В Хангай за огненным камнем

Итак, пироп, загадочный галын чулу (огненный камень), предсказанный полвека назад А. Е. Ферсманом.

Месторождение пиропа долгое время оставалось неизвестным. Первая попытка найти его была предпринята в 1969 г. Знакомясь с материалами И. П. Рачковского, возглавлявшего в 1928 г. советско-монгольскую научную экспедицию, С. Мунхтогтох и Б. И. Берман нашли небольшую зацепку. Оказалось, что И. П. Рачковский видел монгольский пироп в фондах Комитета наук МНР. По его описанию, пиропы были крупные, оранжево-красного цвета, а найдены они были якобы в центральной части Монголии, в Хангайском вулканическом районе. Сюда и устремились геологи-самоцветчики, уверенные в близком успехе. Но, как часто бывает в геологии, желаемое не превратилось в действительность. На изученной геологами сказочно красивой площади Тариатской впадины не было найдено ни единого зернышка пиропа. Правда, среди покровных базальтов, слагающих впадину, были обнаружены и такие, которые содержали мелкие включения оливина и его прозрачной разновидности хризолита — спутника пиропа. Это уже само по себе настораживало, однако дальнейшие поиски пиропа были приостановлены.

В партии «Цветные камни» не забыли об этой неудаче. Грызли сомнения: там ли искали? Прав ли И. П. Рачковский, писавший о пиропе из Хангайского вулканического района, или верны сведения того монгола, о котором упоминал А. Е. Ферсман? Быть может, пироп действительно находится далеко к югу от Урги (Улан-Батора), тем более что в 600 км к юго-востоку от Улан-Батора располагается еще один крупный район четвертичного [14] вулканизма — Даригангский. Здесь раскинулось громадное вулканическое плато, уходящее за пределы Монголии, где широко развиты лавовые покровы и потоки [15] с многочисленными конусами вулканов — их там более 200. Может быть, стоит перенести поиски туда? Итак, снова Хангай или Дариганга? Изучая геологические карты и аэроснимки, анализируя материалы предыдущих исследований, мы мучительно искали решение. Было очевидно, что возобновлять поиски пиропа имело смысл только в случае полной уверенности в успехе. От правильного выбора места и метода поисков зависела, быть может, судьба всей монгольской пироповой проблемы, поднятой в свое время А. Е. Ферсманом.

14

Четвертичный период — современный период в истории развития Земли продолжительностью около 1 млн. лет.

15

Лава — магматический расплав, достигший земной поверхности при извержении вулканов. Постепенно теряя газ и пар, расплав образует различной протяженности и мощности лавовые покровы и потоки.

Пироп — магнезиально-алюминиевая разновидность граната — минерал магматического происхождения. Он широко распространен в кимберлитовых трубках Африки, Якутии и Северной Америки, где добывается главным образом попутно с алмазами. Но есть еще один интересный промышленный тип пироповых месторождений — базальтовый. К нему относятся знаменитые месторождения ювелирного пиропа в районе Чешского среднегорья. Источником пиропа в Чехословакии являются вулканические трубки, по форме и внутреннему строению напоминающие кимберлитовые. Они давно известны в Чешском среднегорье — районе, где в миоцене [16] наиболее интенсивно проявился вулканизм. С вулканизмом связано образование куполов и покровов щелочных базальтов, [17] а также вулканических трубок, их здесь около 20. Это, как правило, крупные (на поверхности их площадь достигает 300 тыс. м ²) трубообразные тела, почти вертикального залегания, прорвавшие протерозойский кристаллический фундамент. Сложены они не кимберлитом, а плотной базальтовой брекчией, состоящей из обломков различных пород, вынесенных из земных глубин, в том числе и из многочисленных обломков пироповых перидотитов. Эти породы и послужили источником образования россыпей пиропа, сформировавшихся возле вулканических трубок. Чешские россыпи пиропа, разработка которых началась еще в XIII в., были самыми богатыми в мире — ведь ежегодная добыча временами достигала здесь внушительной цифры — 2–2.5 т.

16

Миоцен — нижний отдел неогеновой системы в истории развития Земли.

17

Щелочные базальты — темные эффузивные горные породы, содержащие оливин. Образуются из недонасыщенной кремнекислой и очень богатой калием магмы, которая выплавляется на значительных глубинах — 70—150 км.

Участники Хангайской экспедиции.

Слева направо: С. Мунхтогтох, З. Томурсух, Ю. О. Липовский, Т. Намсарай, Д. Буян.

Возможна ли находка подобного типа месторождений пиропа в Монголии? Нужны были именно россыпи, богатые, удобные и экономичные для эксплуатации.

Мы анализировали геологическое строение Чешского среднегорья и вулканических районов Монголии, сравнивали составы и особенности чешских и монгольских базальтов. Вывод был однозначен: наиболее близок к чешской модели Хангай — район самого молодого четвертичного вулканизма. Именно здесь развиты щелочные оливиновые базальты, содержащие глубинные включения перидотитов. А образование кор выветривания базальтов благоприятно для поисков россыпей. Конечно, это были только догадки, но они рождали уверенность, что мы находимся на верном пути. Выбор был сделан — искать пироп в Хангае, искать его россыпи, взяв в качестве основного метода шлиховое опробование. Свои доводы мы изложили в программе работ партии. В нее были включены также поиски хризолита и нефрита.

Руководство геологического управления, отбросив все сомнения относительно поисков пиропа, утвердило нашу программу, но обязало разобраться с пиропом в самые короткие сроки — в течение одного полевого сезона. Помимо всего, партии «Цветные камни» были поручены работы на мраморы и граниты: республика нуждалась в своем облицовочном материале. Задачи были огромные и ответственные. Наступивший 1973 год — год Черного быка по тибетско-монгольскому календарю, — казалось, сулил геологам тяжелые испытания, но молодой геологический коллектив не унывал и, не теряя времени, готовился к экспедиции в Хангай.

Ранней весной, разделившись на два отряда, партия «Цветные камни» покинула свою улан-баторскую базу. Один отряд отправился на север, в район г. Дархана, искать месторождение облицовочного мрамора, другой — на запад, в Хангай, — за огненным камнем. По пути в Хангай предстояло решить одну весьма необычную загадку, связанную с неожиданной находкой нефрита.

Глава вторая ДОРОГА НА ХАНГАЙ

«Хангай — страна, удовлетворяющая желания».

Б. Ринчен

«Хангай — край, который в настоящее время окутан дымкой таинств».

Н. Хохлов

Где ты, «камень спокойствия»?

Этот камень, на первый взгляд, кажется неприметным среди ярких и сверкающих самоцветов. Но вот уже целые тысячелетия он является одним из самых излюбленных в странах Центральной и Юго-Восточной Азии. Название этого самоцвета — нефрит, и происходит оно от греческого «нефрос» — почка. Нефритом, или почечным камнем, его назвали в XVI в. за распространенное в Европе поверье, что он избавляет от болезни почек. В странах Азии этот самоцвет именуется по-разному и ему приписывается более богатое по фантазии значение. Очень популярен он и в Монголии. Только любят здесь не зеленый нефрит, подобный нашему саянскому, и не черный, популярный в Японии, а белый нефрит — цагаан хаш. В зависимости от оттенков цагаан хаш делят на три разновидности.

Более всего ценится белый непрозрачный и чистый нефрит, похожий на легендарный цветок Востока — лотос. Такой нефрит словно говорит своему владельцу: «Да будут чистым твое сердце и мысли, как лепестки лотоса, корнями уходящего в ил, но чистого от донной грязи».

Затем идет серовато-белый хорошо просвечивающий нефрит с влажно-масляным блеском — это нефрит цвета свиного сала или целебного тарбаганьего жира.

Есть еще нефрит цвета слоновой кости или водянисто-белый, похожий на арц — молочную монгольскую водку.

А сколько замечательных и воистину магических свойств приписывают нефриту! Старые араты уверяют, что тонкие пластинки из цагаан хаша способны издавать чистый и протяжный звон. Раньше в Монголии и Китае искусно вырезанные пластинки белого нефрита подвешивали к головному убору или к поясу. При ходьбе они издавали мелодичный звон, чем должны были отпугивать злых духов.

Считалось, что своим мягким блеском, глубоким и спокойным тоном белый нефрит призван отгонять буйные страсти, вселять в душу покой и умиротворение. О нем в народе говорили: «Если тебя безудержно заносит куда-то, если в твое сердце закрались обида и злоба, не дай разгореться этим страстям. Возьми в свои ладони белый и скользкий, как свиное сало, цагаан хаш, сожми его крепче, и он успокоит тебя». Недаром нефрит издавна называли камнем спокойствия, олицетворяющем собой главную заповедь Востока: «Не волнуйся и не спеши: дней в году много»,

Почитался нефрит и у древних обитателей Монголии хунну (гуннов). Сохранились изделия из нефрита хуннского периода: кольца, ножи, амулеты, однако все они сделаны из обычного светло-зеленого нефрита, похожего на саянский. Белый же нефрит привозился из Китая, где его называли «ию-ши» и считали самым прекрасным из всех самоцветов. Его добывали в выносах священной реки Ию, в предгорьях Куэнь-Луня, и под большой охраной отправляли в Пекин. Из белого, зеленого и черного нефрита вырезались знаки отличия императоров и знати, делались чаши и кубки, вазы и табакерки и многие другие предметы быта, поражавшие совершенством исполнения и фантазией.

В Монголии китайский нефрит использовался для изготовления мундштуков курительных трубок и табакерок.

До сих пор предметами гордости монгола, определяющими его мужское достоинство, являются курительная трубка — ганц и табакерка с нюхательным табаком — хуруг.

Курительная трубка — длинная, длина ее достигает 30–40 см, вырезается она из ивы или караганы и украшается национальным орнаментом из серебра. Мундштуки у этих трубок, как правило, сделаны из белого нефрита. Носят трубку обычно в голенище правого сапога, а раскуривают ее только сидя, часто с товарищем — это означает доброе знакомство, а также перемирие после размолвки.