В ходе ожесточенных боев

Недавно его выпустили из тюрьмы за недоказанностью преступления. Гарик заряжал кого надо, сколько надо и виртуозно молотил языком на суде. Молодец, адвокат. Отмазал.

— Эти твари дорого заплатят за гибель наших пацанов, — яростно заговорил Северянин. — Сначала Бормана замочим, потом к Казбеку подберемся. Художник, они ищут тебя, хотят прикончить. Так что будь осторожен. На одной хате не ночуй дважды. Меняй явки. А пацаны тебе помогут.

— Я врубился, Юра. Спасибо. Ты наверно знаешь, кто меня прислал и зачем. Так вот, Юрок, наша задача грохнуть этих ублюдков, и вернуть наши территории. Если все будет пушисто, я вернусь в Москву, а ты станешь лидером нашей группировкой. Тимофей за тебя. И братва, я думаю, тоже поддержит твою кандидатуру. Как ты на это смотришь?

— Положительно.

— Тимофей поможет нам с бабками и с оружием. Скоро придут стволы. На всю бригаду. Пусть пацаны по хатам сидят, ждут условного сигнала. Час придет — и мы все быстро соберемся. Покажем этим сукам, где раки зимуют.

Послышался шум моторов. Братки нервно зашевелились. Северянин напрягся. К ним приближались два джипа.

— Атас, Художник! Кажется, к нам гости!

Рука Рудакова потянулась к пистолету. Северянин достал «Вальтер». Остальные извлекли на свет обрезы и помповики.

— Это Шульц и его отморозки. Сейчас мы все здесь ляжем.

— Это мы еще посмотрим.

«Сузуки» и «Ниссан Патрол» резко затормозили около памятников. Стекла внедорожников поехали вниз. Оттуда высунулись стволы АКМ.

— Кранты нам, Художник, не отстрелятся. С голой шашкой на танки? У них — «Калаши» и лимонки, наверно, имеются.

— Кого-то из них мы тоже положим.

Защелкали оружейные затворы. Пальцы застыли на курках. Фитиль ненависти и смерти был зажжен. Еще мгновение и запал вспыхнет! Мозг отдаст приказ указательному пальцу. Боек ударит в капсюль, зазвучит канонада, и полетят косяки перелетных латунных птиц, ища теплые места на теле людей. Начнется кровавая бойня!

«Вот и пришел твой последний час, Леша!» — уныло подумал Рудаков. — «Жалко, что Катю напоследок не увидел…»

Бикфордов шнур все тлел. Лица у всех напряжены, нервы на пределе, зубы судорожно свело страхом и ненавистью.

— У кого очко крепче? — усмехнулся Северянин. — Помирать так с музыкой!

Он стал насвистывать какую-то мелодию.

Шульц не отдавал приказ на поражение живой силы противника. Он взял «рекламную паузу». Художник не выдержал.

— Эй, Шульц, мочить что ли нас собрался?! По беспределу работаешь?! А как же понятия? Воровской кодекс? Ведь сорок дней не прошло. И здесь у нас не толковище, а поминки по нашим пацанам. А завтра-послезавтра можешь завалить меня, если сможешь. А, Шульц? Ведь мы просто так не сдадимся. Кого-то из твоих точняк положим. Ты же не отморозок, Шульц, а человек с понятиями. Пораскинь мозгами, Шульц!..

А в ответ тишина. Развязка близилась.

Но стволы вдруг дружно исчезли. Послышалось гудение автоматики. Тонированные боковые стекла поплыли вверх. Джипы зарычав двигателями, продолжили свой путь. По-оленьи прыгая на песчаных ухабах и раскачиваясь на упругих подвесках.

Напряжение спало.

— Ух, пронесло, — выдохнул облегченно Пакуев. — Покрошили бы нас они в мелкую капусту. А ты, молоток, Художник, развел его по понятиям.

— Ну, сука, Борман! Умоется кровавыми слезами, тварь!

Ангел-хранитель Рудакова в очередной раз поладил с ангелом смерти. И Художник остался жить. Как говорится: «Умри, но не сегодня!»

Вековые сосны шумели над головой. Свежий ветер раскачивал их зеленые махровые лапы. Ранняя оттепель. Ожили птицы, ручейки. Снег почернел и местами растаял, обнажив желтые пожухлые пригорки и косогоры. Белые торосы оккупировали овраги и буераки. Мрачное настроение Рудакова перешло в умиротворенное. Природа всегда утешает, когда наблюдаешь за ней. Словно и не было недавнего инцидента. И он не работает бандитом, и не ждут его киллеры Бормана за углом. Какой-то интересный и в то же время ужасный сон или фильм. Словно все это не с ним происходит, а с придуманным героем. Но, к сожалению, этого героя придумала жизнь, жизнь настоящая, а не виртуальная.

Господин Рудаков, жизнь подана! Или кушайте сие блюдо или откажитесь от него! За все заплачено!..

* * *

Шульц сидел в коттедже пахана. Скромный двухэтажный домик наполовину из дерева, наполовину из кирпича. Высокий деревянный забор. Немногочисленная охрана.

Борман попивал чай с лимоном. Авторитет отходил после нескольких запойных дней. Празднование победы затянулось.

— Люблю крепкий чай, сладкий с лимоном. Готов выпить литр чая. Пот прошибает, похмелье уходит. А к вечеру массаж и банька. Как там дела обстоят, Шульц?

— Все тип- топ, шеф, никоновцы сдают свои рубежи без боя, их вотчина отходит к нам. Бабок стало больше. Магомет, правда, увел у Ника магазин «Алена». Наехать на него? Забить стрелку?

— Пусть пока резвится. Разберемся с людьми Ника — дойдет очередь до него.

— Я Северянину на стрелке сказал, что ТЦ «Сибирь» отходит к нам. Он настаивал на десяти процентах. Я назначил ему пять.

— Хер ему, а не пять процентов. Пусть переходит ко мне или уматывает из города. А то все равно замочу. Как говорил генерал Лебедь: «Двое пернатых в одной берлоге не уживутся». Назначим никоновским авторитетным пацанам стрелку и покрошим их из автоматов, как пить дать. Шульц, а где, Художник? Кот?..

— Я их засек на кладбище. Поминки справляли по Нику.

— И ты их не замочил?!

— Но, шеф, это не по понятиям.

— Что?! Не по понятиям?! Мочить их надо козлов везде и всюду.

— Ты же глава города, ты в авторитете. Молодые пацаны тебя будут больше уважать после таких акций и даже колеблющиеся никоновцы пойдут под твое крыло. Мы же все равно Северянина и его шестерок заземлим наглухо. Сила на нашей стороне. Знаем, примерно, где Северянин и Художник появляются. А вот Кот опять ускользнул, падла, как сквозь землю провалился. Зато их адвоката побили — лежит теперь в больнице. Он Северянина отмазал, конкурента нам подкинул.

— Эх, Горюнов, Горюнов, обещал его не выпускать. Ладно, все равно с Северянином разберемся. Найди Кота, Шульц, а то я разозлюсь не по-детски. Недавно откинулся бывший никоновский киллер Серегей Миллер по кличке Баум. Тот, что с Измаилом и Шатурой Абдулу и его корифанов грохнули. Спец он хороший, надо его уговорить к нам перейти.

— Понял, шеф, съезжу к нему.

— Как там с имуществом Шара? Разрулил ситуацию?

— Все ништяк, шеф, телка оказалось понятливой, забрала двух своих спиногрызов и — к мамке, в деревню. Точилу я уже отдал Длинному, а в квартирке бойцы Хохла поселились, парни деревенские, жилья у них в городе нет.

— Молодца, Шульц, действуй в том же духе.

Зам его согласно кивнул.

ГЛАВА 8 ОТВЕТНЫЙ УДАР

— Все хорошо, родная, — довольно промурлыкал в трубку телефона Ильин. — Скоро буду дома. Ждите.

Работа в банке закончилась, депутатская канитель побоку, побоку и предвыборная возня. Сегодня он решил посветить свое драгоценное время семье. Факт, что не часто он видеть свою жену, сына Даниила, не часто они собираются вместе по выходным и праздникам. Ведь он «все в трудах, трудах, аки пчела». Вот и решила поехать сегодня семья Ильиных в собственный загородный дом на Рублевке, чтобы отпраздновать день рождения Даниила. Будет сабантуй, музыка, гости, подарки, веселье — все атрибуты веселого праздника.