В городе жестоких людей. Девочка из прошлого

Выйдя из душа, наспех вытерся полотенцем, накинул на плечи рубашку и, застыв у окна, набрал брата.

— А-а-аллё, — послышалось затаенное в трубке.

— Привет, Вань, — не смотря на хреновое настроение, улыбнулся. Да и разве можно по-другому? Семью брата считал своей семьей, а племянников — своими детьми. — Как дела?

— Холосё.

— Здорово. Так держать! А папка рядом?

— Дя-я-я.

— Гони ему трубку. Скажи, дядя Витя звонит.

Пока племянник, перебравший на себя роль секретаря, объяснял смотревшему футбол родителю, кто ему позвонил, Витя обхохотался.

Когда Олег забрал у племянника телефон (не без слёз, конечно), то искренне обрадовался звонку брата.

— Заглянешь к нам? А то что-то давно не виделись.

Витя вздохнул, прижавшись лбом к прохладному стеклу.

— Не сегодня. Я звоню по делу. А если конкретно — помощь твоя нужна.

— Вить, для тебя — всё, что смогу.

— Нужно пробить информацию по одному уроду. Есть только имя, модель и номер тачилы. Желательно тихо. Не привлекая внимания.

— Не привлекая внимания? Постараюсь, конечно, но… сам понимаешь, если на него что-то есть в базе. Может, подскажешь, хоть в каком направлении рыть?

— Не уверен до конца, но думаю, что он связан с криминалом.

Глава 11

— Я уже говорила, что ты дура? — ничуть не заботясь, что может обидеть подругу, поинтересовалась Соня. Устав наблюдать за мечущейся по квартире Ксюшей, она изысканным жестом преподнесла к губам чашку с горячим кофе и сделала небольшой глоток.

Ксюша остановилась у распахнутого шкафа, высматривая удобную для поездки одежду. Специально изводила себя бессмысленными действиями, перекладывая с полки на полку ненужные вещи, лишь бы не останавливаться. Если остановится — застынет. В голову полезут наполненный мрачностью мысли, сердце защемит привычной болью, а на душе снова станет тяжко.

Словно вернулась в далекое прошлое, только лишь с той разницей, что сейчас никто на неё не давил. Сама приняла решение — сама и расплачивается за результат.

— Говорила, — вздохнула, складывая в сумку средства личной гигиены. — Триста раз говорила. А я в триста первый ответу — мне пофиг.

— Угу. Что-то по тебе не скажешь. Снова пытаешься убежать от проблем, вместо того, чтобы помириться с Витей. Не хочу говорить: «Я же говорила», но ты сама напрашиваешься.

Ксюша закатила глаза. Сколько можно? Думает, если будет ныть ей на ухо — она передумает? Нихрена! От подобного мышления только хуже.

— Я не убегаю, а еду на пару дней. Воспользуюсь, так сказать, предоставленным отпуском.

Соня фыркнула, давая понять, что думает по этому поводу.

— А когда вернешься?

— Через три дня.

— Пелагее Сергеевне большой и пламенный.

— Обязательно.

Ненадолго повисла тишина.

— А ты ничего… Молодец, держишься. В прошлый раз по кусочкам тебя собирала, — осторожно начала Соня, отставив чашку. Если честно, из-за этого и пришла. Хотела узнать, насколько пала духом боевая подруга.

— Никому сейчас не легко, — отстраненно отмахнулась Ксюша, соображая, что ещё прихватить с собой. Лучше с вечера приготовиться, чем носиться в спешке с утра.

— Конечно, конечно, — закивала Бондаренко. — Всем хреново. Только… ты опять осталась ни с чем. В первый раз лишилась образования, оставила бабушку, отказалась от мечтаний. Теперь вот — от счастливой семейной жизни.

Обе хорошо помнили, насколько тогда было сложно. Начинали практически с нуля, учились жить на новом месте, не имея за душой ни гроша. Только благодаря кафе смогли удержаться на плаву и то, пришлось немало попотеть, пока вывели его из долгов.

— Так уж и счастливой, Сонь? — присела к ней Ксюша, устав делать вид, что сборы сумки намного важнее общения с подругой. — Я ведь не люблю Витю. И что самое ужасное — он это тоже чувствовал. Даже если бы не появился Денис — мы бы не стали счастливой семьей. Я не прошу, чтобы ты приняла мою сторону, не жду восхищения Денисом. Знаю, ты желаешь мне только добра. Что Витя обалденный мужик и с ним бы я жила припеваючи, но… не была бы счастливой. И он бы не был.

— Да разве я против, Ксюх. Блин, я же приму любое твое решение. Но я не слепая и вижу, как ты страдаешь после каждой встречи с Денисом. Оно того стоит? — Соня потянулась и обняла подругу. С чувством прижала к себе. — Я за тебя беспокоюсь, понимаешь?

Ксюша робко улыбнулась, благодарно сжимая её в объятиях.

— Стоит, Сонь. Я когда с ним — захлёбываюсь от любви. А сердце… так колотится в груди, до боли просто. Я будто не принадлежу себе. Ноги не держат, голова не соображает. Внутри всё замирает.

— Мда-а-а, — улыбнулась подруга, — вот она, великая сила любви, способная сделать из нас неуравновешенных хронических неврастеников, страдающих тахикардией и атеросклерозом.

"Что есть, то есть", — мысленно согласилась Ксюша.

— Ну и? Он так и не позвонил?

— Нет. Обиделся.

— Ммм. На обиженных воду возят. Ты погляди-ка на него. А самой позвонить слабо?

Ксюша аж подскочила на месте от возмущения.

— Ещё чего?! Не буду я ему звонить. Не доверяет — его проблемы. Бегать за ним не собираюсь.

— Ой, — махнула рукой Соня, закатив глаза, — надолго ли. Только сутки прошли, а на тебе уже лица нет. Посмотрим, кто из вас первый не выдержит.

Ксюша промолчала, наматывая на палец косу. Она свое слово сдержала — рассталась с Яшиным, а он пускай как хочет.

***

Глубокая июльская ночь опустилась на город. Денис заглушил двигатель, всматриваясь в мерцающие вдали огни раскинувшегося под ногами города.

Вышел из салона, расстегнул на рубашке несколько пуговиц, сделал глубокий вдох. На возвышенности хорошо. Есть раздолье и для ветра, и для нахлынувших вязкой истомой воспоминаний. С ним всегда так после разговора с отцом, даже если он состоялся по телефону. Всегда хотелось остаться наедине, восстанавливая потраченный энергетический запас.

Разве можно назвать отцом того, кто мог засадить родного сына лишь бы продемонстрировать хрупкой девушке границы своих возможностей? А случай с Крутоголовым? Как ему тогда сказали: так надо, сынок? Мол, роют яму семейному бизнесу. И чувствовал ведь, что неправильно, что опасно, а всё равно не пошел против отца. Куражило тогда не по-детски. Родня — не родня, а стоило впрячься. Одно ведь дело делали, а на деле… п*зд*лей отгреб именно он. Оставалось радоваться, что не убили.

Только не понятно: зачем было вверять ему стратегически важные грузы? Чувствовал, что Антон не справится или действительно видел в нем свое продолжение? Если так, тогда почему не поддержал в трудную минуту?