В горячих сердцах сохраняя... (сборник)
Шрифт:
— Да не каркай ты! До ухода нам осталось всего четыре дня, а Пеке на этом деле собаку съел.
— Я очень сомневаюсь в том, о чем ты говоришь. Конечно, я не знаком с Пеке и ничего о нем не знаю…
— Пеке работает здесь уже несколько лет и ни разу не попался. Он руководит этой операцией на Кубе и, кроме того, координирует работу нескольких групп в Гаване.
— Он был в аэропорту?
— Конечно. Ты видел врача?
— Какого врача?
— Того, который возился с туристом.
— А—а–а, теперь припоминаю. Он еще оказал помощь упавшему в обморок туристу.
— Да, приятель, тот
— Как не падал? Я сам видел, как он брякнулся на пол.
— А ты еще и глуп к тому же… Тот, что лежал в обмороке, — это наш человек.
— Наш человек?
— Да, приятель, это одна из шишек в управлении.
— Значит, это было представление?
— Конечно, приятель. Пеке нужно было передать ему что—то важное, и «обморок» был предусмотрен заранее.
— Ты говоришь, Пеке должен был проинформировать его. Но я там был и не слышал, чтобы он хоть слово произнес, пока приводил туриста в чувство.
— Ну и отсталая же ты личность, приятель! Разве для передачи информации обязательно нужно что—то говорить?
— Ну, тут уж я совсем ничего не понимаю.
— Все просто. У Пеке были очки с записанным на стеклах сообщением, такие же, как у того человека.
— Значит, пользуясь обмороком, они поменялись очками?
— Ну, наконец—то… — Монтес глубоко затянулся сигаретой и продолжил: — Именно поэтому, приятель, я и надеюсь, что все это кончится благополучно. Пеке — башковитый мужик. Обрати внимание, ты участвуешь в нашем деле, а практически ничего не знаешь. Мне и самому немногое известно. Только то, что мне нужно. В тот день он намекнул, что наше задание составляет часть очень большого дела…
— А я в тот день в аэропорту чуть было не допустил ошибку. Ты помнишь, как какой—то тип дал тебе прикурить, когда ты вынул сигарету?
— Да… да, сейчас припоминаю.
— А ты мне сказал, что в случае чего я должен пустить в ход шариковую ручку…
— Ты хочешь сказать…
— Вот именно… Я чуть было… Понимаешь, оружие такое у меня в руках впервые было. Я нервничал. Вспомни суматоху после обморока. За минуту до этого я увидел, как один тип, крутившийся возле тебя, сунул руку в карман. Я подумал, что в кармане у него пистолет, и вытащил ручку… Еще чуть—чуть — и я пустил бы ее в ход. Слава богу, вовремя заметил, что он вытащил не пистолет, а зажигалку.
— Ну и дерьмо же ты, приятель! Чуть было не вляпались.
— Я же тебе объяснил.
— Учись владеть собой: у тебя впереди большие дела.
— Какие дела?
— Завтра мы выезжаем в Сороа. Там будет тот самый, кто падал в обморок. У тебя будет довольно простое задание…
— Хорошо, хорошо. Пусть довольно простое, как ты говоришь. Но ты ничего толком не объясняешь. Скажи, что мне предстоит делать?
— Не торопись, не торопись. Дело вот какое. Когда увидишь, что я сел на борт бассейна и болтаю ногами в воде, сделаешь то же самое, но только на противоположной стороне. Понятно?
— Понятно. А что потом?
— Потом? Когда я сброшу полотенце с плеч и нырну в воду, ты сделаешь то же самое. Главное — как можно глубже нырнуть и плыть под водой. Если сможешь, коснись дна. Ясно?
— Конечно. И это все?
— Пока все.
Пабло закурил и снова стал смотреть передачу по телевизору,
но она быстро кончилась. Пабло зевнул и направился к постели. Монтес остановил его.— Послушай, ты читал это? — спросил он, протягивая ему газету.
— «Дело 3050»? Да, читал.
— Ну и как?
— Врач здорово засыпался.
— Именно об этом я и говорю. Каждый должен знать только то, что ему положено, и нечего лезть в бутылку, когда тебе сообщают лишь самое необходимое. Ведь если тебя арестуют и ты расколешься, то засыплются все.
— Послушай, Монтес. Во—первых, я постараюсь не попасться, а во—вторых, если меня и заметут, то я не из тех, кто раскалывается.
Монтес не спеша подошел к Пабло и, протянув ему руку, сказал:
— Ну что ж, спасибо, приятель.
Тот улыбнулся, пристально посмотрел на Монтеса и спросил:
— Ну а если заметут тебя?
— Меня?
— Да, тебя.
— Видишь эту заколку? — Монтес показал Пабло заколку в воротничке рубашки.
— Да. Ну и что?
— В ней капсула с цианистым калием… И уж если это случится, то в ящике стола для тебя лежат инструкции в запечатанном конверте.
Оба засмеялись, погасили свет и отправились спать.
В половине десятого утра, плотно позавтракав, они вышли из дома и направились к машине, стоявшей на противоположной стороне улицы.
Это заметил сотрудник, наблюдавший в бинокль за домом из гостиницы. Его товарищ с помощью телеобъектива снял эту сцену.
— «Орленок», говорит «Буря». Прием, — передал в эфир сотрудник с биноклем.
— «Буря», говорит «Орленок». Слушаю. Прием, — раздался голос в аппарате.
— Объекты один и два вышли из дома. Они сели в «додж», за которым ведется наблюдение.
Автомобиль медленно отъехал от обочины и уже через несколько минут мчался по 41–й улице. Затем пересек 58–ю улицу. В этот момент из—за фруктовой лавки на 41–ю улицу выехал синий «фольксваген». В машине послышался голос сотрудника госбезопасности:
— «Орленок», говорит «Искра». Прием.
— «Искра», говорит «Орленок». Докладывайте. Прием.
— Наблюдаемый «додж» с двумя мужчинами приближается к обелиску Съюдад Либертад. Жду указаний. Прием.
Ферра повернулся к карте, занимавшей всю стену, и, поразмыслив, сказал в микрофон:
— Следуйте за ним. Докладывайте по ходу. Что еще? Прием.
— Ничего.
— Агилар, — позвал Ферра, — посмотри на карте, где находятся «Молния» и «Ураган». Их нужно ввести в дело.
«Додж» проехал мимо военного госпиталя и, повернув на 130–ю улицу, на большой скорости промчался мимо Национального центра научных исследований. Монтес заволновался. У него сложилось впечатление, будто за ними следят. Правда, пока ничего конкретного он не обнаружил…
Повернув голову, Монтес в зеркале заднего вида заметил синий «фольксваген».
— Где мы?
— Сейчас повернем на восьмиполосную магистраль, — ответил Пабло.
Машина вынеслась на широкое шоссе.
— Теперь проверим.
— Что? — спросил Пабло.
— Мне кажется, что этот синий «фольксваген» висит у нас на «хвосте».
Пабло посмотрел в зеркало заднего вида:
— Я ничего не вижу, приятель.
— Он еще далеко. Вот он.
Пабло высунул голову в окошко и оглянулся;