ещё оставалось немного времени.

У подъезда своего дома Кролас с разбега налетел на гнусную фосфоресцирующую урну, забитую пластпакетами с мусором. Другой прохожий только что пнул её, отпихнув подальше со своей дороги. Урна лихо подъехала к Иоганну по скользкому тротуару, только что промытому дворниками с порошком, до зеркального блеска. Кролас чуть было не растянулся, вписавшись в урну, и, долго балансируя на скользкой поверхности, с трудом удержался на ногах.

«Блин! Эти заморочки с урной становятся традицией», – подумал он.

А вот и подъезд, до боли знакомый. Ему показалось, что он не был здесь, по крайней мере, с неделю. Ещё миг – и он вдыхал родной запах наркосигарет, кошачьей мочи и почему-то ромашки-4… Вдыхал даже с удовольствием.

«Я наконец-то дома, чёрт побери!» – подумал Иоганн.

Войдя в скоростной лифт и нажав этаж 17 надземного сектора 2, он расплылся в блаженной улыбке идиота, радующегося возможности минутного отдыха. Дома Иоганн разделся, запихнув одежду в стиркомбайн «Мамонт», а своё тело в рейнрум.

А после, он накормил себя и врана шопснабом со вкусом клубники и сливок. Что, впрочем, не вызвало у птицы восторга.

– Не люблю сур-рогаты!» – отреагировал вран мрачно.

Кролас пообещал купить ему шокпасту. И собирался, уже облачившись в свежеотстиранную и проглаженную «Мамонтом» одежду, двигать мослы в редакцию, как вдруг сработал телекс. Звонила Зинка.

– Наконец-то ты удосужился домой вернуться! А то сплошное «абонент недоступен…» Или ты просто нажал спецом в телексе кнопку «отсутствую»? – весело защебетала она. Зинка потягивала свой очередной утренний «полезный», по её обычному заявлению, коктейль, совершенно омерзительного вида. И закусывала его пророщенной пшеницей. Сейчас коллега Кроласа, по её понятиям, была одета строго официально. Она была ярко-зеленого цвета (в смысле волос), с бледно-перламутровой кожей и в черном строгом платье. Которое, впрочем, полностью обнажало груди, оставляя в их области только легкую сеточку. Сбоку в прическу Зинка вставила три павлиньих пера.

Иоганн сообщил игриво, что, действительно, весь вечер и даже ночь отсутствовал по причинам личного соображения.

– Нужно же мужчине отдохнуть, хоть в свой выходной день! – поспешил он оправдаться.

– Кобель! – констатировала Зинка с легкой ужимкой. Потом, после паузы, спросила:

– Помнишь ли ты, что сегодня – небольшой и скромный юбилей нашей дорогой редакции? Между прочим, на него приглашены именитые гости и даже кто-то из Отцов Города. Ну, а уж мы, журналисты, должны присутствовать в обязательном порядке.

– Ой, ёй! – Кролас провел ладонью по лицу, сверху вниз.

– Не рад? А нам, между прочим, подарки дарить будут. И угощение – бесплатно.

– Бесплатным бывает лишь сыр в мышеловке. И где будет этот праздничек? Когда начало?

– В кафе «Юбилей». В десять.

– Спасибки, Зинчик!

Она ухмыльнулась. Кролас потихоньку осел в армчеар и достал из подлокотника пачку «Вечернего Ростова». Затем, мило пообщавшись с Зинкой на тему нескольких редакционных свежих сплетен, он спросил:

– Я выгляжу достаточно прилично для кафе?

– Гм… Как тебе сказать? Цвет лица – зеленоватый, подглазники на полфейса… Щетина приличная. Но, для журналиста вид вполне сносен, если сделаешь морду тяпочкой. Да, и ещё: не вздумай круто одеться – станут меньше платить. Господа сверху не любят, когда люди нашего ранга имеют собственное мнение, но могут простить. А вот, когда они одеваются, как «люди»… Это – не положено. Блистать можно только на котурнах. Ну… исключение иногда делается. Но, только для эффектных молодых журналисточек, нередко имеющих знатных спонсоров (при этих словах Зинка состроила глазки).

– Шуточки у тебя… Так, что: повседневные джинсы и журналистский жилет сойдут?

– Ага. Твой жилет прокатит. С большущими такими карманами. Бутерброды в них прятать про запас… Жду у входа, в десять! – после этих советов, она эффектно пропала с экрана телекса, послав Иоганну воздушный поцелуй и оставив на экране свои губы крупным планом.

Через пару минут Кролас набрал Дорга.

Драгомирушка всплыл на экране телекса, мягко говоря, в помятом состоянии и весьма расстроенных чувствах. На звонок он отреагировал мрачно: решил, что Кролас собирается над ним сочувствующе издеваться, после его-то похождений в «Душистой акации». Но Иоганн просто сообщил Доргу о надвигающемся на них юбилее. Тот о нем, по всей видимости, тоже забыл напрочь, поскольку тут же выскочил из армчеара, взвившись над ним как ужаленный.